Леон покачал головой:

— Нет, не так это было. Вы слышали, он сказал о Люси?

— Ах да, Люси… — У Кэтрин мороз побежал по спине. — Я наткнулась на нее, когда бежала к бассейну. Она… да, она шла почему-то от бассейна. Я понимаю, я еще подумала, что это странно. Хотя уже не знаю, что я думала. — Она стала быстрыми глотками пить чай. — А что… Люси… Почему вы заговорили о ней?

Он прикрыл глаза рукой:

— Они встретились с Люси на дорожке, которая идет к бассейну. Люси поговорила с ним, и они вместе пошли туда. Когда они были совсем близко, она толкнула велосипед вперед. Он покатился по траве, сильно виляя колесом, — видно, из-за этого он даже и не вспомнил про тормоз до последнего момента. А там было уже поздно.

У нее так задрожала рука, что она поскорее поставила чашку:

— А как вы узнали об этом?

— Я видел это, — просто ответил он. — Со своего балкона. Мне оттуда виден почти весь сад. Больше никто, никто, — со страшным выражением в голосе произнес он, — не имеет никакого понятия, как это случилось. Но я видел каждую подробность. И Люси знает, что я видел. После того как она толкнула велосипед, она быстро оглянулась на дом и увидела меня на балконе.

Лицо Кэтрин стало пепельного цвета.

— Я не могу поверить. Она ведь могла… убить его.

Он устало покачал головой:

— Я думаю, что она способна на это. Но она не подумала, что мальчик успеет крикнуть и что на крик прибегут люди. И что Филипп здесь. В лучшем случае она хотела отомстить мне — и вам, конечно. Если бы не мальчик, вы бы никогда сюда не приехали. Собственно говоря, это логичное завершение того, что произошло вчера вечером, — вполне логичное, для тех, кто знает Люси.

— Вы говорили о… об ожерелье?

— Да, ожерелье. — Он оперся подбородком на кулак и неподвижно глядел на сияющую изумрудом бахрому пальм. — Кто же сказал вам, что я заказал ожерелье, Дин?

— Да. Но не сердитесь на него. Мы говорили о…

— Нет, я не сержусь. Наверное, он хотел, чтобы вы были настороже. — Леон пожал плечами. — Лучше вам узнать всю механику этой истории. Было время, когда я думал о женитьбе на Люси. Мне хотелось, чтобы в моей жизни появилось какое-то тепло. В то время я еще ничего не знал о Тиме. Ну а потом я узнал о существовании мальчика. Мысль о женитьбе начала отпадать. Но Люси — хороший компаньон, и мне нравилось приглашать ее на скачки, плавать с ней на яхте, где она играла роль хозяйки, да и вообще, везде. И я должен признать, что она мне очень нравилась.

Кэтрин почувствовала в горле странное ощущение; она никогда бы не поверила, что сможет испытать это чувство по отношению к Леону. Жалость.

Она сказала:

— Беда женщин вроде Люси в том, что они думают: раз они красивы, то больше ничего и не требуется. Они думают, что не обязаны иметь ни совести, ни привязанностей.

— Да, может быть, вы и правы. Ну, я не буду рассказывать во всех подробностях, но я узнал, что она постоянно получает комиссионные. Со всех заказов, которые я делал в одном крупном магазине Ниццы. Она мне и рекомендовала этот магазин, и очевидно, у нее была договоренность с управляющим. Знаете, я был просто потрясен. Я тут же проверил все, что касается нее. Наверное, вы можете себе представить, что я почувствовал, узнав, что в своем отеле она живет в кредит, потому что собирается выйти за меня замуж.

— А почему вы ей сразу все не сказали?

Его глаза сузились, и в них мелькнула свирепость.

— Я деловой человек, и впервые кто-то — мужчина ли, женщина ли — сыграл надо мной подобную штучку. Я дал возможность ей продолжать в том же духе, она и не подозревала, что я что-то узнал. Но я был настолько взбешен, что решил положить этому конец, и сделать это так, чтобы жестоко наказать ее. Это нужно было сделать, и я сделал.

Кэтрин, опустив глаза, смотрела себе на руки:

— Теперь мы подошли к ожерелью.

— Да. — В его голосе опять зазвучали воинственные нотки. — И вы напрасно швырнули его обратно, что бы вы там ни думали. Я его заказал специально для вас, и вы, черт возьми, будете его носить. Сделайте его наследственной драгоценностью, если хотите, передадите его потом вашей… о, да что толку говорить с женщиной, у которой на все есть отговорки. Оно ваше!

— Но ведь вы заказали его для Люси.

— Ошибаетесь. Я задумал праздник в вашу честь и хотел сделать вам подарок. Когда я заказывал его у ювелира, он упомянул имя мадам д'Эспере, и я сразу понял, что о любой вещи, которую я мог бы купить там, будет немедленно доложено по телефону, едва я успею уйти. Я и захотел немного проучить ее — пусть себе думают, что ожерелье предназначено для Люси, и пусть сообщат ей эту замечательную новость, как только я уйду. Пусть-ка ее ждет неприятный сюрприз. Она его заслужила, она его и получила.

Кэтрин был тяжел этот разговор, но она заставила себя спросить:

— Люси мне говорила, что это ожерелье готовилось для нее и что вы даже велели выгравировать ее инициалы на застежке.

