Джуд Деверо - Благословение

– Неудивительно, что ребенок хочет только сосать молоко и не хочет есть твердую пищу, – пробормотал Джейсон и бросил телефон, чтобы оттащить Макса от двери, потому что тот начал ее качать и едва не ударил себя по лицу.

Вернувшись к телефону, Джейсон спросил:

– Как ты думаешь, она позволит мне подарить ей что-нибудь на Рождество?

– Что у тебя на уме? Ты хочешь купить компанию и вручить ей, чтобы она вела свой бизнес?

Поскольку Джейсон собирался сделать именно это, он не ответил. Кроме того, Макс сейчас жевал туфлю Джейсона, так что ему пришлось поднять ребенка с пола и взять на руки. Макс тут же ухватил Джейсона за нижнюю губу и сейчас больно ее оттягивал.

– Послушай, Джейсон, мне пора, – сказал Дэвид. – Пораскинь мозгами и придумай, как ей помочь, не предлагая деньги. Найди другое решение проблемы. Эми не примет твою благотворительность, как бы ты ни старался замаскировать ее подо что-то другое.

– Я не стал бы так утверждать, – сказал Джейсон и посмотрел на горшок с цветами, стоявший на сложенной вчетверо газете. – Позвони Фарли, ладно? Я бы сам позвонил, но я не хочу, чтобы он знал, что я в городе. Говори что хочешь, но только он не должен брать ее на работу. Понял?

– Разумеется. Как чудовище?

Джейсон, поморщившись от боли, убрал детскую ручонку от своей губы.

– Прекрасно.

– Прекрасно? Этот ребенок – настоящее исчадие ада. Что это за звук?

Макс больно схватил Джейсона за щеки и, подтянув его лицо к себе, приложился к его щеке губами.

– Я не слишком уверен, но мне кажется, Макс только что меня поцеловал, – сообщил Джейсон брату, прежде чем повесить трубку.

Джейсон присел на диван. Макс стоял у него на коленях. Сильный малыш, подумал Джейсон, и вполне симпатичный. Плохо, что он носит обноски. Можно было подумать, что все жители Абернети уже успели походить в этих ползунках и линялых рубашках. Разве такой славный мальчуган не заслуживает чего-то получше? И как ему это организовать?

В этот самый момент газета снова попалась Джейсону на глаза, и в следующую секунду он уже боролся с Максом за право обладания своим мобильным телефоном.

– Паркер, – сказал Джейсон своей секретарше, когда та ответила на звонок. Никаких приветствий. Паркер работала его личным помощником двенадцать лет, поэтому ему ни к чему было представляться.

За несколько минут он изложил ей свою идею. Он не услышал от нее ни одного слова жалобы по поводу того, что он отправлял ее в командировку в канун Рождества и ей придется провести праздник вдали от дома, от семьи, если у нее, конечно, есть семья. Джейсон ровным счетом ничего не знал о ее личной жизни. Она всего лишь спросила:

– В Абернети есть печатная мастерская?

– Нет. И в любом случае я бы не хотел, чтобы работа выполнялась здесь. Сделай ее в Луисвилле.

– Предпочтения по цвету?

Джейсон посмотрел на Макса, который жевал деревянный кубик, который, вероятно, принадлежал еще его отцу.

– Голубой. Для крепкого маленького мальчика. Никаких бело-розовых пасхальных кроликов. И добавь всякие погремушки и свистки.

– Понятно. Весь комплект.

– Все. И еще купи мне машину, что-то заурядное вроде…

– «Тойоту»? – спросила Паркер.

– Нет, американскую машину. – Насколько мог судить Джейсон, Эми не одобряла автомобилей иностранных марок. – Джип. И я хочу, чтобы машина была очень грязная, чтобы я мог нанять кого-то, кто бы мне помог ее помыть. Да, чуть не забыл. Мне нужна одежда.

Поскольку одежду шили для Джейсона на заказ, не было ничего необычного в том, что он просил Паркер прислать ему что-нибудь.

– Нет, я хочу нормальную одежду. Хлопок. Синие джинсы.

– С бахромой или без?

Джейсон в недоумении уставился на телефон. За двенадцать лет он ни разу не слышал, чтобы Паркер пошутила. Может, это была ее первая шутка в жизни? С другой стороны, разве она обладала чувством юмора?

– Нет, никакой бахромы. Нормальную одежду. Для загородной носки. И не очень дорогую. Не «Холланд и Холланд» и не «Севил-роу».

– Понятно, – без эмоций ответила Паркер. Если она и испытывала любопытство, то никак этого не показала.

– А теперь позвони Чарлзу и вели ему приехать сюда, чтобы приготовить этому ребенку что-нибудь вкусное.

Паркер пару секунд молчала, что было ей совершенно несвойственно, потому что она обычно сразу на все соглашалась.

– Я думаю, куда здесь можно было бы поселить Чарлза, потому что он захочет иметь все необходимое оборудование. – Учитывая то, что личный повар Джейсона был снобом в той же мере, в какой он был гением кулинарии, в словах Паркер был резон.

Макс пытался встать, он вцепился в линялую скатерть на столе и теперь тянул ее на себя. Еще немного усилий с его стороны, и три цветочных горшка свалятся ему на голову.

– Выполняй, – рявкнул Джейсон в трубку, затем отключился и пошел вызволять Макса. За тот час, что Джейсон с ним сидел, Макс успел совершить пять или шесть попыток себя угробить. – Ладно, малыш, – сказал Джейсон, вытащил тряпку из кулака Макса и взял его на руки. – Пойдем посмотрим, что у нас на обед. Обед без сахара, соли, масла и без всяких специй.

