Джанет Чарльз - Библиотека в Париже

Борис работал в библиотеке до тех пор, пока ему не исполнилось шестьдесят пять лет. Умер он в 1982 году, когда ему было восемьдесят. Елена сказала, что он был «increvable» (неутомимый или непробиваемый), несмотря на то что получил от гестапо три пули в легкое и продолжал выкуривать по пачке «Житан» в день.

Когда мисс Дороти Ридер вернулась в Штаты, она стала собирать деньги для Красного Креста во Флориде. Потом она работала в Национальной библиотеке в Боготе, в Колумбии, прежде чем вернулась в Библиотеку Конгресса. Благодаря Объединенному архиву американских библиотек секретный отчет мисс Ридер о жизни в Париже во время войны стал доступен онлайн. Я благодарна Каре Бертрам и Лидии Танг из Объединенного архива за их помощь. Было огромным наслаждением читать письма мисс Ридер и рассказывать о ней в этой книге. Мое самое любимое из ее писем адресовано ее коллеге Хелен Фиквейлер: «Одним из труднейших дел, какие только мне приходилось делать, было попросить тебя и Питера бросить библиотеку и вернуться домой. Я знаю, что это было единственным правильным и справедливым решением, и мои голова и сердце стали работать куда лучше в тот день, когда я узнала, что вы в безопасности и в добром здравии в Нью-Йорке.

Словами не выразить мою глубокую благодарность вам за вашу преданность, за то, что вы оба оставались с нами в такое трудное время. Твоя работа всегда была безупречной, и без твоих знаний и опыта вряд ли мы могли бы продолжать наше дело».

Мисс Ридер упоминает о деньгах, которые Хелен должна была получить в Библиотечном фонде в Нью-Йорке, когда добралась туда. Это сто долларов, эквивалент ее месячного жалованья, а также о рекомендациях, которые она там получит. Директриса закончила письмо так: «Что до тебя, если мне когда-то понадобится служащая, где бы я ни была, ты будешь первой в списке моих коллег, дорогая Хелен. Как мне отблагодарить тебя, как выразить мои чувства?»

Хелен Фиквейлер и Питер Устинофф поженились, вернувшись в Штаты. Кейт Уэллс из Публичной библиотеки в штате Провиденс написала в статье, опубликованной 19 июня 1941 года в «Вечернем бюллетене»: «Мисс Фиквейлер похудела на двенадцать фунтов, пока оставалась в оккупированном нацистами Париже, и говорит, что больше не желает видеть репу после того, как ей приходилось есть этот овощ в самом разном виде…»

Внучка Хелен и Питера, Алексис, писала: «Хелен работала с движением Сопротивления в Париже и там познакомилась с Питером. Он сотрудничал с союзниками. А Хелен была потом библиотекарем в Нью-Йорке в Клубе химиков, а позже – в Вермонтском университете».

Бухгалтер мисс Уэдд вернулась из лагеря для интернированных лиц и работала в библиотеке до выхода на пенсию. У меня есть ее чудесная фотография с вечеринки по поводу ее выхода на пенсию. Лицо мисс Уэдд сияет, на ней корсаж. Эванджелина Тернбулл и ее дочь тоже работали в библиотеке до объявления войны. Будучи канадками, а значит, членами Содружества, они считались британскими подданными и вражескими союзниками. Они вернулись в Канаду в июне 1940 года.

Доктор Герман Фукс, «защитник библиотек», отвечавший за интеллектуальную активность в оккупированной Франции, Бельгии и Нидерландах, вернулся после войны в Берлин и остался библиотекарем. Не доктор Фукс, а доктора Вайсс и Лейбрандт (последний – специалист по Восточной Европе) организовали разграбление славянских библиотек в Париже. Мартин Пулен, специалист по французским библиотекам, пишет: «До сих пор трудно точно определить роль Фукса. Несмотря на его доброжелательность (bienveillance) к французским коллегам во время войны, все же его вовлеченность в грязные дела нацистов куда больше, чем то допускает коллективная память».