— Даже говорила, вот как? Если бы вы вчера не соизволили в такой чертовой спешке освободиться от него, то вы бы увидели, что нет там никаких инициалов Люси. Там одно слово прописными буквами: Кэтрин.

— Так как же она могла…

— Да, я устроил скандал ювелиру — сказал ему, что о моих делах с ним становится кому-то известно, и очень ясно дал понять, что если у них и дальше будут выведывать, то пусть говорит, что на застежке выгравированы инициалы — и больше ни звука! — он усмехнулся с некоторым злорадством: — Конечно, ювелир возымел большие надежды, что потом вы заставите меня купить и солитер, и браслет, и что там еще бывает… Так что он заинтересован, чтобы уже ничего не дошло до ушей женщины, которая является сущей авантюристкой и ничем больше.

— Значит, опять деньги Верендеров…

— Да вы не отворачивайте свой носик от этих денег. Если бы у меня не было их, вас тоже тут не было бы. — Он засмеялся, не меняя выражения. — И если бы не вы вышли замуж за моего сына, то нашлась бы какая-нибудь другая. И у меня тоже был бы внук… Но это был бы не Тим! И она была бы не вами. Так что, в целом, мне повезло.

— Спасибо.

— Хотя имейте в виду, если бы этот мальчик умел плавать, мы тут с вами не пережили подобный ужас, как час назад. Вот на этом я буду настаивать, и немедленно — уроки плавания каждый день, пока он не будет так же великолепно чувствовать себя в воде, как на велосипеде. И еще одно…

— Не теперь, пожалуйста!

На этот раз он явно улыбался, хотя глаза под густыми бровями были сужены.

— Небось думаете, что я совсем растаял, а? Видели, как я там, у бассейна, задыхался и орал, и наверное, подумали, что теперь-то я от вас отстану? Ничего подобного!.. А вот я утром слышал, что вам совсем не хочется отправляться в круиз. Ну, кто сказал мне — это не важно. Ну, тогда и не поезжайте! Я возьму Тима и горничную Луизу. А там у него будет товарищ, сверстник.

— Он еще очень мал, чтобы ехать в такое путешествие без меня.

— Ну, это вы так думаете! Попробуем, увидим. Мы ведь будем почти каждый день заходить в порты, и если он захочет, чтобы вы приехали, вы можете добраться туда на машине и остаться на яхте. Если вы настаиваете, я даже буду звонить вам каждый день.

— Я не принимаю необдуманных решений. И сейчас мне велели отдыхать.

— Ну хорошо, я пойду. — Он поднялся. — Я так рад, что сразу после ленча вся эта орава уедет. Я уж и забыл про тишину в доме.

Она быстро сказала:

— Я не люблю долго говорить об одном и том же, но вы ничего не собираетесь предпринимать против Люси, нет?

— Это только моя догадка, но мне кажется, она сама уже предприняла кое-что. Теперь она появится на побережье где-то очень далеко отсюда. Лучше забыть о ней.

— Согласна. Спасибо за компанию, Леон.

— Вы полежите еще часа два. А я скажу гостям, что вы не можете спуститься к ленчу.

— Вы, наверное, очень крепкий человек.

— Некоторое время назад я чувствовал себя как-то нетвердо, но сейчас — отлично, как уже давно не было. — У двери он оглянулся: — Вы помните вчерашние комплименты, что я изливал на вас?

— Да.

— Они выражают мои чувства, — сказал он и ушел.

Кэтрин откинулась в кресле с полузакрытыми глазами.

Когда она пробудилась, был уже час дня. Она быстро пошла в комнату Тимоти. Разрумянившийся, с растрепанными кудрявыми волосами, он безмятежно спал. Луиза сидела рядом, на балконе, и шила. Заливались щебетом птицы, пролетая мимо, на фоне синего неба Средиземноморья.

Кэтрин вернулась к себе в комнату, вымылась и подобрала платье. Она развязывала пояс халата, когда в дверь постучали и вошел Филипп. Она снова завязала пояс и бессознательно обмотала себе руку его концом.

— А, вы уже встали, — сказал он непринужденно. — А я только что смотрел мальчика.

— Я тоже ходила к нему, — сказала она немного скованно. — С ним все хорошо, правда?

— Отлично. Мы его разбудим около четырех, но пусть побудет в постели до завтрака. — Он посмотрел на нее. — Вы тоже выглядите лучше. Вы поспали?

— Немного.

Он засунул руки в карманы и подошел к окну:

— Я думаю, что вы поговорили с Леоном?

— Да, у нас был разговор.

— О прошлом вечере и о той сцене, что он устроил у бассейна?

— И об этом.

— Сегодня утром мы с ним тоже об этом разговаривали. Он сказал, что это его… мучило несколько дней, но все-таки он решил поступить так. Он никому не говорил об этом, но чувствовал, что он должен поступить с Люси так откровенно жестоко, как она того заслуживает. Он хотел увидеть ее еще сегодня, прежде чем она уедет.

— Он мне этого не сказал, но я рада.

Наступило короткое молчание, и показалось, что птицы оглушительно щебечут за окном. Он повернулся боком к окну и сказал: