Эмма поняла. Она всегда это понимала. Все остальное было просто попыткой под любым предлогом переложить вину на другого. Она лгала себе, потому что так было проще, чем посмотреть правде в глаза.

Человеком, который погубил их семью, был не Нед Стрэтхем. Это сделал Кит. Первый раз в жизни Эмма позволила этой мысли вырваться на свободу. Это было больно. Но боль оказалась не такой сильной, как она ожидала. Она бледнела по сравнению со всем остальным, что Эмма чувствовала.

Да, Нед взял деньги. Но кто мог бы обвинить его в этом, зная, откуда он вышел? Будь она на его месте, разве она смогла бы отказаться от такого соблазна?

Сердце все сильнее болело о том человеке, который был ее мужем.


В пять утра на следующий день Эмма сидела за письменным столом Неда. Голова пульсировала от усталости.

Дом казался вымершим. Окрестные улицы еще не проснулись. Тишина звенела у нее в ушах. Она опустила взгляд на стол, на фишку, которую держала в руках. Провела по ней пальцами и задумалась, действительно ли та приносит удачу.

— Верни его мне, — прошептала Эмма. — Господи, пожалуйста, верни его мне.

Он мог быть тем человеком, который сидел напротив Кита в дымном игорном притоне, он мог быть тем человеком, который выиграл все деньги ее семьи. Но это не меняло того, что Эмма любила его. И того, что она чувствовала всем своим сердцем: Нед Стрэтхем — хороший человек.

Эмма попробовала пропустить фишку между пальцами, как делал Нед, но она выпала и, покатившись по столу, снова опустилась на него. Эмма больше не стала ее поднимать. Она погладила ее пальцем. Старая игральная фишка. Что проиграла его мать, если ей пришлось отказаться от собственного ребенка? Эмма думала о Ките и о той ночи, когда он ушел в игорный притон в компании Девлина и Хантера. Представляла себе, как брат сидел за столом напротив Неда в «Олд-Молли». Она взяла фишку и щелкнула по ней, заставив крутиться на полированной поверхности стола.

Но Эмма не слышала ее тихого шуршания. В ее голове звучали слова Девлина: «Никто не приставлял к его виску пистолет, заставляя садиться за игорный стол».

Девлин был там той ночью. Он должен был точно знать, что произошло. Внезапное прозрение ударило, словно молния. Это было так очевидно, что она удивилась, как могла не заметить этого раньше.

Если Девлин там был, значит, он всегда знал, кто такой Нед. Это объясняло презрительное отношение Девлина и напряжение, которое всегда возникало между ним и Недом и всеми остальными приятелями ее брата, которые были с ним в ту роковую ночь. И еще это объясняло, почему Девлин так усердно пытался не подпускать Неда к ней.

Однако это не объясняло, почему он ничего не сказал ей. Он должен был понимать, что это подействует лучше любых намеков, предупреждений и угроз.

Если Девлин хотел спасти ее от Неда, что могло быть лучше? И все же он этого не сделал.

По спине Эммы пробежал какой-то смутный холодок. Ощущение того, что она что-то упускает. Что во всем этом есть что-то еще, помимо того, о чем рассказал Нед. Фишка перестала вертеться и с мягким стуком упала на стол.

Эмма, нахмурившись, уставилась на фишку, как будто в ней таился ответ. Конечно, это было не так, но она знала, где найдет его. Улыбнувшись хмурой решительной улыбкой, Эмма взяла со стола фишку и положила ее в карман. Потом позвонила, велела подавать экипаж и облачилась в длинный темный зимний плащ, купленный для нее Недом.

Глава 18

Лицо лакея, открывшего дверь дома в Сент-Джеймс, ничем не выдало удивления, когда в шесть часов утра он увидел стоявшую на пороге женщину. Он держался так, словно в ее появлении не было ничего необычного.

— Не будете ли вы так любезны зайти несколько позднее, мадам? Его светлость еще не вставал.

— В таком случае вам лучше разбудить его и сказать, что его желает видеть миссис Стрэтхем.

Только войдя в дом, Эмма сняла капюшон и огляделась вокруг.

Гостиная была оформлена в исключительно мужском вкусе. Темно-красные стены. Камин из черного оникса, в отличие от обычного белого. А над ним картина, изображавшая женщину экзотического вида в шокирующе свободной позе. Эмма в некотором испуге, как завороженная, уставилась на нее.


Он появился минут через пятнадцать, тщательно одетый в рубашку и галстук такого белого цвета, что в мягком свете осеннего утра казалось, будто они светятся. Однако темные волосы Девлина были примяты, а на щеках лежала голубоватая тень небритой щетины.

— Девлин. — Эмма постаралась не думать о случившемся в последний раз, когда они оставались наедине.

— Эмма. — Его голос звучал хрипло, выдавая последствия бурно проведенной ночи. — Или мне лучше называть вас миссис Стрэтхем? — Он улыбнулся своей обычной непринужденной улыбкой. — Кофе? Или по утрам вы предпочитаете шоколад? Как Кит.

— Нет, благодарю вас. Я здесь не за этим.

— Я почему-то так и подумал. — Девлин взял графин и налил себе бренди. Потом поднял глаза и увидел, что Эмма наблюдает за ним с явным неодобрением. — Надо опохмелиться. Я сильно перебрал прошлой ночью, — сказал он в качестве объяснения и сделал глоток. — Ваш муж знает, что вы здесь?

