Я механически кивнула, показывая, что услышала его слова – хотя уловить их смысл не могла.

– Планам остаться в Лондоне пришел конец, – проговорил Элиас, усмехнувшись. – Я сдал последние экзамены и смог свободно вздохнуть, только когда сел в самолет, летевший в Германию. Я рад был увидеть родных, ведь я очень по ним скучал, но скоро понял, что мне нужен покой. За два года я привык жить в отдельной квартире. Берлин показался мне хорошим вариантом. Большой город, как и Лондон, и в то же время находится достаточно близко, чтобы я мог регулярно ездить домой. Я разослал документы в несколько университетов, поступил на медицинский факультет и собрал чемодан. Поначалу я жил в раздолбанной однокомнатной квартире, – рассказывал он. – Через некоторое время, когда у меня появились друзья и я стал зарабатывать деньги, мы с Энди перебрались в ту квартиру, где я живу сейчас. Постепенно я обжился в Берлине, оставил все дерьмо в прошлом и начал новую жизнь. Не знаю, помнишь ли ты… – Он смотрел на свои колени. – Может, и не помнишь. Но мы встречались еще один раз. В Нойштдате. Я распахнул дверь…

– …А я стояла на пороге, – подхватила я, не поднимая глаз. Разве я могу забыть? Прошло три года после нашего поцелуя, но этой короткой встречи хватило, чтобы разбередить старые чувства. В тот же вечер я затеяла интрижку с Зёреном. Это был шаг отчаяния. Наши отношения продлились год, но тянулись так же тягостно, как и начались.

– Конечно, ты помнишь. Как я мог подумать, что ты забыла!..

Впервые в жизни, сидя напротив Элиаса, я не пыталась скрыть свои эмоции под маской равнодушия. И по его лицу я читала сегодня гораздо лучше, чем когда-либо прежде.

– Ничего страшного, – отозвалась я.

Элиас кивнул и после короткой паузы продолжил:

– Я в то время жил совсем неплохо. Оправившись от переживаний, я вновь обрел почву под ногами. Но стоило увидеть тебя – и меня словно обухом по голове огрели. Пришлось признать, что дела обстоят не так уж благополучно. По крайней мере в том, что касалось моих чувств к тебе.

– Да, со мной было точно так же, – отозвалась я. – Все встало с ног на голову, и…

Я не знала, как описать, что я тогда чувствовала, но казалось, Элиас и так меня понял. Он выглядел виноватым. Я отвела глаза и попросила его рассказывать дальше.

– Я проклинал тебя, – вновь заговорил он. – После встречи с тобой на меня обрушилась лавина воспоминаний – в том числе про Кевина и Эми. Понадобилось несколько недель, чтобы боль отступила и я смог с головой погрузиться в мою новую жизнь. Я все лучше узнавал Себастьяна и Энди и постепенно убеждался в том, что могу им доверять. Сначала мы дружили втроем, все остальные подтянулись позже. В ту пору мы часто проводили ночи на водонапорной башне.

Водонапорная башня… Там Алекс впервые поцеловалась с Себастьяном. Теперь я понимаю, почему это место так хорошо знакомо Элиасу.

– Мне нравилась моя жизнь, – продолжал Элиас. – Я жил в свое удовольствие, у меня были отличные друзья и много красивых девушек. Правда, девушки не задерживались дольше чем на одну ночь. После истории с Эми я зарекся влюбляться. Помнишь, Эмили, что я сказал тогда в баре? Когда мы играли в бильярд, а потом я позволил тебе издеваться над «Мустангом». – Он почесал в затылке. – В общем, я был с тобой не до конца честен. Я сказал, что не собираюсь жить так всегда. Но правда в том, что именно это я и планировал. Этой фразой я просто хотел произвести на тебя впечатление.

Ах вот как?.. Стало быть, он хотел пустить мне пыль в глаза? А как еще понимать это признание?..

– Но вернемся к нашему разговору, – сказал он. – В конце концов я справился с моими чувствами к тебе и даже иногда ловил себя на мысли, что, возможно, судил тебя слишком строго. Ведь ты была совсем юна и понятия не имела, как сильно мне нравишься. Как видишь, – Элиас опустил плечи, – мысли меня посещали правильные. Просто мне не хватало смелости додумать их до конца. Я гнал их от себя. Прошло два года с тех пор, как я переехал в Берлин. Однажды Алена упомянула, что ты тоже недавно перебралась в столицу. Дескать, может, встретитесь там, вспомните детство, – Элиас тряхнул головой. – Наверное, не стоит говорить, пришлось ли мне ее предложение по вкусу. Странное дело, но мысль о том, что ты где-то рядом, не тяготила меня, хоть и была не слишком приятной. В конце концов, ты училась в другом университете, а Берлин – огромный город. Шанс столкнуться с тобой был мизерный. Мы так ни разу и не пересеклись, и я продолжал наслаждаться жизнью. Время от времени, особенно в последние два года перед тем, как судьба свела нас вновь, меня посещало чувство, что мне как будто чего-то недостает. Иногда оно было совсем слабое, едва различимое, а иногда довольно сильное и назойливое. Я пытался подавить его, задушить в зародыше. Но мне не всегда это удавалось. – Он сокрушенно покачал головой. – В переписке мы как-то заговорили о путешествиях. Помнишь? – спросил он.

Я кивнула.

