Среди присутствующих нашлось много желающих поприветствовать леди Ламертон, и кое-кто из них даже кивал Эмме. Эмма кивала в ответ, радуясь тому, что большая часть людей не выказывала неодобрения по поводу ее возвращения в свет.

Из партера ее взгляд переместился на ложи и их обитателей. Герцог Хейвик со стайкой актрис. Лорд Линвуд с женой, великолепной мисс Венецией Фокс. Граф Холлингсворт с семейством и их гость.

Леди Холлингсворт не стала кивать Эмме. Она лишь холодно посмотрела в ее сторону и презрительно вздернула нос. Эмма твердо выдержала этот взгляд, не желая выглядеть смущенной. Потом, любезно улыбаясь, перевела глаза на дочь Холлингсвортов, леди Персефону, со светлыми золотистыми волосами и красивым ртом. Девушка кокетничала с джентльменом, который сидел рядом с ней и, несомненно, являлся поклонником, которого Холлингсворты прочили ей в мужья. Сквозь легкое марево от газовых фонарей Эмма посмотрела на мужчину, и на какую-то долю секунды вдруг увидела Неда. Или ей померещилось? Сердце в груди екнуло и перестало биться.

Зазвучала музыка. На сцене появился конферансье в красном камзоле с нафабренными усами и громовым голосом в самых пышных выражениях объявил, что предстоит увидеть публике. Публика отвечала восхищенными вздохами. Представление началось. Но Эмма не смотрела на сцену. Ее взгляд был по-прежнему устремлен на кавалера леди Персефоны. На его изящный темный фрак, сшитый на заказ, на белоснежную вечернюю сорочку под ним. На светлые волосы. На лицо, так схожее с другим лицом — лицом из другого мира, — что их можно было принять за близнецов. Не может быть, чтобы это был Нед. Это невозможно.

Ее глаза смотрели все пристальнее, сердце стучало все быстрее. Но на таком расстоянии, в полумраке зала она не могла ни в чем быть уверена.

Словно почувствовав на себе взгляд Эммы, мужчина поднял на нее глаза и на секунду задержал их. Она отвернулась к сцене, смущенная тем, что ее упорный взгляд заметили.

По арене стремительно неслись шесть белых лошадей. Шесть полураздетых наездниц одновременно на одной ноге балансировали у них на спинах.

Зрители охнули, раздались аплодисменты.

— Святые небеса, — прошептала леди Ламертон и тоже захлопала в ладоши.

Эмма последовала ее примеру, хотя она почти не видела ни лошадей, ни женщин у них на спинах.

Это не может быть он, снова и снова говорила она себе. Но каждый раз, когда она украдкой бросала взгляд в его сторону, Эмма видела, что мужчина тоже смотрит на нее. Сердце замирало при виде этого невероятного сходства. Эмма перестала смотреть на мужчину, понимая, что ее взгляд может произвести на незнакомца неверное впечатление. В антракте дадут свет, и она увидит, что это игра ее воображения.

Нед слишком сильно завладел ее мыслями. Его поцелуи, ощущение сильной руки, обнимавшей ее. Обещание, звучавшее в его последних словах.

«— Но я вернусь… Нам надо будет поговорить, когда я вернусь, Эмма.

— Я не собираюсь никуда уезжать, Нед Стрэтхем. Я буду ждать».

Сердце сжималось от чувства вины. Что он сказал, когда узнал, что она уехала? Испытал ли он ту же боль, что и она? Что было бы, если бы она осталась? Он уложил бы ее в постель? А может, женился бы на ней? Эмма закрыла глаза. Постаралась совладать со своими чувствами. У нее хватило разума больше не смотреть на кавалера леди Персефоны.


Наступил долгожданный антракт.

Зажегся свет.

— По-моему, довольно интересно, — с ноткой презрения фыркнула леди Ламертон. — Что вы скажете?

Эмма улыбнулась:

— Я с вами совершенно согласна.

К ним подошел лакей леди Ламертон, чтобы узнать, какие им подать напитки, и взгляд Эммы снова обратился к ложе Холлингсвортов.

Однако граф и его гость исчезли, оставив в ложе лишь леди Холлингсворт с леди Персефоной, высокомерно разглядывавших публику. Сердце Эммы разочарованно упало.

Что, если он не вернется до начала следующего акта, когда снова погасят свет?

Это не он. Это не может быть он. Смешно даже думать такое.

Время тянулось невыносимо медленно. Эмма обратила все свое внимание на вдову. И только когда прозвенел звонок, возвестивший окончание антракта и взгляд вдовы снова обратился к зрителям, возвращавшимся на свои места, Эмма снова посмотрела на ложу Холлингсвортов.

Мужчина сидел там и смотрел прямо на нее. Но на этот раз Эмма не отвела глаз.

Она не могла пошевелиться, только сидела и смотрела.

Сердце стучало так, словно вот-вот лопнет, дыхание задержалось в горле. Что-то сдавило грудь, и сердце внутри сжалось. Эмме показалось, что мир перевернулся вверх дном, и в нем остались только она и человек, на которого она смотрела.

Только Эмма и Нед Стрэтхем.