Доктор Фукс покинул Париж вместе с немецкими частями 14 августа 1944 года. Он писал одному из французских коллег: «Я ухожу так же, как и пришел, – другом французских библиотек и многих французских библиотекарей… Сначала под командованием мистера Вермке, потом уже как глава библиотечной службы, я старался, как мог, не допустить, чтобы разорвались наши связи. Мне не всегда удавалось сделать то, чего я хотел, и я не мог помочь всем, кто просил о помощи. Часто обстоятельства бывали сильнее меня, часто военная необходимость вынуждала меня прекращать деятельность, которую я начинал. И только вы, французы, можете меня судить».

В своих мемуарах «Тени становятся длиннее» («Charles Scribner’s Sons», 1949) Клара де Шамбре писала, что доктор Фукс предупредил штат Американской библиотеки о необходимости проявлять осторожность, поскольку гестапо расставляет ловушки, и что позже он потребовал от нее объяснений, почему в их библиотеке хранятся антигерманские материалы. Графиня также описала то время, когда один из читателей пригрозил предъявить библиотеке обвинение. Обвиняющих писем было в то время множество. Один из источников утверждает, что таких писем было отправлено от трех до пяти миллионов, другой говорит, что их было от ста пятидесяти до пятисот тысяч. Я сама сочинила доносы на библиотеку, однако основывалась на письмах из архивов французского Музея Холокоста. Письма, которые Одиль нашла в кабинете своего отца, подлинные. Эти письма, полные ненависти и злобы, трудно читать. Многие из них жестоки и безрассудны. Большинство анонимны, в них сообщают о членах семьи, друзьях и сотрудниках. Вдобавок к обвинениям евреев анонимы пишут обо всем – от прослушивания радио Би-би-си до негативных высказываний о немцах и неверности жен, чьи мужья были в плену, и до сообщения о тех, кто покупал товары на черном рынке.

События этой книги основаны на реальных событиях, я изменила лишь некоторые детали. В реальной жизни в штаб-квартиру нацистов на разговор с доктором Фуксом вместе с графиней ходила мисс Фрикарт. А мисс Ридер писала о книгах, что «ничто другое не обладает такой мистической способностью увидеть людей чужими глазами. Библиотека – это книжный мост между культурами». Я также немного сократила временной промежуток после первой встречи мисс Ридер с доктором Фуксом. Графиня была в своем загородном доме. Ее встреча с мисс Ридер и библиотечным штатом произошла на несколько месяцев позже.

Моя цель при написании этой книги – поделиться той малой частью истории Второй мировой войны, с которой я познакомилась, и сохранить голоса отважных библиотекарей, оказывавших неповиновение нацистам, чтобы помочь читателям и разделить с ними любовь к литературе. Мне хотелось исследовать взаимоотношения, делающие нас – нами, как и то, как мы помогаем друг другу и мешаем друг другу. Язык – это ворота, мы можем открывать и закрывать их перед людьми. Слова, которые мы используем, определяют восприятие, как и книги, которые мы читаем, как и истории, которые мы рассказываем друг другу или самим себе. Иностранные служащие и читатели Американской библиотеки стали считаться «союзниками врага», и нескольких из них интернировали. Читателям-евреям не разрешалось входить в библиотеку, многие из них позже погибли в концентрационных лагерях. Одна подруга сказала мне, что она верит: читая историю о Второй мировой войне, люди спрашивают себя, как бы они сами поступили в том или ином случае. Думаю, лучше задать вопрос, что мы можем сделать сейчас, чтобы гарантировать, что библиотеки и образование стали доступны всем, и чтобы мы обращались с людьми достойно и с состраданием.

Дороти М. Ридер (1903–1987) родилась в Филадельфии, штат Пенсильвания, но ее семья переехала в Вашингтон, округ Колумбия, когда она была ребенком. До прихода в штат Библиотеки Конгресса Дороти работала в Казначействе США. В 1929 году она поехала в Севилью, Испания, чтобы подготовить стенд Библиотеки Конгресса на Иберо-американской выставке, и провела там около четырех месяцев. Затем мисс Ридер отправилась работать в Американскую библиотеку в Париже, начав с периодического отдела и в конечном итоге став ее директором.