Карина Бартш - Бирюзовая зима

– Как здорово, что ты такая невинная.

Я хотела снова толкнуть его, но на этот раз Элиас увернулся.

– Так вот, – сказал он, стараясь вновь взять серьезный тон, – ты хотела мне рассказать, чем же диск тебя удивил.

Я надулась и снова стала смотреть себе под ноги.

– Меня поразило, что ты помнишь все эти песни. Ведь они играли фоном.

– Значит ли это, – уточнил он, – что ты поняла, к чему все эти песни относятся?

Я пожала плечами.

– Если б ты меня спросил, навскидку я бы их не перечислила. Разве что парочку, но, конечно, не все. Однако стоило мне их услышать, я тут же вспомнила, в каких обстоятельствах звучала каждая из них.

Элиас не говорил ни слова, только улыбался.

– Что? – спросила я после паузы.

– Да ничего… просто я на это не рассчитывал. – Он на мгновение задержал взгляд на своих ботинках. – О чем же ты думала, когда слушала диск?

– О разном, – ответила я. – «И было сказано», например, сразу напомнила мне, что ты заявил про мой топ. – Я бросила на него ехидный взгляд.

Элиас вопросительно посмотрел на меня. Очевидно, он таких подробностей не помнил.

– Забыл? Ну что ж, я протяну тебе руку помощи. Цитирую специально для тебя: «В нем твоя грудь кажется больше».

Он расхохотался.

– Неужели я так сказал?

Я видела по его глазам: он вспомнил.

– Немыслимо, правда?

– Ты наверняка меня с кем-то путаешь. Представить себе этого не могу.

– Если я что-то и путаю, то не сильно.

– Да точно путаешь. Иначе и быть не может.

Он почесал подбородок. Наше веселье потихоньку развеивалось. Мимо проехала машина, мы проводили ее взглядами. Она скрылась из виду, и слышны были только наши шаги.

– Что еще тебе вспомнилось? – спросил Элиас.

– Много всего, – ответила я и вздохнула. – Вся наша история.

Он посмотрел на меня.

– Наша история?

Я кивнула.

– У нас есть… история? – спросил он.

– Элиас, – проговорила я с улыбкой, – по-моему, уже роман писать можно. Такой толстый, что на два тома хватит.

Мой ответ, казалось, ему понравился. Он отозвался не сразу:

– Когда же мы поженимся?

В первое мгновение я не знала, куда девать взгляд. Уши у меня загорелись, и я закашлялась.

– Мне очень жаль, не хотела тебе об этом говорить, Элиас. Но ты в конце умираешь.

– Ты… ты такая бессердечная! Именно поэтому тебе никогда не стать писательницей!

Я засмеялась.

– Вполне возможно. Я предпочитаю править и анализировать уже существующие тексты.

Он вздохнул и покачал головой.

– Бессердечная, – пробормотал он себе под нос. – Чудовищно бессердечная.

Тем временем мы добрели до парка и еще издали увидели огромную толпу. Музыки, правда, слышно не было. Мы пробрались вперед и стали высматривать, где продают билеты. Найдя кассу, мы пристроились в конец длинной очереди. Вокруг было очень шумно, сотни голосов сливались в единый гул. Но мы с Элиасом молчали. Только наши взгляды иногда встречались.

Очередь сокращалась быстрее, чем мы ожидали; люди постоянно двигались. Скоро показались кассы. Когда почти подошла наша очередь, Элиас вдруг ткнул пальцем куда-то за мою спину.

– Там сзади не Ева? – спросил он.

Я проследила за его взглядом, отчаянно надеясь, что Элиас ошибается. Если Ева действительно окажется здесь… Нет, об этом я даже думать не хочу. Я искала и искала, взгляд мой скользил по лицам, но Евиного среди них не было. Я снова повернулась к Элиасу, чтобы спросить, где именно он увидел мою соседку, но он уже двинулся к узкому проходу в концертную зону. Я спешно принялась рыться в карманах в поисках денег, чтобы тоже купить билет, но продавец указал на Элиаса, шлепнул мне на руку печать и махнул рукой: дескать, проходи. Я так растерялась, что безропотно послушалась его. Элиас встретил меня в паре метров от входа, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

– Ну как? Нашла Еву? – спросил он. Его попытки сдержать улыбку были совершенно напрасны.

– Очень остроумно, герр Шварц, до ужаса остроумно!

Нахмурившись, я скрестила руки на груди.

– Прости, дорогая, – сказал он с видом виноватого щенка. Очень виноватого щенка! – Но что мне оставалось делать? Ты бы никогда не позволила мне за тебя заплатить.

– Да, потому что мне это неприятно.

– Ну, это и не должно быть приятно. Может, примешь это как маленькую любезность с моей стороны и прекратишь сверлить меня таким мрачным взглядом?

Я издала целую гамму звуков, обозначавших недовольство.

– Пожалуйста.

Как он на меня смотрел…

Я вздохнула. Честно говоря, это было с его стороны ужасно мило.

– Но ты больше никогда не будешь так делать, – грозно сказала я.

Он улыбнулся:

– Обещаю.

– Ну вот и славно. – Я пожала плечами. – В таком случае – спасибо, что заплатил за меня, хоть и против моей воли.

