Барбара Картленд - Благоухающий Цветок

Лорд Шелдон посмотрел на нее.

— Не нужно меня бояться, — спокойно сказал он.

— Я и не боюсь! — поспешно ответила Азалия.

Но сказала неправду. На самом деле она боялась его, он не походил ни на одного из мужчин, которых девушка знала прежде; к тому же она постоянно убеждала себя, что он ей неприятен; и все-таки однажды ему удалось пробудить в ней самые удивительные чувства, какие она когда-либо испытывала.

— Прошу вас… пожалуйста, — нерешительно заговорила она, глядя на него расширенными от застывшей в них мольбы глазами, — забудьте о том, что я вам сейчас наговорила. Я сама не знаю, что болтаю… мысли какие-то неясные. В голову лезут всякие глупости…

— Если вы честный человек, то должны признаться, что сказали мне правду, — перебил лорд Шелдон, — а ее-то мне и хотелось от вас услышать.

— Иногда бывает нелегко понять, где же правда, — возразила Азалия, имея в виду его. — То видишь ее в одном, то в чем-то другом.

— Вероятно, вы, подобно китайцам, ищете, как они говорят, «за одним миром другой», — сказал лорд Шелдон.

Он увидел в глазах Азалии невысказанный вопрос и продолжал:

— За словом мысль, за поступком мотив. Все это китайцы умели различать еще на заре своей цивилизации.

— Они пытались передать это в живописи, — тихо добавила Азалия.

— А также в резьбе по камню, в мыслях, чувствах и образе жизни, — сказал лорд Шелдон. — Это удивительный народ.

Азалия с изумлением взглянула на него:

— И вы можете говорить такие слова? Ведь тогда вы…

Она уже собралась повторить фразу из разговора лорда с капитаном Уидкомбом. Но, вспомнив его слова, она впервые поняла — когда он говорил о «демонстрации превосходства белой расы», это было ответом на вопрос капитана о том, что думает Военное министерство.

Какая же она глупая и недогадливая!

Лорд Шелдон говорил об этом с насмешкой в голосе, а она и не почувствовала тогда его сарказма.

Боясь снова ошибиться, она нерешительно заметила:

— Вы говорите так, словно вы… ну, как будто сочувствуете китайцам.

— Я восхищаюсь ими, — ответил лорд Шелдон. — Вы можете себе представить, что они уже печатали бумажные деньги, когда мы в Англии еще ходили в звериных шкурах? — Он помолчал, а затем продолжил: — Большинство китайцев отличаются высокими моральными принципами, независимым характером и высоким чувством чести.

Азалия всплеснула руками.

— Так говорила мне и мама, но я думала…

— Понимаю, что вы думали… мисс Осмунд, — сказал с улыбкой лорд Шелдон. — Вы дали мне это ясно понять при первой же встрече.

— Я очень сожалею, — пробормотала Азалия. — С моей стороны… это было грубо…

Он не ответил, и она, помолчав, добавила:

— Я вела себя глупо… так скоропалительно сделав выводы. Но я презираю обычай… некоторых людей… с презрением смотреть на людей с другим цветом кожи.

— Согласен с вами, — спокойно произнес лорд Шелдон.

— Тогда я могу только… извиниться за то… что превратно поняла ваши слова… и вообще… что подслушала тот разговор…

— Ваши слова звучат обезоруживающе, мисс Осмунд, — заметил лорд Шелдон. — Но у меня осталось к вам еще очень много вопросов, на которые мне бы хотелось получить ответ.

— Каких… вопросов? — удивленно спросила Азалия.

Тут ей внезапно пришло в голову, что он собирается спросить ее о том, как погиб ее отец.

Ведь лорд Шелдон был в Индии, где сплетни насчет полковой жизни передаются от солдата к солдату, от базара к базару. Вероятно, он услышал нечто такое, что показалось ему подозрительным.

И она не должна сообщать ему то, что мог бы не одобрить ее дядя.

Сэр Фредерик ясно сказал ей, что тайна смерти отца должна уйти с ней в могилу. А если он еще узнает, что ее разоблачили, что лорд Шелдон слышал, как она пела песню по-русски, то придет в страшную ярость.

На темном небе ярко сияли звезды.

Азалия взглянула прямо в глаза лорда.

Он всматривался в ее лицо тем же странным, необъяснимым взглядом, что и прежде, и на миг ей показалось, что он заслонил собой весь мир.

Он стоял так близко. Девушка подумала, что вот сейчас он обнимет ее и поцелует.

Если он это сделает, если он снова поцелует ее… она готова будет рассказать ему все, о чем бы он ее ни спросил.

Даже теперь, когда они просто разговаривали, ее сердце бешено колотилось в груди, а все тело охватила странная слабость. И все из-за того, что он находился рядом.

Тут Азалия осознала всю опасность этого.

Она поняла, что лорд Шелдон и так уже знает о ней очень много. И ничто не помешает ему узнать еще больше.

