Логан Белл - Библиотекарша

Себастьян намеренно сменил тему разговора, и Реджина с улыбкой ответила:

— От папы.

— Позволишь наконец тебя поснимать? Умираю, как хочу устроить тебе фотосессию.

Теперь уже в замешательство впала Реджина.

— Говорю тебе, ненавижу, когда меня фотографируют. Хотя с каких это пор ты спрашиваешь моего разрешения?

— Фотография для меня — почти что любовные игры. Если партнер не согласен, результат выходит плачевный.

Реджина кивнула. Она, конечно, хотела дать Себастьяну шанс позволить сделать пробную фотосессию, однако боялась. Пришла ее пора сменить тему.

— А ты сам на кого больше похож?

— На себя, любимого, — ответил Себастьян и поцеловал ее.

— Я серьезно, — отстранилась Реджина. — Не заставляй гуглить тебя.

Себастьян помрачнел.

— Я не могу запретить читать сплетни обо мне. Запомни только одно: я тобой восхищаюсь.

Он снова ее обнял, и Реджина не сказала ни слова. Себастьян восхищается ею, большего и не надо. По крайней мере сейчас.

Татуированную курьершу Реджина заметила еще на подходе. Едва оказавшись в вестибюле, та, надувая пузыри жвачки, направилась прямиком к столу возврата.

— Вы переместились, — заметила курьерша.

— Да.

— Но я вас все равно нашла.

— Не спорю.

— Это вам. Получите, распишитесь.

Приняв большую, перетянутую белой атласной лентой черную коробку, Реджина опустила посылку на пол и расписалась на бланке.

— Что-нибудь еще? — спросила она, видя, что курьерша уходить и не думает.

— Мне велено забрать у вас кое-что и принести это отправителю.

— О чем вы?

— Сама не знаю, — ответила девица, так громко щелкнув пузырем жвачки, что на нее обернулись посетители. — Тип, который отправил вам коробку, сказал: вскроете — догадаетесь.

— Боже мой. Лучше уходите, иначе мой босс увидит, и…

— Мне хорошо заплатили. Бабки я отработаю.

— Ну ладно, — со вздохом ответила Реджина. Развязала бант и подняла крышку.

Внутри под целым ворохом белой упаковочной бумаги обнаружилась большая черная сумка «Шанель» из блестящей стеганой кожи, с фирменным логотипом на каждой стороне. На ремешках из позолоченных цепочек имелись кожаные подкладки. В прилагавшейся записке говорилось:

— Может, поторопитесь? — напомнила о себе девушка — курьер.

— Ой, да… — Реджина вытряхнула содержимое потрепанного рюкзачка на пол (чтобы девица не видела) и отдала старую сумку курьерше. Ощутив на мгновение укол сожаления, Реджина решила, что больших сожалений рюкзачок все же не стоит.

— Вот это просят доставить назад? — спросила курьерша, держа сумку, будто она — радиоактивная.

— Да, забирайте.

Реджина и Маргарет устроились за столиком в Брайант-парке, на роскошной девятиакровой лужайке, где полно киосков фастфуда, столиков, стульев и есть даже карусель; с двух сторон она ограждена Пятой и Шестой авеню, с восточной стороны — библиотекой.

— Тут так мило, — заметила Реджина. — Нам следовало выбраться сюда раньше.

Про себя она подумала, что обед доставил бы еще больше удовольствия, если бы не саднил анус.

— Раньше этот парк был настоящей жемчужиной, но периодические наплывы туристов все портят. Приезжие валят сюда толпами ради всякой чепухи: кинофестивалей, Недель моды… Чего здесь только не устраивают! Прежде я считала парк продолжением библиотеки. Знаешь, что прямо под нами — архивы?

— Библиотечные архивы? Не может быть.

— Может, может, — покивала головой Маргарет и открыла контейнер с фруктовым салатом. — В 1980-х места для книг стало катастрофически не хватать. Даже после того, как многие коллекции переместили в соседние здания. Тогда было решено использовать тысячи акров подземного пространства, прямо под парком. Архивы с библиотекой соединяет тоннель длиной в шестьдесят два фута.

— Поразительно! — огляделась Реджина. — А эта карусель просто очаровательна.

— Правда? Я к ней никак не привыкну.

— Так она здесь недавно?

— Да. Ее поставили лет десять назад. — Маргарет, прищурившись, взглянула на украшение у Реджины на шее. — Интересный кулон.

— О, спасибо, — поблагодарила Реджина, машинально накрыв замочек ладонью.

— Слоан когда-то носила такой же. Реджина пораженно взглянула на Маргарет.

Вновь обретя дар речи, она, запинаясь, проговорила:

— Ни разу не видела ее с таким кулоном.

