Спустившись до самого низа, Элейн обнаружила, что проход разветвляется в трех направлениях: одно вело в город, два – из города. Пока она решала, куда свернуть, из темноты вынырнул Ним. С облегчением перекрестившись, Элейн взяла поводок и быстро, как только могла, пошла в ту сторону, откуда появился Ним.

Проход казался бесконечным. Возможно, это дорога к Маладиру. Иногда она слышала шаги, только не могла определить, чьи, – Маттео или эхо ее собственных. У мальчика не было огня, зато он приучен бесшумно двигаться, хорошо прятаться и без труда находить дорогу в темноте.

На развилке щенок не остановился. Уткнувшись носом в пол, он трусил вперед, задержался только возле интересной для него лужи. Но Элейн дернула за поводок, и Ним весело побежал дальше.

Когда перед ними блеснул отсвет бронзы, она мгновенно остановилась и подняла фонарь. Тем не менее щенок настойчиво тянул ее за собой, и вскоре путь им преградила металлическая дверь, врезанная в камень. При тусклом свете фонаря Элейн увидела знакомый рельеф: пастух, собаки, медведь.

Поставив фонарь, она снова перекрестилась, ища у Господа руководства. Странно, что Маттео знал тайный ключ, Аллегрето никогда бы не доверил его сыну Риаты. Но щенок уверенно тянул ее вперед, развилка теперь далеко, а возвращаясь назад, можно окончательно сбиться с пути.

На этот раз Элейн хватило одной попытки, и резная панель легко разошлась. Она уже хотела открыть дверь, но тут же вспомнила предостережение Аллегрето. Загородив рукой фонарь и держа щенка на коротком поводке, она медленно отодвинула засов, дождалась, пока дверь полностью раскроется. Ее слуха коснулись звуки тихого пения, от которого у нее волосы встали дыбом. Она различила впереди лестницу, ведущую наверх, и следы на пыльных ступенях, как будто здесь кто-то недавно проходил. Ним тянул ее вверх, но Элейн медлила на пороге и, только узнав слова знакомых молитв, почувствовала некоторое облегчение. Значит, она уже в самом Маладире.

Если Маттео прошел этой дорогой, то она намного отстала от него. Вокруг не было ни одного камня, чтобы подпереть дверь. Она почла за лучшее вернуться в дом вдовы, поскольку Дарио мог быстрее найти глупого мальчишку.

Ним вдруг перестал рваться наверх, завилял хвостом и отрывисто гавкнул. В ту же секунду что-то сильно ударило ее сзади, она упала на колени, заметив, как мимо нее пронесся к лестнице Маттео. Она бросилась за ним, и ей удалось схватить его за щиколотку. Он яростно брыкался, но Элейн все-таки смогла подтянуться, чтобы прижать его своим весом к ступеньке. Они молча боролись, Ним прыгал вокруг. Тусклый свет неожиданно погас. Она с ужасом осознала, что дверь за ними закрылась и фонарь остался снаружи.

– Маттео, успокойся! – прошипела она ему на ухо. – Ради Бога, послушай меня. Ты не должен туда ходить. Неужели ты хочешь, чтобы люди твоего отца схватили Иль-Корво? Тебя не волнует, что случится с Зафером и Маргарет? Он там, чтобы их спасти, каждый миг ему грозит опасность. Им всем. Понимаешь? Ты не можешь помочь, только помешаешь. Ты не сможешь таким образом завоевать его доверие, но ты можешь стать причиной его гибели. Он тебя не ждет, не знает, что ты хочешь сделать. Маттео, прошу тебя, не подвергай его дополнительной опасности.

Мальчик перестал бороться, его маленькие плечи тряслись.

– Я хочу помочь, – всхлипнул он. – Просто хочу помочь.

Элейн осторожно села, притянула его к себе. Он еще сопротивлялся, но затем уткнулся лицом ей в плечо.

– Я знал, что не смогу это сделать, – дрожащим голосом сказал он. – Я ничего не могу сделать правильно. Теперь он не поверит мне никогда.

Он этого не заслуживает, гневно подумала она. Аллегрето не достоин такой любви, во всяком случае, после того, что он сделал с этим ребенком. От гнева, страха и жалости у нее перехватило дыхание.

Они вдруг услышали какой-то удар, сотрясший, казалось, даже каменные стены подземелья. Ним испуганно тявкнул. Вечерние молитвы стихли. Элейн повернулась к лестнице, удерживая Маттео, который вырывался, чтобы посмотреть. Над ними была одна чернота. Издалека доносились тревожные крики.

– Мы должны идти назад, – решительно сказала она и потащила его к двери.

Мальчик не сопротивлялся, ибо сила удара была такова, что они сразу поняли: наверху произошло нечто из ряда вон выходящее. Элейн ощупывала дверь, ища задвижку или резьбу, но под ее руками был только гладкий металл. Она никак не могла открыть эту дверь.


Сквозь потайное отверстие Аллегретто наблюдал, как горят подъемный мост и сторожевая будка у ворот, как поднимается к снежным вершинам гор черный дым. Легкое сотрясение двух стеклянных флаконов, которые он нес по тоннелю к мосту, – и он бы увидел ад намного раньше, чем хотел. Но его не разорвало на куски, и стрелы метких лучников Филиппа зажгли порошок гремучего золота, вызвав сильнейший удар грома и пламя, стремительно пожиравшее намазанное смолой дерево. Единственная известная дорога из Маладира была теперь преграждена стеной огня.