– Всегда рад, дорогая. Хочешь чего-нибудь выпить?

Я покачала головой.

– А перекусить?

Я снова отказалась.

– Как ты скромна, – умилился он.

Или настолько счастлива, что просто ничего не хочу.

В следующее мгновение земля задрожала под ногами. Группа начала играть и сразу вдарила по ушам «Параноиком» «Блэк саббат». Элиас вопросительно кивнул на сцену, я кивнула в ответ. Вслед за ним я стала пробираться вперед: чем ближе к сцене мы подходили, тем гуще становилась толпа. Я огляделась в поисках места, где у нас был бы шанс не оказаться расплющенными, и нашла – возле самой сцены. Элиас, похоже, понял мою мысль и пропустил меня вперед. И тут я почувствовала, как его рука легла мне на спину. Это был ничего не значащий жест – просто чтобы мы не потеряли друг друга в сутолоке, – и тем не менее по всему моему телу побежали мурашки. Прокладывая себе путь среди зрителей, я едва осознавала, что делаю – все внимание было сосредоточено на тепле, которое источала его ладонь.

Кавер-группа была… Ну, кавер-группа как кавер-группа.

Ничего особенного. Они очень старались, исполнители жгли от души, но не все им удавалось. Я поневоле усмехалась всякий раз, когда они фальшивили, потому что Элиас в такие моменты морщился, словно фальшивая нота причиняла ему физическую боль. У музыкантов ведь куда более тонкий слух, чем у всех остальных.

Зато подборка песен была очень даже ничего. Спектр оказался весьма широкий: от классиков до современной рок-музыки. Вот, например, теперь играли песню Игги Попа «Пассажир».

Разговаривать во время концерта у нас с Элиасом не очень получалось – все наши беседы сводились к отдельным выкрикам. Краем глаза я видела, что он то и дело посматривает в мою сторону. Когда я делала то же самое и наши взгляды встречались, он каждый раз улыбался мне.

Это было так мило…

Чего я не могла сказать о моем новом «сталкере» – бородатом приземистом мужчине лет сорока в кожаных штанах. Очевидно, я ему приглянулась. Он стоял метрах в трех от меня и не упускал возможности мне подмигнуть. Сначала я приняла это за случайность, но после двадцатого раза надеяться перестала.

Хуже того: Элиас в какой-то момент тоже заметил его подмигивания. И, похоже, это развлекало его все больше.

Ну да, если выглядишь как он и у тебя нет проблем с противоположным полом, можно и посмеяться над замарашкой вроде Эмили. Идиот.

Я сцепила руки и покосилась на Элиаса. Но мой гнев улетучился, когда я увидела, как он подносит к губам бутылку колы. Его длинные, изящные пальцы обхватывали запотевшую холодную бутылку, сладковатая освежающая жидкость коснулась его губ…

Пресвятая Дева Мария, преврати меня в бутылку колы!

– Хочешь? – спросил он.

Я зажмурилась и снова открыла глаза.

– Ч-что?

– Пить хочешь?

– М-м-м… Да… Спасибо, – пробормотала я и взяла протянутую бутылку. Когда я отпила из нее, в моей голове роились отнюдь не детские грезы, и я готова была поклясться, что эта кола вкуснее, чем любая, какую я пробовала прежде.

Когда спустя полтора часа группа во второй раз объявила перерыв, мы с Элиасом пошли слоняться по концертной зоне. Многие разбрелись на это время и осаждали только палатки с едой и напитками у входа. По счастью, мы находились не так близко к ним.

– Как тебе группа? Не так чтобы очень, да? – спросил Элиас.

– Ну, подборка неплохая.

– Да, согласен.

– Впрочем, – добавила я, – у меня сложилось впечатление, что исполнитель время от времени терзал твой слух.

Элиас усмехнулся.

– Неужели это так заметно?

Еще бы, если тебя все время исподтишка разглядывать…

– Да, боюсь, это ни от кого не укрылось.

Элиас передернул плечами.

– Не скажу, что он поет совсем плохо. Нет, ничего подобного. Но к самым высоким и к самым низким нотам ему лучше не подступаться.

– Ага, это даже я заметила.

– В общем, концерт не настолько тебя интересует, чтобы терпеть до конца? – спросил он.

Я многое могла бы вытерпеть, только бы провести с Элиасом побольше времени. При необходимости – даже концерт Джастина Бибера.

– Мне все равно, – сказала я. – Можем остаться, можем и уйти.

– Может, немного прогуляемся по парку – что думаешь? Кстати, вполне вероятно, что на расстоянии музыка будет звучать лучше.

– М-м-м, – замялась я и потерла плечи. – Похоже, ты полюбил пешие прогулки.

Он тихонько засмеялся.

– Нет. Мне просто нравится гулять с тобой.

Я опустила глаза. От этих слов, произнесенных так мягко, у меня внутри все перевернулось.

– Так что – согласна? – спросил он. – Прогуляемся по парку?

Я кивнула:

– Да. Думаю, это лучшее решение, пока моему сорокалетнему приятелю-сталкеру не взбрело в голову перекинуться со мной словечком.

Элиас откровенно развеселился.

– Ты находишь это смешным, – выпалила я и наморщила нос.

– Смешного тут только то, как ты злишься. Его-то я прекрасно понимаю.