— Нет, не знает.

— Понимаю.

Наверное, ей следовало испугаться. Оставаясь здесь с ним наедине, Эмма ставила себя в рискованное положение, учитывая то, как он обошелся с ней в прошлый раз. Но она не чувствовала никакого страха, потому что после признания Неда наконец все поняла.

Наступила небольшая пауза, во время которой Девлин снова наполнил свой стакан и расположился с ним у камина. Он смотрел на Эмму и ждал, что она скажет. Как будто знал это.

— В тот вечер в библиотеке полковника Морли… — начала Эмма, но вдруг замолчала и в волнении отвела взгляд в сторону.

— Примите мои искренние извинения за это небольшое… недоразумение. — Судя по виду, вспоминая то, что произошло между ними в тот вечер, Девлин испытывал не меньшее смущение, чем она.

— Едва ли это можно так называть.

Он опустил голову еще ниже и поднял бровь в знак того, что соглашается с ней лишь наполовину. Потом сделал еще глоток бренди.

— Вы говорили, что я должна выйти за вас замуж.

— Так оно и было. — Теперь в его лице не было ни намека на шутку или насмешку, только полная искренность. — Но теперь уже слишком поздно. Вы должны вернуться домой, Эмма. Замужем вы или нет, думаю, мне не нужно вам объяснять, что будет означать для вашей репутации, если вас здесь увидят. — Девлин выглядел холодным, отстраненным и совершенно невозмутимым. Ничего общего с тем человеком, каким она его видела в ту ночь в библиотеке.

Однако Эмма не собиралась уходить.

— Вы в самом деле хотели меня спасти, как утверждаете?

— Вы поняли, — произнес он очень тихо, почти шепотом. — Вы знаете, кто он. Поэтому вы здесь?

Эмма кивнула.

— Нед рассказал мне.

На секунду Девлин закрыл глаза. А когда открыл их, то смотрел в сторону.

— Я действительно пытался спасти вас от него.

— Я знаю. — Теперь она понимала: все, что делал Девлин, было направлено на то, чтобы спасти ее от Неда. — И ради этого вы предложили мне выйти за вас замуж?

— Да.

— Но, когда я отказалась, зачем вы пытались меня скомпрометировать? Хотели отвести меня к алтарю насильно?

— Монтейт и все остальные должны были войти и застать нас целующимися. Прошу прощения, что мне пришлось применить силу, но я был готов на все, лишь бы вырвать вас из его грязных лап.

— На все? — повторила Эмма. — Но вы могли просто рассказать мне, кто он такой. Что Нед тот человек, который играл в ту ночь с Китом. Почему вы просто не сказали мне, Девлин? Всего несколько слов?

— Потому что я дал клятву. — Девлин допил свой бренди. Подошел к графину и налил еще стакан. — Если бы я сказал вам, Стрэтхем обнародовал бы тот факт, что Кит жульничал. Никто из нас не мог этого допустить.

Эмме почудилось, что земля уходит у нее из-под ног. Сердце ушло в пятки. Холодный страх осознания стал просачиваться в кровь. Когда до нее окончательно дошел смысл того, что сказал Девлин, она в ужасе уставилась на него.

— Кит жульничал? — произнесла Эмма не своим голосом.

— Разве Стрэтхем не сказал вам об этом? — тихо спросил Девлин.

— Нет, — ответила она. — Нед ни словом не упомянул о жульничестве. Но вы должны рассказать мне все, что произошло той ночью, Девлин. И вы мне все расскажете.

И он рассказал. О том, как они повадились ходить в притон «Олд-Молли» в Ист-Энде. Как Стрэтхем обставил их, выигрывая у них из ночи в ночь.

— Он сидел там и без конца катал между пальцами свою фишку. Дразнил нас. — Лицо Девлина помрачнело от этих воспоминаний. — Мы хотели прекратить игру, но Кит отказался. Он был убежден, что сможет обыграть Стрэтхема. Я стал подтрунивать над ним. Поднял его на смех. Я сказал: «Как в прошлый раз?» Я не понимал, на что Кит готов пойти. — Девлин закрыл глаза, но Эмма успела заметить в них боль и угрызения совести. — Он уговорил нас снова пойти в «Олд-Молли». Сказал: «Только один раз. Я знаю, что выиграю». И мы пошли. И снова сели играть со Стрэтхемом и его дружками. И как-то незаметно Кит сделал это. В точности как обещал. Он выиграл. И тогда Стрэтхем со своей бандой обвинили его в жульничестве. Сначала мы подумали, что это наглая увертка с их стороны, способ отказаться платить.

На лице Девлина, в его взгляде, который он упорно отводил в сторону, появилось мрачное страдальческое выражение, как будто он вернулся на два года назад и, как тогда, стоял в дымном полумраке притона.

— Стрэтхем скомандовал: «Засучите рукава». Кит, конечно, отказался, как сделал бы любой из нас. Мы пришли в ярость от такой наглости. Он унизил нас всех. Мы были готовы драться. Тогда Стрэтхем повторил: «Засучите рукава, или я сам это сделаю». И Кит засучил. — Девлин встретился с Эммой взглядом. — Там были спрятаны карты. Он жульничал.