– Растрогалась.

– Ты плачешь, потому что растрогалась?

Я кивнула.

Его дыхание зазвучало так, словно он улыбнулся. Улыбнулся с любовью.

– Эмили, золотко, пойми, я ведь сейчас ужасно перепугался.

– П-прости, – всхлипнула я в собственные ладони.

Элиас придвинулся ближе. Я чувствовала рядом его тело, наши ноги соприкасались. По коже побежали мурашки. Он пристроил подбородок мне на плечо. Взял мои руки, бережно отвел их от лица. Мне не хотелось, чтобы он увидел меня заплаканной, но сопротивляться ему я не смогла.

– Ты знаешь, что ты самое чудесное создание на планете?

Нет, этого я не знала, более того, у меня были все основания придерживаться прямо противоположного мнения.

– Ты фантазируешь, Элиас, – сказала я.

Он развеселился.

– Вот тут ты совершенно права! С тех пор как я тебя знаю, я много фантазирую.

Я кивнула и шмыгнула носом.

– Но тем не менее то, что я говорю, – чистая правда.

И он обхватил меня обеими руками.

* * *

Сперва это было просто объятие. Желание утешить меня, радость от того, что мне так понравилась сочиненная им музыка. Как правило, подобные объятия через некоторое время распадаются – но не в нашем случае. Он не отпускал меня. И постепенно объятие переросло в нечто большее. Я тоже обняла его, и мы прижимались друг к другу все крепче и крепче.

Я уткнулась в его шею, повернулась к нему, так что мои согнутые коленки теперь упирались в его, и обхватила его за пояс. Закрыв глаза, я вдыхала его запах и чувствовала, как его пальцы гладят мои волосы. Находиться рядом с Элиасом – ничто в мире не могло сравниться с этим потрясающим ощущением. Никогда еще я не испытывала ничего столь же прекрасного, никогда так не искрила эмоциями. Мне казалось, что вся моя прежняя жизнь была лишь прелюдией, а вот теперь наконец начинается действие.

Мне даже не верилось, что все это взаправду. Я пыталась представить себе, что это не сиюминутный порыв, что я проведу еще много секунд, минут и часов в объятиях Элиаса. Пыталась осознать, что Элиас отныне будет частью моей жизни. Каждый день. Но с таким же успехом я могла бы воображать, что завтра смурфики будут стричь газон перед университетом, распевая непристойные песенки. Что одно, что другое – полная утопия.

Поэтому я бросила попытки осмыслить происходящее и стала наслаждаться моментом. Разве не ради таких моментов мы и живем? Совершенство может длиться лишь мгновения. И я впитывала его каждой клеточкой тела.

Я ощущала, как губы Элиаса прижались к моему лбу там, где начинают расти волосы, и запечатлели нежный поцелуй. Ощущала его руку на своей спине. Вокруг сгущалась тьма, воздух стал ледяным. А на сердце у меня, напротив, делалось все светлее и теплее. Я и мерзла, и горела огнем в одно и то же время.

Вокруг не было ни души. Концерт кончился, шорохи затихли. Остались только Элиас и я. Он провел рукой по моим волосам, погладил по щеке.

– Ты совсем замерзла, – прошептал он.

– Со мной все хорошо, – отозвалась я и прижалась к нему еще крепче. Он ласково потерся подбородком о мой лоб.

– К сожалению, я забыл куртку в машине, – сказал он.

– Ну и ладно.

– Но ты дрожишь, Эмили.

– Ну и пусть.

– Ну и пусть? С какой стати ты должна мерзнуть?

С какой стати мне отпускать тебя? Да я лучше заледенею вконец!

Я невнятно пробормотала что-то себе под нос. А затем он сказал самое ужасное, что только мог:

– Давай-ка я провожу тебя домой.

Протестую! Если понадобится, хоть до Верховного суда дойду!

Но вслух я возразить не смогла. Лишь слегка, едва заметно покачала головой.

– С каких пор ты стал таким благоразумным? – поинтересовалась я.

– Я совершенно не хочу твоей смерти, даже если со стороны это выглядит иначе.

Опустив голову, я принялась теребить свой свитер.

– Так и быть, – сказала я. – Пожалуй, я переменила решение насчет твоей скорой смерти.

– Неужели?

– Да, можешь еще немножко пожить.

Элиас тихонько рассмеялся.

– Да-а, вот так оно и бывает, – протянул он. – Сперва несколько месяцев надрываешься ради женщины, а потом радуешься уже тому, что она разрешила тебе пожить еще немножко.

Уголки моих губ сами собой приподнялись, но в то же время я немножко отодвинулась от него.

– То, что ты говоришь, звучит жестоко.

– А, не обращай внимания, Эмили. Мужчины бывают ужасными дураками, когда речь идет о женщине. Тысячу раз в этом убеждался.

Я ткнула его в бок.

– Наверное, нам и правда пора. Ты начинаешь наглеть.

Элиас снова засмеялся.

– Пора-пора. Иначе я тебя уже не отпущу – и через пару часов буду обнимать ледышку.

Он в последний раз провел рукой по моим волосам, поцеловал в щеку и отстранился. Только когда он поднялся, я наконец почувствовала, что на улице в самом деле очень холодно.

