Стивену уже исполнилось восемь. Он был коренастым крепким мальчиком. Похоже, высоким как отец и старший брат он не станет, но силой природа его не обидела. И уже сейчас, в этом возрасте он проявлял задатки будущего рыцаря, упорно идущего к своей цели через все препятствия. Лорен не напрасно назвала мальчика в честь деда, он действительно во многом повторял барона Эшли.

А малютки Айрис и Глэдис, близнецы Милли, были чистыми ангелочками. Весёлые, покладистые и очень хорошенькие девчушки, настолько привязанные друг к другу, что, казалось, не найдётся в мире силы, способной разлучить их.

Лорд Мюррей неожиданно для себя увлёкся разведением лошадей. И это стало не только приятным, но и прибыльным делом. Больше всего ему в этом помогала Филиппа. Она с удовольствием ездила с отцом и на пастбища, и на ярмарки, и к соседям. Девочка отлично держалась в седле и могла скакать часами без устали..

Ранальду и теперь было тяжело вспоминать о расставании с молодым Эдуардом. Он был искренне и глубоко привязан к принцу, ценил его выдающиеся воинские способности и очень гордился созданной собственными усилииями маленькой гвардией, что так надёжно оберегала наследника престола во всех его походах. А их было – не счесть. Мюррей помнил их все. Походы и битвы – это та жизнь, которую предпочитают мужчины, родившиеся воинами. Таков был Эдуард, принц Уэльский, и таким же вырос в далёком Шотландском Нагорье Ранальд Мюррей, внук доблестного лэрда Рори Маккина, погибшего в неравной схватке. Эти два молодых мужчины, во многом схожие, могли бы стать друзьями, не разделяй их глубокий ров сословных различий. И всё равно в душе Ранальд чувствовал, что принц близок ему и молчаливо признаёт, что их отношения больше, чем просто служба одного человека другому за деньги. Но, как это часто бывает, в отношения мужчин вмешалась женщина и разлучила их. Однако на память о принце у Ранальда остался очень дорогой и весьма щедрый подарок.

Ранальду никогда не забыть последнего прощания с принцем Уэльским. Он провёл возле него долгих двенадцать лет, наполненных походами, опасностями, битвами и победами, общими трудностями и общими радостями. Такая жизнь сближает и даже роднит. Тогда, после мрачной попойки, свалившей его с ног, Ранальд намеревался быстро скрыться в своих владениях, чтобы, как раненый зверь, зализать свои душевные раны. Однако принц ещё раз пожелал увидеться с ним. В тёмных глазах Эдуарда Ранальд читал боль расставания, и такое же чувство светилось в синеве его глаз. Мужчины не плачут, но душа их болит не меньше от того, что рвутся привычные, такие надёжные узы. Принц подвёл Ранальда к коню, который был его любимцем, – Ветер, вороной жеребец, блестевший на солнце бархатом своей гладкой шкуры. Конь радостно заржал, увидев хозяина, а принц положил руку на его высокую холку и повернулся к стоящему рядом воину.

– Мне больно расставаться с этим великолепным конём, – голос его подрагивал, – но, думаю, только так я могу выразить тебе, Мюррей, мою глубокую признательность за всё, что ты сделал для меня за эти годы. Твои люди останутся со мной, а с тобой – мой конь. Это справедливо.

Принц отвернулся и зашагал прочь. А Ранальд унёсся в свои края на великолепном вороном жеребце, гордости королевских конюшен.

Глава 13

Шёл 1365 год. Лорд Ранальд Мюррей уже три года пребывал безвыездно в своих владениях. Подрастали дети. Рори исполнилось уже пятнадцать, и это был крепкий паренёк с отцовским характером. Двенадцатилетняя Филиппа обещала стать красавицей. Она очень любила отца, проводила много времени в его обществе и обожала носиться по родительским владениям на своей небольшой, изящной, но очень резвой лошадке. Десятилетний Стивен не походил на отца ни лицом, ни характером, разве что унаследовал тёмные волосы и синие глаза. Но был уже достаточно воинственен и проявлял удивительное упорство в освоении навыков, необходимых мужчине-воину. Лорен говорила мужу, что сын очень похож на её отца, барона Стивена Эшли, укрепившего в своё время этот замок и превратившего его в твердыню.

О том, что происходит в королевской семье, Ранальд узнавал теперь только из случайно доходящих до них известий. Это было непривычно и больно, и он прислушивался с огромным вниманием к малейшей мелочи, какую мог узнать.

А дела королевства были не слишком хороши. Ещё два года назад, вскоре после подписания мирного договора король Эдуард отпустил своего пленника, французского монарха, удовольствовавшись его словом и обещанием выплаты остающейся суммы немалого выкупа, а также оставленными в заложниках вельможами. Однако через несколько месяцев принц Людовик Анжуйский бежал из Кале, где ожидал выплаты выкупа за отца. Иоанн Французский, не напрасно прозванный Добрым, счёл себя обесчещенным поступком сына, и добровольно вернулся в Лондон в заключение. Однако не прошло и полгода, как он скоропостижно скончался. Королём Франции стал Карл У, который получил впоследствии прозвище Мудрого. А Карл оказался совсем не таким королём, как был его отец. С ним дела вести было куда сложнее.

