Свирепо посмотрев на него, она с силой стукнула стаканом по стойке, забрызгав все вокруг. Лимонная долька отлетела от стакана и скользнула под тарелку клиента, сидевшего на третьем от нее табурете. Со вспыхнувшими щеками она подошла к этому клиенту, забрала лимонную дольку, вернулась и бесцеремонно бросила ее в стакан Дуга.

— Ты уже нашел работу?

Он покачал головой и наградил ее ослепительной улыбкой. Она разгорячила ее вплоть до кончиков пальцев на ногах, а такое не проигнорируешь.

— О Боже, леди, вы забыли весь вчерашний разговор о терпении, который мы слушали вчера в церкви? Я занимался поисками всего лишь пару часов. — Он понизил голос и подначил:

— Я бы отправился на поиски гораздо раньше, если бы ты растолкала меня перед уходом на работу.

Он говорил так, будто бы забыл, как отправился спать в ярости после ее замечания о том, что мог бы послужить плохим образцом для Дональда. Он и в самом деле казался веселым и еще более заманчиво-соблазнительным, чем всегда.

— Ты уже взрослый человек и сам можешь проснуться, — отпарировала она. — Пользуйся будильником.

— Будильники издают слишком много шума. К тому же я предпочел бы, чтобы меня будила ты, — его голос понизился до шепота. — Припоминаю, как ты обычно делала это…

Трейси покраснела, внезапно вспомнив во всех чувственных подробностях, с чего обычно начиналось каждое их утро.

— Ты будешь тогда постоянно просыпать, — прошипела она, — ибо я и на сотню футов не приближусь к постели, в которой спишь ты.

— Посмотрим, — ответил он протяжным, с ленцой, дразнящим голосом, от которого ей захотелось укрыться на кухне с Джонни Реем, даже если ей придется при этом помочь ему нарезать лук для гамбургеров.

— Так ты нашел работу или нет? — настойчиво повторила она.

— Пока нет. Не так-то много предложений для мужика с моим уровнем.

Она глубокомысленно кивнула.

— Что правда, то правда. Ну да теперь, когда Вирджиния Сью унаследовала состояние своего покойного мужа, она могла бы нанять тебя в качестве своею телохранителя… или кого там еще. Он сердито поглядел на нее:

— Меня не тянет работать на Вирджинию Сью в каком бы то ни было качестве.

— Ну, разумеется. Что я за дурочка! Тебя же тянуло только переспать с ней, — яростно огрызнулась она прежде, чем вспомнила, что все посетители обжираловки прислушивались к каждому высказанному ими слову. Великолепно, Трейси, упрекала она себя.

Дуг глубоко вздохнул, как если бы его терпение подверглось тяжкому испытанию. Пожав плечами, он оглядел зал, словно ищя моральной поддержки по крайней мере от половины присутствовавших там мужчин.

— Трейси, это произошло почти три года назад, и я не спал с ней. Я немного перебрал и попытался поухаживать за ней. Ничего особенного, и ты прекрасно знаешь это. Я не первый женатый мужчина, который делал подобную глупость на вечеринке, и сомневаюсь, чтобы я был последним.

— Может, и так, но у тебя ловче получается, чем у многих, — подначивала она. — Ты начал преследовать женщин с того дня, когда научился ползать. Твоя мамочка рассказывала мне.

— Но не теперь, — торжественно ответил он. — Отсутствие практики лишает навыка. Я изменился, Трейси Мари. Я больше не флиртую.

— Черта с два! — отпарировала она, бессознательно-воспроизводя любимое выражение матери. — А вчера в церкви?

— А что случилось в церкви? — Он выглядел по-настоящему озадаченным.

— Что-то ты не держался на безопасном расстоянии, когда Вирджиния Сью бросилась обнимать тебя.

— О Господи, женщина! Это было всего лишь выражение радушного приема после долгого отсутствия.

— Вот как? — с сомнением воззрилась она на него. — Что-то я не помню, чтобы ты удостоил меня такого объятия, когда появился на моем пороге и объявил о своем намерении поселиться у меня. А я-то была все же твоей женой. Вирджиния же Сью была всего лишь…

Он светился широчайшей улыбкой, а его глаза мерцали, как бы говоря: вот ты и выдала себя, а она, хоть тресни, не понимала, каким образом.

— Ты вела себя, я бы сказал, как старый дикобраз, когда я появился в воскресенье. Но если ты хочешь объятий, я, разумеется, не откажу тебе в них, — пообещал он с плутовской искоркой в глазах. Он соскользнул с табурета и оказался за стойкой прежде, чем она сообразила, какую беду навлекла на себя всеми этими дурацкими разговорами о Вирджинии Сью и объятиях.

Когда он уже находился в нескольких дюймах от нее, глаза Дуга коротко вспыхнули голубым пламенем, который Трейси тут же узнала. Он сжал ее в своих объятиях, опасно наклонил назад и поцеловал глубоко и жадно, двигаясь так с греми дельно и совершенно неожиданно, что в первый момент она восприняла его прикосновение как некий нектар — подарок богов. Ее тело откликалось на каждое ощущение — от вида его тела, надвигавшегося на нее, до нежного прикосновения его губ, от неровного дыхания до мускусного мужского запаха. Ее сердце забилось в сумасшедшем, возбужденном ритме и кровь устремилась в область живота, вызвав у нее жаркое, требовательное вожделение.