Элиас протянул руку; я уставилась на нее, потом ухватилась за его пальцы и встала. Я думала, он просто хотел помочь мне подняться на ноги, но мы уже сделали несколько шагов по дорожке, а он все еще не выпускал моей руки. До чего приятное ощущение – его длинные пальцы переплетаются с моими…

Что там говорят о мужчинах с длинными пальцами?

Ничего! Абсолютно ничего не говорят о мужчинах с длинными пальцами! Ни слова! Точка.

Я отогнала крамольные мысли и вместо этого сосредоточилась на другом ощущении: большой палец Элиаса круговыми движениями гладил тыльную сторону моей кисти.

– У тебя рука ледяная, – сказал он. Не спеша он поднял наши сцепленные руки и поднес их ко рту. Его губы коснулись тыльной стороны ладони. Тепло его дыхания согрело кожу и заструилось к сердцу. Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

Ни на секунду не разнимая рук, мы брели к общежитию по безлюдным улицам, которые заливал свет фонарей. Казалось, будто мы одни во всем Берлине – одни во всем мире.

Только мы.

Элиас и Эмили.

* * *

Чем ближе становился конечный пункт нашей прогулки, тем медленнее мы шли. Вот уже сияет ночная подсветка университетского корпуса, а оттуда и до общежития рукой подать. Войдя во двор, мы оба остановились. Руки наши по-прежнему были сплетены.

– Тебя проводить до комнаты? – спросил он.

Я не хотела, чтобы он уходил. Но если я отвечу согласием, перед дверью в комнату он спросит, можно ли ему зайти. Потом выбросит из окна Еву… И тогда…

Нет, наверное, это плохая идея. Пусть уж лучше не провожает.

Или все-таки?..

Разум и сердце никак не могли договориться. Но в конце концов разум взял верх.

– Это очень мило, Элиас. Но, думаю, последние метры я как-нибудь преодолею сама.

– Ладно, – ответил он с улыбкой.

Вероятно, пора было прощаться. Но почему-то мы этого не делали. Я тонула в бирюзе его глаз. Сколько всего в них отражалось! Потаенные мечты, тысячи мыслей, молодая, добрая душа. В этот раз я не проявила стойкости. Я погрузилась в бирюзовую бездну с головой.

– Ты помнишь, что я сказал тебе в кровати после вечеринки? – тихо спросил он.

– К-кажется, да.

– Кажется, да?

Я кивнула.

– И что же? – спросил он и снова погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

– М-м… ну-у… – пробормотала я и потупилась. – Я не уверена, когда именно я заснула…

– Ты не можешь повторить мои слова, потому что не уверена, когда заснула?

– Да, что-то в этом роде, – согласилась я. – Во сне человеку часто являются всякие… грезы.

– Ах вот оно что, понимаю. – Он усмехнулся. – Ты думаешь, вдруг это был просто страшный сон?

Я пожала плечами и неуверенно кивнула.

– Но если мы оба видели один и тот же страшный сон, значит, это, скорее всего, явь – ну или по какому-то дикому совпадению мы видим одинаковые сны. Шанс, что верна вторая версия, ну, примерно один на миллиард.

Я сглотнула. Честно говоря, я надеялась, что как-нибудь соберусь с духом, но в голове крутилось только: «О боже». Ни звука не слетело с моих губ. Так мы и стояли друг напротив друга – молча вглядываясь друг другу в глаза. Если бы я привстала на цыпочки, я могла бы его поцеловать. Но я не решалась.

– Можно тебя еще разок обнять? – спросил Элиас. Он сделал шаг вперед, дождался моего согласия и обвил меня руками. Мы не прижимались друг к другу, просто легонько друг за друга держались. Словно застенчиво танцевали. Наши щеки соприкасались. Его дыхание щекотало мне шею. Каждый миллиметр моего тела был усеян мурашками.

Он неспешно потерся щекой о мою щеку и заскользил к губам. Мое сердце колотилось быстро, даже слишком быстро. Я приоткрыла губы и закрыла глаза. Элиас наклонил голову и коснулся уголка моего рта. Я прерывисто дышала. А затем ощутила, как его мягкие губы бережно приникли к моим и стали осыпать их быстрыми нежными поцелуями. Мои руки заскользили по его спине, я обхватила его за шею и стала кончиками пальцев поглаживать кожу. Потихоньку я начала робко отвечать на его поцелуи, стараясь быть при этом такой же ласковой, как он. Я услышала его вдох и почувствовала, что его губы слегка приоткрылись. Я вся вытянулась, прижалась к нему. Кровь неслась по венам, я даже слышала, как она пульсирует в ушах. Наши языки соприкоснулись – очень нежно, очень мягко.

Я таяла в его объятиях. Колени подгибались, голова приятно кружилась. Мы снова и снова размыкали и смыкали губы, поцелуи становились все более страстными. Мир вокруг нас съежился, так что места в нем осталось только для нас двоих. Элиас осторожно обхватил мою шею руками, большими пальцами коснувшись щек, и не переставал меня целовать. Мне казалось, что земля уходит из-под ног и река чувств уносит меня далеко-далеко…

* * *

Мы долго целовались. И еще дольше стояли друг напротив друга, соприкасаясь лбами и носами, и никак не могли расстаться. Когда Элиас наконец сделал шаг назад, пальцы наши расплелись медленно, нехотя, словно надеялись урвать лишнюю секунду.