Карл был умён, очень хитёр, при этом хорошо образован, набожен и, к тому же, умел широко мыслить. Ни здоровьем, ни силой он, как и его отец, не отличался, был даже ещё более хрупким и болезненным. Воевать он не любил, и военному делу с практической точки зрения никогда не обучался. Однако как правитель, проявил здравомыслие и создал регулярную армию, во главе которой поставил сильного человека и талантливого полководца – Бертрана Дюгеклена, бретонца по происхождению, человека безоглядно смелого, но думающего. И теперь принц Уэльский, всё время воюющий в своих краях, обрёл достойного противника, справиться с которым было не слишком легко. Тактика Дюгеклена, наставляемого королём Карлом, была непривычной для рыцарских войн. Он не вступал в большие сражения, предпочитая нападать на небольшие отряды противника, был очень маневрен и нередко вынуждал англичан отступать. В итоге привычные уже грабительские набеги принца стали всё чаще заканчиваться неудачей. Это приводило к недовольству наёмников, составлявших теперь значительную часть армии наследника престола.

Ещё будучи регентом королевства во время пребывания отца в плену дофин Карл твёрдо вёл политику объединения и укрепления страны и сумел победить как Карла Злого, претендующего на корону Франции, так и внутреннюю оппозицию, и тем преодолел кризис власти. А став королём, сразу показал, что не собирается потакать англичанам, захватившим на континенте слишком много власти. Он отказался выплачивать оставшуяся сумму долга за отца, пустив эти средства на создание и укрепление армии. А после сумел вырвать из рук Англии издавна верную ей Фландрию. Он разрушил предполагающийся брак Маргариты Фландрской, богатейшей наследницы, с четвёртым сыном английского короля Эдмундом, герцогом Йоркским, добившись её руки для французского принца. Тем самым он положил конец англо-фламандскому союзу, который очень его беспокоил, и обезопасил свою северо-восточную границу. Да, Карлу не откажешь ни в уме, ни в предприимчивости.

И всё ещё не утихли разговоры о женитьбе наследника престола. О ней говорили все – и представители аристократии, крайне удивлённые этой свадьбой, и мелкопоместные дворяне и рыцари, и даже простые горожане. Ведь с именем Джоанны Плантагенет, которую за красоту называли Прекрасной Девой Кента, была связана давняя, но не забытая ещё, скандальная история.

Будучи дочерью казнённого Роджером Мортимером Эдмунда Вудстока, единокровного брата короля Эдуарда II, она состояла в близком родстве с королевской семьёй. Обретя власть, юный король Эдуард III, её кузен, взял девушку под своё покровительство после расправы с её семьёй и отдал под опеку Уильяма Монтегю, графа Солсбери. Здесь непокорная девица в девятнадцать лет тайно вышла замуж за Томаса Холланда, сенешаля графа. При этом она, влюблённая в своего избранника, не удосужилась испросить разрешения ни у своего опекуна, ни у короля. Эдуард, узнав об этом, был страшно недоволен и даже зол. Он велел кузине порвать с Томасом и стать женой графа Солсбери, овдовевшего к тому времени. Джоанна отчаянно сопротивлялась. Да и сам граф Уильям не стремился иметь такую жену, ветреную и способную на измены. Однако король настоял на своём. Но Джоанна и Холланд били во все колокола и дошли даже до Папы Римского, который утвердил всё же их брак.

Джоанна родила мужу пятерых детей, из которых выжили четверо. После смерти брата, восстановленного в своих правах графа Кента, она в двадцать четыре года унаследовала титул графини Кент и, соответственно, земли. А в тридцать два года овдовела, оставшись с четырьмя детьми на руках. Конечно, Дева Кента была всё ещё очень хороша собой и считалась одной из очаровательнейших женщин страны, достаточно состоятельной к тому же. А принц Уэльский был давно влюблён в неё. Но жениться?! Этого не мог понять никто.

Во-первых, Джоанна была на два года старше своего нового избранника, которому приходилась, к тому же, тёткой. Об этом не принято было говорить вслух, и молодых деликатно называли кузенами. Но на самом-то деле кузеном приходился красавице король Эдуард, поскольку его отец и отец Джоанны Эдмунд Вудсток были, как хорошо известно многим, единокровными братьями.

Эдуард I Плантагенет, прозванный Длинноногим за высокий рост, был женат дважды. Он очень любил свою первую жену Элеонору Кастильскую, был предан ей и глубоко скорбел о её смерти. В память о ней он даже возвёл двенадцать крестов Элеоноры – на местах ночных остановок на пути похоронного кортежа. Однако из шестнадцати рождённых Элеонорой детей выжили далеко не все, и всего лишь один сын, самый младший – Эдуард. Мальчик проявлял не совсем здоровые наклонности, и отец не был уверен, что сын состоится как наследник престола. Это вынудило его жениться вновь, хотя король оттягивал это событие и вступил в новый брак только спустя девять лет. Новая королева, Маргарита Французская, родила супругу ещё трёх детей. Вторым из её сыновей был Эдмунд Вудсток.