– Честно говоря, поначалу я часто писал всякую ерунду. Но что касается путешествий, тут я ничего не выдумывал. Я опирался на воспоминания о двух моих последних поездках с Себастьяном, Энди и Софи. Но дело было вовсе не в том, что в обществе голубков вроде Энди и Софи одиночка вроде меня поневоле должен предаваться меланхолии. Все было именно так, как я описывал. Я не хотел один радоваться новым впечатлениям – я хотел делить их с женщиной, которую люблю… Через пару месяцев Энди съехал из нашей общей квартиры и стал жить вместе с Софи. После его отъезда прошло всего несколько дней, когда в слезах позвонила Алекс и рассказала об инциденте с ее бойфрендом и соседкой по комнате. Она хотела уехать из Мюнхена. Кто бы понял ее лучше, чем я? Поэтому я предложил ей перебраться ко мне и так обрадовался, что сестра теперь всегда будет рядом, что даже не подумал о том, кто ее лучшая подруга. Это пришло мне в голову, только когда я положил трубку, – и тем сильнее было потрясение. Конечно, я был твердо убежден, что с тобой все кончено, – продолжал он. – Однако мысль о том, что мне волей-неволей придется вновь иметь с тобой дело, не вызывала у меня ни малейшего энтузиазма. Я твердил сам себе: черт возьми, прошло уже семь лет, все быльем поросло. Ну и вроде как себя уговорил.

Элиас чуть отодвинулся назад, поменял позу и продолжил рассказ:

– Когда приехала Алекс в компании родителей и немыслимого количества коробок, я понял, что скоро увижу и тебя. Не самое приятное предвкушение, но я набрался мужества. Я был уверен, что тебе не удастся вновь разрушить мой надежный кокон. М-да-а, – протянул он, – и тут ты внезапно появилась на пороге ее комнаты. – На его губах заиграла невеселая улыбка. – Странное ощущение: после стольких лет вновь посмотреть тебе в лицо. Я думал, что готов, но ошибся. Эта встреча стала для меня ударом. Ты изменилась, – продолжал он. – Передо мной стояла прекрасная молодая женщина. Красивая не классической, не журнальной, а своей собственной красотой. Это была ты, Эмили.

Мои щеки запылали, его слова окутали меня, как мягкое одеяло.

– Единственное, что отрезвило меня, – твой заносчивый вид, – продолжал он. – Ты так свысока на меня посмотрела, что я глазам своим не поверил. Ты была последним человеком на Земле, который имел на это право. Ведь тогда я еще не знал, что виной всему недоразумение.

Я кашлянула.

– Видел бы ты себя. Вел себя ничуть не лучше. Посмотрел на меня, словно я у тебя на глазах рылась в мусорном баке.

– Правда? – удивился Элиас. – Вот уж не думал.

Я скрестила руки на груди и кивнула. Ответом мне были его вечная усмешка и страстный, полный любви взгляд. Мое сердце пропустило удар.

– Ну, значит, мы оба держались одинаково заносчиво, – тихо заключил он.

– И у обоих были на то причины. – Я рассматривала свои ладони. – Как ты говоришь: все внутри перевернулось, хотя чувства вроде бы давно остыли… Со мной все было точно так же.

На мгновение воцарилась тишина.

– Ох, – наконец сказал Элиас. – Я не думал, что это возможно, но теперь ненавижу себя еще больше.

Себастьян рассказывал мне о ненависти, которую Элиас испытывает сам к себе. И хоть я и раньше представляла себе, что он имеет в виду, сейчас я в полной мере ощутила, каково это. Ужасное зрелище – видеть в подобном состоянии человека, который тебе не безразличен. И в то же время, глядя на Элиаса, я словно смотрелась в зеркало. Так же и я себя чувствовала в последние месяцы.

Ненависть к себе…

Звучит чудовищно. Ощущается и того хуже.

Интересно, каково это – испытывать противоположное чувство?

Я задумалась, но потом вспомнила, что для размышлений сейчас не время.

А все-таки удивительно, сколько у нас общего – кто бы мог подумать. Двое обреченных, которые по-разному справляются со своими бедами, но, по сути, мало чем отличаются. Неужели это нас и связывает? Родство душ, которое мы никогда не выставляли напоказ, но всегда чувствовали? Уверенность, что мы предназначены друг для друга, хотя на самом деле угадать тут невозможно?

Кто знает. Но что бы это ни было, оно сильнее меня.

– Элиас, не говори таких вещей. Просто рассказывай дальше, ладно?

– Извини, – отозвался он. – На чем я остановился?

– На том, как к тебе переехала Алекс и мы снова встретились.

Он кивнул и, вернувшись к тому моменту, продолжал хриплым голосом:

– Вечер с тобой и родителями прошел приятнее, чем я ожидал, хотя я бы ни за что в этом не признался, – произнес он. – В ту ночь, лежа в постели, я снова прокручивал в голове нашу встречу и понимал, что вел себя как ребенок. Твоя фигура с маленькой грудью была великолепна, но, честно говоря, это было не главное. Я решил, что буду теперь держаться с тобой «нормально». Первые несколько дней все шло без сучка без задоринки. Оказалось, это даже легче, чем я думал. Мешали мне разве что твои колкости и забавные замечания. Ты постоянно меня смешила. Отдавая тебе должное, я вынужден был признать, что ты весьма остроумна – притом что я вовсе не хотел видеть в тебе хоть какие-то достоинства. Пришлось разработать другой план, – продолжал он. – Я решил тебя игнорировать и свести наши беседы к «привет» и «пока». Но оказалось, что это почти невозможно. Я общался с тобой гораздо больше, чем намеревался. Прошло дней восемь или десять, мы виделись уже пять-шесть раз, и я вдруг поймал себя на том, что постоянно думаю о тебе. Не то чтобы я влюбился – просто ты не шла у меня из головы.