Глава 5

За эти несколько секунд, которые показались вечностью им обоим, Нед понял, что судьба затеяла с ним игру. В глазах Эммы он увидел то же потрясение, которое испытал сам. А вместе с ним неприкрытую обиду и боль, которые уже в следующий миг сменились сердитым недоверием и обвинением. Она бросила мгновенный взгляд на леди Персефону, стоявшую рядом с ним, и снова посмотрела на Неда.

И даже когда Эмма отвернулась, Нед не смог отвести от нее глаз.

— Что с вами, мистер Стрэтхем? У вас какой-то обеспокоенный вид.

— Простите меня, леди Персефона. — Он с трудом оторвал взгляд от Эммы.

Нед чувствовал, что кровь стучит у него в жилах сильнее, чем во время драки. Он с трудом справлялся с нахлынувшим смятением.

— Я так рада, что вы согласились сопровождать нас сегодня, сэр. — Леди Персефона улыбнулась и повернулась так, чтобы показать ему свое лицо в наиболее выигрышном ракурсе. Эта девушка была избалованной, самодовольной и надменной, как большинство женщин ее класса. Ее соблазнительное пышное тело говорило о хорошей жизни. Светлые локоны были искусно приподняты наверх и спадали вниз золотистым каскадом. Платье из дорогого белого шелка украшала светло-розовая лента, а в белой шали посверкивали золотые нити в тон волосам. Она была рождена, чтобы жить в богатстве. Неудивительно, что Холлингсворты искали ей хорошую партию.

— Нет, это я должен радоваться, — непринужденно отозвался Нед, улыбнувшись одними уголками рта.

Девушка захлопала ресницами, но, когда свет погас, его взгляд оказался обращен не на графскую дочь и не на вороного жеребца, гарцевавшего по арене, а на женщину, сидевшую рядом с вдовствующей леди Ламертон. На женщину, которую он в последний раз видел уходившей по безлюдной, залитой солнцем улице Уайтчепела. Это было утром и не так уж давно.

За время, оставшееся до конца представления, Нед смотрел на Эмму слишком часто, но она ни разу не обратила на него внимания, с непреклонным видом сосредоточившись на арене.

Представление оказалось длинным. Очень длинным. Он ждал удобного случая.

* * *

Наконец представление закончилось, и Нед последовал за леди Персефоной и ее родителями к выходу.

В другой стороне фойе он увидел Эмму и леди Ламертон, которые шли по направлению к лестнице.

Эмма подняла глаза и, прежде чем леди Ламертон увлекла ее прочь, взглянула на него с холодным упреком.

— Прошу меня извинить, — пробормотал Нед Холлингсвортам.

— Но, мистер Стрэтхем! — В голосе леди Персефоны слышалось недоумение капризного ребенка.

— Что ж, я никогда… — начал Холлингсворт, однако Нед не остановился, чтобы дослушать остальное.

Он уже пробивался через толпу в сторону лестницы, на которой исчезла Эмма.

Ему удалось заметить ее среди людей, толпившихся на первом этаже, и подобраться к ней сзади.

— Эмма, — позвал он так тихо, что слышать могла только она, и, не обращая внимания на окружающую толчею, отвел ее в соседнюю нишу.

Она попыталась вырвать руку, но Нед крепко держал ее.

— Не называйте меня Эммой!

Ей показалось, что ее тело охвачено огнем. Нед подошел ближе, чтобы закрыть ее от взглядов проходящих мимо людей. Так близко, что почувствовал знакомый манящий аромат.

Казалось, воздух между ними сделался колючим от ее гнева. Щеки Эммы горели, темные глаза сверкали.

— Так вы вовсе не человек из Уайтчепела, Нед Стрэтхем.

— Я всегда был и остаюсь им, — с непреклонной уверенностью возразил он. — А вы вовсе не бывшая горничная, Эмма де Лайл.

Эмма не обратила внимания на эту насмешку, продолжая смотреть на него с молчаливой яростью.

— Скажите, о чем мы должны были поговорить после вашего возвращения в Уайтчепел? Уж не о том ли, что вы ухаживаете за дочерью графа?

— Если бы вы дождались меня, как обещали, вы бы это узнали.

Они стояли так близко, что Нед видел, как возмущенно вспыхнули глаза Эммы, и почувствовал охватившую ее дрожь.

— Я правильно понимаю, что в те вечера, когда вы не провожали меня в Уайтчепеле, вы проводили время здесь, в Мейфэре, оказывая знаки внимания леди Персефоне? Я правильно понимаю, что вы расточали свое очарование не только на одну девушку? Я правильно понимаю, что вы бессовестно лгали мне, делая вид, что я вам небезразлична, в то время как вам была небезразлична совсем другая? — У Эммы сбилось дыхание. — Я рада, что не дождалась от вас еще большей лжи.

— Я не из тех, кто привык лгать.

— Тем не менее вы здесь, в высшем обществе.

— На то есть серьезные причины.

— Прошу вас, избавьте меня! — При каждом вздохе Эмма касалась его грудью.

— Нет, — тихим голосом произнес он. — Вы получите мои объяснения, Эмма, а я получу ваши.

Нед по-прежнему крепко держал ее за руку и почувствовал, как девушка вздрогнула при этих словах.

— Я так не думаю, Нед. Вам нужно вернуться к леди Персефоне. Уверена, она уже интересуется, куда подевался ее кавалер. А леди Ламертон ищет меня.