При этих словах малыш еще раз запечатлел на колючей щеке Джейсона сочный поцелуй, Джейсон нашел ощущение не таким уж неприятным.

– Получила работу? – спросил Джейсон, едва Эми вошла в дом.

– Нет, – уныло ответила она и, сгорая от нетерпения, схватила Макса на руки. – У меня сейчас грудь лопнет.

К немалому смущению Джейсона, она устало шлепнулась на продавленный диван, расстегнула платье и бюстгальтер и приложила Макса к груди. Младенец тут же принялся жадно сосать.

– Как насчет того, чтобы пойти сегодня поужинать? – спросил Джейсон. – Я угощаю.

– Ой! – вскрикнула Эми и торопливо сунула Максу в рот палец, заставив его отпустить на мгновение грудь.

Потом он снова схватился за сосок. – Зубы, – пояснила она. – Знаете, до того, как он родился, я представляла кормление грудью чем-то таким романтичным. Я думала, какое это чудесное, приятное чувство… И так оно и есть, но иногда также бывает…

– Больно? – спросил Джейсон, и, когда она улыбнулась в ответ, он ответил ей улыбкой.

– Я думаю, что должна была бы и сама понять, что вы гей, даже если бы Дэвид мне об этом не сказал. Вы очень проницательный, и, несмотря на то что вначале вы производите впечатление человека жесткого и совершенно бесчувственного, в душе вы нежный, верно?

– Мне никогда об этом не говорили, – сказал Джейсон, украдкой взглянув в мутное и потрескавшееся зеркало справа от себя. Неужели он на самом деле выглядит жестким и бесчувственным?

– Так что там Макс успел натворить, пока меня не было?

Джейсон улыбнулся и вдруг поймал себя на том, что с большим энтузиазмом принялся излагать свой опыт сидения с Максом в форме забавного рассказа.

– Я думаю, что на Рождество подарю ему набор ножей или что-нибудь такое, что помогло бы ему поранить себя, не прилагая особых усилий. Потому что сейчас ему приходится буквально из кожи вон лезть, чтобы разбить себе физиономию или попытаться расколоть себе череп. Я думаю, что должен облегчить ему жизнь.

Эми засмеялась и сказала:

– Да, целый набор ножей для разных целей. Потому что как иначе он сможет порубить себя на котлеты?

– О да, весь набор. И еще, я думаю, я устрою ему экскурсию на бумажную фабрику. Посажу его посреди склада готовой продукции, и пусть себе проедает путь наружу.

Эми поменяла грудь, и, когда Макс начал сосать, Джейсон дал Эми знак, чтобы она приподняла руку, чтобы он мог пропихнуть ей под руку подушку. Тогда ей не придется держать голову Макса на весу.

– И еще надо не забыть комод с выдвижными ящиками, которыми так удобно прищемить пальцы.

Теперь они оба смеялись вовсю, и Джейсон вдруг осознал, что впервые за многие годы женщина искренне смеется над его шутками.

– Как насчет пиццы? – вдруг спросил Джейсон. – Такая большущая пицца с сыром, грибами и всем, что только туда кладут. И еще можно заказать самую большую колу и чесночные хлебцы. Ну как?

– Я не уверена, что мне можно есть чеснок из-за молока, – возразила Эми. – Не думаю, что малышам нравится молоко с привкусом чеснока.

– Итальянцев это, похоже, не волнует, – ответил Джейсон.

– Это верно, – сказала Эми и улыбнулась: – Пицца так пицца. Но только я заплачу за свою долю.

Не подумав, Джейсон сказал:

– Вы слишком бедны, чтобы за что-то платить, – и тут же испугался того, что сказал.

– Это верно, – без обиды сказала Эми. – Возможно, за ужином мы могли бы придумать, что нам делать с моим будущим. У вас есть соображения?

– Абсолютно никаких, – улыбаясь, сказал Джейсон. – Вы всегда можете выйти замуж за какого-нибудь милого молодого врача и больше никогда не работать.

– За врача? Вы имеете в виду Дэвида? Но я его не интересую.

– Он от вас без ума, – ответил Джейсон.

– Вы забавный. Дэвид влюблен во всех женщин этого города, именно поэтому пользуется такой популярностью. Кроме того, я не хочу жить за счет мужчины, кем бы он ни был. Я хочу чем-то заниматься в жизни, но я не знаю, что я могу делать. Если бы только у меня был талант. Если бы я, к примеру, умела петь или играть на пианино.

– Сдается мне, у вас есть талант – талант быть матерью.

Эми склонила голову набок.

– Вы очень милый, знаете? Вы не могли бы заказать пиццу, позвонив с этого вашего телефона?

– Конечно, – с улыбкой сказал Джейсон.

Позже, когда Макс уснул на диване, они зажгли свечи. Джейсон расспрашивал Эми о ее жизни с Билли, и через некоторое время, преодолев внутренний протест, она начала говорить сама, не ожидая вопросов, и Джейсон осознал, насколько она истосковалась по общению.

И по мере того как Эми говорила, Джейсон начал видеть городского пьянчужку Билли в другом, новом свете. Билл Томпкинс был посмешищем в глазах всего города с тех пор, как четырнадцати лет от роду пристрастился к спиртному. Он разбивал машины, едва сев за руль. Когда Билли еще учился в школе, родители вынуждены были заложить дом, чтобы Билли выпустили из заключения под залог. История повторялась раз за разом. Но Эми увидела в этом человеке нечто такое, чего другие не замечали.