И все же его глаза словно заворожили ее, приковали к месту, так что она даже не могла убежать. Потом ей показалось, что он протянул к ней руку…

Она сделала над собой усилие, и не успел он ничего сказать, как Азалия бросилась прочь, так же, как и в прошлый раз в доме генерала.

Каблуки застучали по палубе, решительно щелкнула захлопнувшаяся дверь, и лорд Шелдон остался один.

Лорд Шелдон недоумевал: как может Азалия быть такой неуловимой в замкнутом пространстве судна?

Он хотел поговорить с ней — хотел прояснить тайну, которая пряталась в глубине ее темных глаз, но он нигде не мог ее найти.

С тех пор как она убежала от него после разговора на палубе, девушка как будто исчезла.

Лорду Шелдону приходилось путешествовать на многих судах, и он знал, что на них почти невозможно скрыться от навязчивых дам, жаждавших его общества. На этих кораблях, где просто негде укрыться, кроме как в собственной каюте, чувствуешь себя загнанной дичью.

Но Азалия, видимо, исхитрилась и нашла способ его избегать.

От стюарда, обслуживающего салон-ресторан, он знал, что она приходит к обеду в разное время, поэтому застать ее за столом было практически невозможно. Порой же и вовсе просит, чтобы ей приносили еду в каюту.

Лорд Шелдон и не догадывался, что леди Осмунд дала племяннице много работы, чтобы она реже бывала в обеденном салоне. Генеральша надеялась таким образом заставить лорда уделять больше внимания ее дочерям.

Жаркими и влажными ночами, когда над водной гладью раскрывалась панорама звездного неба, а корабль медленно разрезал тихие воды Красного моря, а потом и Индийского океана, лорд Шелдон расхаживал по палубе, надеясь встретить Азалию. Но все напрасно.

Когда погода улучшилась и у пассажиров прошла морская болезнь, Азалия перестала появляться в салоне второго класса, чтобы заниматься с детьми.

И все-таки лорд Шелдон часто заглядывал туда, но видел только играющих в вист стариков либо старых дев с поджатыми губами, которые строчили письма, подробно излагая домашним все свои переживания на борту корабля.

Наконец, когда до Гонконга осталось всего лишь сорок восемь часов пути, лорд Шелдон подавил в себе гордость и написал Азалии записку.

Она была очень короткой, и, когда девушка развернула ее, в ней оказалось всего четыре слова:

Лорд Шелдон подсунул записку под дверь каюты Азалии, когда все ушли на обед.

Как обычно, за капитанским столом ее не было, и он обратил внимание на то, что ее незанятый стул убран.

В своей жизни лорду случалось быть и добычей, и охотником.

Его часто осаждали женщины, не представлявшие для него ни малейшего интереса, но когда в нем самом пробуждались желания, он преследовал предмет своей страсти с настойчивостью и расчетом, которые неизбежно приводили его к успеху.

Но на этот раз он не знал, каким будет исход его охоты.

Он ждал ответа Азалии на свою записку с нетерпением и, хотя и не признавался себе в этом, с тревогой.

Он заглянул в свою каюту после ужина. Ответа не было. Ночью он гулял по палубе и долго стоял в том месте, где однажды они с Азалией разговаривали, а после возвращения увидел на полу каюты маленький листок бумаги.

На нем было только одно слово:

Он стоял и смотрел на листок бумаги. Затем его губы плотно сжались.

Сдаваться лорд Шелдон не привык, не собирался он этого делать и в этот раз.

Лорд Шелдон, выслеживавший русских шпионов в Индии, преодолевавший бесчисленные опасности во время рискованных экспедиций, включая переход через заснеженные перевалы афганских гор, не был намерен признавать себя побежденным маленькой темноглазой девочкой, неожиданно пробудившей его интерес.

— Проклятье! — пробормотал он. — Я доберусь до сути этой истории, раскрою ее тайну, чего бы мне это ни стоило.

А Гонконг все приближался, и у него имелись нешуточные подозрения, что леди Осмунд, прибыв на место, пресечет всякую возможность общения с племянницей.

В последний вечер перед прибытием в порт лорд Шелдон спустился на палубу третьего класса, чтобы попрощаться с миссис Фэйвл.

Жена сержанта была безмерно благодарна ему за помощь и внимание.

— Я надеюсь, что мне никогда больше не придется плавать на корабле, милорд, — сказала она, — а если моего благоверного снова направят в эти языческие края, я с ним не поеду, это точно!

— Миссис Фэйвл, что вы говорите! — воскликнул лорд Шелдон. — Вы знаете не хуже меня, что сержант не может без вас жить, да и дети будут скучать, не видя отца.

Миссис Фэйвл стала протестовать, хотя и без всякого энтузиазма, и лорд Шелдон не сомневался, что верная жена никогда не оставит мужа одного и поедет за ним хоть на край света.

Он дал ей денег на подарки детям, после чего поднялся по узкому трапу на вторую палубу.

Он уже поставил ногу на ступеньку, намереваясь сразу же отправиться в свою каюту, когда увидел в дальнем конце коридора знакомую фигурку, только что вышедшую из какой-то каюты и направлявшуюся в его сторону.