— Она его давненько не носит. Раньше надевала каждый день, потом сняла.

Сильно покраснев, Реджина схватилась за бутылку воды и принялась отвинчивать крышку.

Только бы Маргарет не увидела предательского румянца.

— С тобой все хорошо? — поинтересовалась архивистка.

— Да… просто мне душно. Не стоило есть сэндвич с тунцом. Простите.

— Реджина, что происходит?

Реджина боялась говорить, однако мысли в голове роились такие, что не поделиться переживаниями она не могла.

— Я… встречаюсь с одним человеком, — медленно проговорила Реджина, и Маргарет кивнула, ободряя ее. — Кулон — его подарок. Это украшение не простое, оно очень много значит и для него, и для меня. Мой друг знает Слоан, и выходит, что очень близко.

— Слоан собирается замуж, она помолвлена. Хочешь сказать, она и с твоим молодым человеком встречается?

От этой мысли у Реджины чуть не скрутило живот.

— Нет… по крайней мере теперь не встречается. Хотя… кто знает.

Реджина резко встала, и голова закружилась. Ей не хватало воздуха, перед глазами мелькали мушки, а перед мысленным взором — мучительные образы.

— Мне надо с ним поговорить.

— Реджина, все мы когда-то с кем-то встречались, и прошлое так легко никуда не уходит. В твоем возрасте это трудно принять, однако в жизни возможно всякое.

— Да, всякое, согласна. Но разве так я должна узнавать подобные новости? Он должен был сам рассказать обо всем. Это ведь суть отношений — быть откровенными друг с другом.

Маргарет задумчиво кивнула.

— Реджина, запомни: прежде чем действовать, постарайся успокоиться. Мы, женщины, часто забываем о хладнокровии и в сердцах можем наговорить такого, о чем после жалеем.

— Если мои подозрения оправдаются — а они скорее всего оправдаются, — то я прежде всего пожалею, что вообще начала эти отношения.

В половине седьмого вечера Реджина вставила магнитную карту в прорезь у двери номера 2020. Исполнила последнее распоряжение Себастьяна, больше она его сегодня слушаться не станет.

Вздрогнув от нагнанного кондиционером холода, Реджина закрыла за собой дверь.

— Есть тут кто? — позвала она, входя в гостиную. Каждый квадратный дюйм поверхности здесь был заставлен цветами: розы, орхидеи, каллы — и все в фигурных хрустальных вазах.

Ну хотя бы сегодня Реджину не ждет помощница-одевалыцица. Похоже, Себастьян признал, что Реджина может одеться самостоятельно.

Бросив сумку на вишневую банкетку у входа, Реджина заглянула в спальню: кровать была завалена пакетами и коробками, перевязанными бантами всевозможных цветов.

Реджина вернулась в гостиную, села в замшевое кресло и нервно затопала ногой по полу.

Теперь-то все ясно: то, как Слоан вырвала у Реджины приглашение на выставку, как она млеет при Себастьяне, как бесится из-за знаков внимания, которые он оказывает Реджине. Может, она и помолвлена с другим, но к Себастьяну все еще неровно дышит.

Дверь открылась.

Себастьян вошел и явно удивился, заметив Реджину в кресле посреди гостиной. Надо же, она застала его врасплох. В любой другой раз она умилилась бы, но только не сейчас.

— Почему ты не одета? — настороженно спросил он. Сообразил, что что-то не так.

— Я одета, — ответила Реджина. Встала и подошла к нему. — И ухожу. Просто хотела кое-что тебе вернуть.

Она вложила ему в руку кулон, на который Себастьян взглянул как на совершенно незнакомый предмет.

— Ничего не понимаю.

— Нет, это я ничего не понимаю. Оказывается, этот кулон — всего лишь часть формы работников библиотеки.

Во взгляде Себастьяна на мгновение вспыхнула искорка — он обо всем догадался.

— Вряд ли работники стола выдачи книг носят такие вот украшения.

— А-а, ты еще не знаешь? Я больше не работаю в столе выдачи книг. Меня перевели, в стол возврата. Начальница в последнее время мною очень недовольна. Ты не в курсе почему?

— Я так понимаю, ты сама в курсе. Может, просто возьмешь и скажешь, Реджина?

— Почему ты не говорил, что трахался с моим боссом?

— Я не обсуждаю бывших любовниц. К тому же дело было давно.

— Черт подери, Себастьян! Поверить не могу… как я могла быть такой глупой? — На глазах выступили слезы, и Реджина отвернулась. — Мы вчера несколько часов лежали рядом, в одной постели… и ты все равно не сказал.

— К тебе это никак не относится, Реджина. — Себастьян положил руку ей на плечо. Реджина, однако, продолжала смотреть на город и, не отворачиваясь от окна, пробормотала:

— Что-то не верится.