Кэт Мартин - Благородное сердце

Англия, 1842 год

Весна еще не наступила – сельские дороги тонули в грязи или еще не совсем оттаяли. Бледное солнце изредка проглядывало сквозь облака, блеснув на мгновение и снова пропадая.

Лейф плотнее закутался в тонкое одеяло. Он не представлял себе, где находится, знал лишь, что его везут по холмистой сельской местности, мимо деревушек вдоль неровной дороги, огороженной низкими каменными стенами. В этой стране он находился больше четырех лун, хотя, возможно, он и утратил точное чувство времени. Доподлинно было известно лишь то, что его судно разбилось о скалистый берег где-то к северу отсюда, унеся в водную пучину его девятерых спутников.

Пастух нашел его лежащим в ледяном прибое, взял к себе и выхаживал во время болезни. Лейф едва вернулся к жизни, когда появились торговцы, заплатили пастуху несколько серебряных монет и унесли Лейфа.

Они хотели заполучить его, потому что он выглядел иначе, чем люди в этой стране. Он не мог говорить на их языке, не понимал ни слова из того, что они говорили, и это, кажется, веселило их и как-то повышало его стоимость. Лейф был выше большинства их мужчин по крайней мере дюймов на пять, а тело его было гораздо мускулистее. Хотя некоторые мужчины и были блондинами, как и он, никто из них не носил такой широкой и длинной бороды, как у него. Да и волосы у них были коротко подстрижены, у Лейфа же они были ниже плеч.

Лейф был еще слаб, у него не было сил защищаться, его подняли на телегу и увезли от хижины пастуха. Когда он немного окреп, его начали побаиваться и заковали в тяжелые железные оковы. В клетке меньше человеческого роста он вынужден был свернуться на соломе, словно животное.

Он был пленником в этой враждебной стране, его показывали жителям как диковинку. Он знал, что люди платили за возможность взглянуть на него. Толстый человек со шрамом на лице, приносивший ему еду, собирал монеты у тех, кто толпился вокруг клетки Лейфа. Этот человек, его называли Снивли, бил и толкал его, приводя в ярость, что приходилось по вкусу толпе, платившей за то, чтобы развлечься жестоким зрелищем.

Лейф ненавидел этого человека. Он ненавидел их всех.

В своей стране он был свободен и занимал высокое положение. Отец умолял его не покидать безопасные домашние стены, но Лейфом двигало желание повидать мир за пределами своего острова. Теперь он ежедневно молил богов помочь ему бежать, дать ему силы дотерпеть до момента, когда это случится, иначе он лишится рассудка.

Лондон, Англия, 1842 год

– Девочка, тебе пора исполнить свой долг!

Узловатая, испещренная жилками рука графа Хэмптона с грохотом опустилась на стол.

Криста вздрогнула.

– Мой долг? Неужели мой долг состоит в том, чтобы выйти замуж за человека, которого я терпеть не могу?

Они сидели на узком диванчике в библиотеке особняка герцога Мэнсфилда. Из бального зала наверху до них доносились звуки музыки.

– Чем плох лорд Альберт? – Высокий седоволосый мужчина, ее дед, внимательно смотрел на нее светло-голубыми глазами. – Он молод и недурен собой, второй сын маркиза Линдорфа, член одного из самых известных семейств Англии.

– Лорд Альберт мне неприятен. Он ханжа и думает только о себе. А тщеславия в нем больше, чем ума.

Морщинистое лицо деда обрело суровое выражение.

– Криста, найдется ли во всем Лондоне мужчина, который тебе понравился бы? Я начинаю думать, что такого вообще не существует. Ты обязана родить мне правнука, а время уходит!

– Дедушка, я знаю, в чем состоит мой долг. Мне довольно часто об этом напоминали.

При отсутствии прямых наследников по мужской линии по специальному указу покойного короля титул Хэмптона можно было передать по женской линии первому наследнику мужского пола.

– Я не против брака. Просто…

– Просто ты слишком занята своей газетой. – Он произнес это слово с такой горячностью, что лицо его побагровело. – Твой отец потакал глупому стремлению твоей матери непременно работать, как это делают простолюдины, а теперь он потакает и тебе. Ни одна порядочная женщина из общества не работает. И не общается с низшими сословиями, как ты, чтобы издавать этот нелепый журнал.

– В газете «От сердца к сердцу» нет ничего нелепого. Наши статьи носят воспитательный и информационный характер, и я очень горжусь тем, что мы делаем.

Он фыркнул.

– Оставь газету, тебе пора подумать о будущем, ведь ты – мой единственный потомок. Роди мне наследника. Он так мне нужен!

– Дедушка, я хочу иметь мужа и семью, но я отказываюсь выходить замуж за человека, подобного лорду Альберту. Я уверена, что со временем встречу того, кто мне нужен.

А может быть, уже встретила, подумала она. На прошлой неделе ее познакомили с другом отца Мэтью Карлтоном. Мэтью был адъюнкт-профессором и вторым сыном графа Лисмора – как раз таким человеком, за которого родственники с удовольствием выдали бы Кристу, да и Мэтью явно выказал романтический интерес.