Есть и другие пути, но Аллегрето уже знал, что Риата их не обнаружил. Все тайные проходы, которые ими найдены, или перекрыты, или разрушены. Последние сутки Аллегрето провел, обследуя тоннели и ловушки. Он знал, где содержатся закованные в кандалы Зафер и Маргарет, знал, где под охраной пяти стражников и мастифа, сидящего в ногах кровати, спит Франко Пьетро. Ему не понадобится много времени, чтобы сообразить, что он попал в ловушку.

Аллегрето покинул свой наблюдательный пост, держась за перила, осторожно прошел в темноте несколько шагов, пока не увидел отверстие в крыше. Он протиснулся через него уже не так легко, как в юности, и начал спускаться по наклонной балке к мощному деревянному столбу, поддерживающему крышу. В темноте он дважды терял равновесие, но все равно чувствовал холодное удовлетворение от паники, которую посеял внизу. Он без труда нашел отверстие в ложном потолке и, сев на корточки, полз меж двойных балок до тех пор, пока снова не почувствовал запах дыма и не увидел сквозь щели в досках тусклый свет. Он был около внутреннего двора. Оранжевое пламя освещало зарешеченное окно. Он даже видел Зафера, сидящего на голом полу и глядящего вверх. Одной рукой он держал цепь, которой был прикован к стене, а другой сжимал руку Маргарет.

Он бросил в щель соломинку. Зафер увидел сигнал, вскочил и молча потянул за собой Маргарет. Отодвинув доску ложного потолка, Аллегрето спрыгнул вниз.


Когда до Элейн дошло, что ее напугали звуки вечерней службы, у нее появилась надежда. Видимо, они сейчас находятся под церковью, и тут может быть другой выход. Она поднялась по лестнице, но та привела к сводчатой пещере с водоемом, который освещали странные отблески из сточной трубы над ним. Единственный край был таким узким, что она крепко держала Нима, опасаясь, как бы он не свалился в черную воду. Маттео стоял позади, держась за ее юбку.

– Не пускайте Нима, – попросил он.

– Конечно.

Где-то должен быть проход, они не могли оказаться тут в западне. Судя по размеру, водоем глубокий, наверное, вода для крепости. Больше всего Элейн тревожило, что они в Маладире и замок горит.

– Ваша светлость, посмотрите.

Маттео дергал ее за юбку, пытаясь развернуть спиной к лестнице. Но там уже не было ступенек, только каменная стена. Он провел рукой вверх-вниз, и Элейн чуть не свалилась в воду.

– Зеркала, – сказал он. – Как в замке Иль-Корво.

Если бы Маттео не взмахнул рукой, она бы видела один камень. Дотронувшись пальцами до того места, где должна быть стена, Элейн ничего там не почувствовала, но когда сделала шаг вперед и протянула руку, то увидела отражение своих юбок и руки в маленьких стеклянных пластинах, укрепленных под углом к стене.

– Идемте, – уверенно сказал Маттео, направив ее в проход, которого там, казалось, не могло быть.

Узкие ступени опять вели в темноту, стены будто давили Элейн на плечи всей тяжестью крепости над ней. В одной руке она сжимала поводок Нима, другой ухватилась за рубашку Маттео. Не потому, что он мог убежать, просто чтобы ребенок знал, что она не бросит его одного в этой страшной темноте.

– Конец, – вдруг прошептал он.

– Конец? – Элейн охватила тревога.

– Я думаю... – Маттео сделал шаг вперед. – Я немного вижу. Тут смотровая щель. Думаю, это церковь.

– Дай взглянуть!

Элейн увидела маленькую часовню, освещенную свечами. Кажется, они рядом с алтарем. Напротив пара сидений на хорах, фрески на стенах, блеск золота на большом распятии. Ни священника, ни прихожан... Служба прервалась, когда начался пожар.

Она нащупала деревянный барьер, пальцы коснулись металла, и панель перед нею бесшумно открылась. Чувство внезапного освобождения было таким сильным, что она, даже как следует не осмотревшись, шагнула внутрь и оказалась на хорах.

Пустой алтарь и неф были маленькими, но богато украшенными, пол выложен мраморной черно-белой плиткой, на стенах изображения библейских святых с золотыми нимбами.

У Элейн не было времени их рассматривать. Когда они шли к двери, она пожалела, что оставила в доме вдовы плащ и вуаль. При такой суматохе на пожаре они могли бы незаметно выйти из замка.

Осторожно приоткрыв дверь, она увидела перед собой башню Маладира. Значит, они внутри крепости. Элейн отступила назад, дверь захлопнулась. Маттео выжидающе смотрел на нее.

Снаружи она видела только башню да покрытый снегом двор, усыпанный камнями и обломками скал. Но уже никакая сила не могла бы заставить ее вернуться в те узкие ходы между стенами, в тоннели с ловушками в тупиках и зеркалами.

– У ворот должна быть толпа горожан, – прошептала Элейн. – Давай постараемся выглядеть обыкновенными зеваками.