Когда первый шок прошел, ее сильнейший удар произвел на его могучее плечо не большее впечатление, чем комариный укус, и его теплые, мягкие губы ни на йоту не оторвались от ее губ. Они продолжали целоваться сладко и нежно, пока она не вздохнула с наслаждением, ее заблудившаяся рука не охватила его за шею и пальцы не запутались в мягких волосах на его затылке.

Теперь поцелуй уже мог продолжаться вечность, если бы это зависело только от нее. Он был наполнен магией, нежностью и страстью. Но в конце концов свист и одобрительные возгласы развели их в стороны, а Морти не преминул заметить с сарказмом, что он нанимал ее кормить людей, а не устраивать для них представления.

— Сделайте это еще раз, и я начну брать плату за вход. — Он противно хихикнул, потом ободряюще улыбнулся Дугу, словно в следующую секунду собирался похлопать его по спине и поздравить.

— А, иди ты к черту! — огрызнулась Трейси, тут же сообразив, что она стала гораздо чаще посылать людей по этому адресу с тех пор, как Дуг вернулся домой. Не в ее характере было проявлять подобную раздражительность, но присутствие Дуга, похоже, пробуждало в ней все самое худшее. Он вызывал в ней такое сильное волнение, которое она никак не ожидала испытать вновь. Гнев представлялся ей единственным надежным средством защиты, но «Морти» не был тем местом, где его следовало выставлять напоказ.

Во избежание новой сцены, Трейси тут же отправилась на кухню, где укрывалась с Джонни Реем, пока не увидела, что Дуг ушел. Но прежде он остановился перед половиной столиков в зале, чтобы поболтать и посмеяться с тем очаровательным и искренним дружелюбием, которое и привлекало ее к нему людей. Сейчас он казался еще нахальнее, чем обычно.

— Теперь я понимаю, — сказал Джонни Рей, четко бросая среднего размера чизбургер на булочку, кладя сверху дольку помидора и присыпая все луком. Потом передал блюда Морти, хмуро наблюдавшему за ними обоими.

— Понимаешь что?

— Да то непонятное настроение, в котором ты пребывала все утро. Твой муж снова дома.

— Он мне не муж! — взорвалась она.

— Ну, кем бы он там ни был, — пробормотал Джонни Рей и протянул ей нож и несколько луковиц. — Можешь помочь мне для разнообразия и заодно выместить свои расстроенные чувства на луке.

Трейси втыкала нож в сладкую луковицу так, словно хотела разрезать заодно и столешницу. Она молча поклялась себе, что сегодня же ночью сядет с Дугом Магиром и обговорит с ним некоторые основополагающие правила.

Тем вечером, когда Дуг вошел в дверь, она была готова. Больше, чем готова! Отправив Дональда на прогулку с миссис Дэннер, она подкрепила себя двойной порцией виски, разбавленного водой. Она проглотила смесь как лекарство, потом прополоскала рот, чтобы избавиться от вкуса алкоголя. Следующие полчаса она выжидала, пока подействует выпитое, но оно вызвало у нее лишь сонливость. Дуга она наградила, как ей казалось, решительным взглядом и скомандовала:

— Садись!

— Мне жарко, как в аду, Трейси Мари. Сегодня я обошел весь город в поисках работы, как ты того и хотела. Нельзя ли мне принять сначала душ? — Он изобразил нечестивую ухмылку. — Ты можешь потереть мне спину.

Ее сердце забилось с перебоями, но она отчаянно придерживалась своей решимости уладить все раз и навсегда. Дуг должен понять, что такой порядок ее отнюдь не устраивал.

— Сядь! Мы должны поговорить.

— Ты уверена, что говорить нужно именно сейчас? — спросил он. Трудно было сказать, принимал ли он ее всерьез. Скорее, она его забавляла.

— Да, именно сейчас. А что?

— Ты кажешься немного… усталой.

— Я действительно устала. Я не спала, — проговорилась она прежде, чем сообразила, в чем она признается.

— Это еще почему? — поинтересовался он не без удовольствия.

— Бессонница.

— В самом деле? Ч-ю-то новенькое. Может, тебе следует показаться врачу?

— Дуг, я не желаю обсуждать с тобой, как я сплю.

— О чем ты хочешь говорить?

— О нас.

— Ты же сказала, что нас нет.

— Ты знаешь, о чем я. Если уж мы будем жить в одном городе…

— В одном доме.

Она свирепо посмотрела на него и подчеркнуто повторила:

— .. В одном городе, то мы должны определиться, как нам вести себя на публике.

— Я готов, — с восторгом согласился он. — Может, сначала научимся ладить в домашней обстановке? — Он сел на софу так близко от нее, что она почувствовала его дыхание на своей щеке. От этого было щекотно, и начали вспыхивать любопытные искорки. — Немного практики, и мы сможем смело выходить в свет.

Она отодвинулась от него.

— Ты говоришь с сарказмом.

— Вовсе нет, — отрицал он с невинным видом. — Я просто проявляю практичность.

— А вот это никогда не было твоей сильной стороной. Ты всегда добивался, чего хотел и когда хотел, и тебе было наплевать, разумно ли это и можем ли мы себе позволить такое.