Только она не отваживалась упоминать об этом обстоятельстве деду, опасаясь, что тот начнет оказывать давление на нее, а может быть, даже на Мэтью.

Граф посмотрел ей в глаза:

– Я не хочу, чтобы ты была несчастлива. Ты ведь это понимаешь, да?

– Я знаю, дедушка. Со временем все обязательно так и будет.

– Время, – с усмешкой проговорил он. – Этого-то у такого старика, как я, и нет.

Она взяла его тонкую руку и поцеловала в синюю жилочку.

Лейф откинулся на прутья клетки. Не будь он заперт, его привели бы в восторг достопримечательности этого нового и чужого мира, но он оставался пленником, которого держали взаперти и с которым обращались как с животным.

С того момента как Лейфа взяли в плен, над ним смеялись, глумились, в него бросали камнями. Люди считали его дикарем. Лейф видел, как некоторые женщины плакали, сочувствуя его страданиям. Ему была не нужна их жалость, но она наводила на мысль, что не все люди в этой стране похожи на тех, кто украл у него свободу, что, возможно, однажды появится кто-то, кто пожелает ему помочь.

Он молча помолился богам, как делал это каждый день, отходя ко сну.

Сегодня небо было ясным, полная луна ярко освещала лондонские улицы. Откинувшись на бархатное сиденье кареты, Криста прислушивалась к стуку подков, радуясь тому, что вечер завершился.

– Господи, как же я не выношу все эти светские приемы, а дед так хочет, чтобы я на них присутствовала.

С того момента, как состоялся разговор в библиотеке герцога Мэнсфилда, прошло почти два месяца. Криста послушно посещала каждый светский раут, на который получала приглашение. Сейчас она направлялась домой после музыкального вечера маркиза Камдена.

Дед хотел, чтобы она нашла мужа. Ее долг сделать это.

Она подумала о Мэтью Карлтоне, о том, как он ходил за ней по пятам последние несколько недель, и решила, что усилия ее не пропали даром.

В карете раздался сонный шепот:

– По-моему, вечер был изумительный. – Рядом с Кристой откинулась на подушки темного бархата Корали Уитмор – лучшая подруга со времен учебы в колледже. – Не будь у меня завтра столько дел, я танцевала бы до рассвета.

В отличие от Кристы, очень высокой полногрудой блондинки, Корали была невысокая, с волосами цвета темной меди и светло-карими глазами. Она любила танцы и приемы. Но работа в еженедельной газете «От сердца к сердцу», принадлежащая Кристе и ее отцу, была для нее, как и для Кристы, делом особой важности, ради которого она готова была покинуть один из самых модных лондонских балов сразу после полуночи.

Хотя казалось, что это было очень давно, прошло всего шесть лет с тех пор, как мать Кристы, Маргарет Чапмен Харт, пошла наперекор нравам света, указывавшим женщине ее место в обществе, и основала газету. Три года спустя она заболела и умерла, оставив потрясенную Кристу и убитого горем мужа.

Кристе только исполнилось восемнадцать, когда она стояла на церковном дворе у могилы матери, а отец тихо плакал рядом. Зная, насколько важна была газета для матери, Криста взяла на себя руководство ее изданием и вскоре увидела в этом свое предназначение. Она вознамерилась превратить «От сердца к сердцу» в успешное издание и решила сделать все возможное ради достижения этой цели.

Из противоположного угла кареты послышалось похрапывание отца. Сэр Пакстон Харт был профессором истории, возведенным королевой в рыцарское достоинство за вклад в изучение редких языков. Он был специалистом по древнеисландскому языку древних жителей Скандинавии. Специальностью профессора были верования викингов, после смерти жены он полностью погрузился в работу.

– Мне кажется, отцу понравился вечер, – заметила Криста, рассматривая, как тот дремлет на сиденье, неудобно опершись головой о ребро подушки.

Это был высокий худощавый мужчина с прямым, слегка удлиненным носом и каштановыми волосами с проседью.

– Твой отец получает гораздо больше удовольствия от научной работы.

Криста поерзала, стараясь не обращать внимания на ребра корсета, которые впивались в талию под бледно-зеленым бальным платьем из тафты.

– Отец вообще не поехал бы на бал, если бы они с дедом так настойчиво не искали мне мужа.

– Как я понимаю, последний кандидат в мужья – Мэтью Карлтон, – шутливо заметила Кори. – Сегодня вечером ты танцевала с ним по меньшей мере три раза. Очевидно, он попросил у твоего отца разрешения ухаживать за тобой.

Со времени первой встречи около месяца назад Мэтью все больше интересовался Кристой. На прошлой неделе он разговаривал с ее отцом. Мэтью прекрасно подходил, по мнению ее родственников, на роль будущего мужа. Кроме того, он нравился Кристе, ей льстил его интерес. И все же требовалось время, чтобы узнать его. Она сказала себе, что позволить мужчине ухаживать за собой и вступить с ним в брак – не одно и то же.