– Было бы полным свинством отрицать. Чудесно.

– Так будет всегда. Если вы согласитесь, конечно.

– Нет, я не могу согласиться прямо сейчас, – засмеялась Лариса и с удовольствием отметила, как удивил Вадима ее смех, как он напрягся. Ага, рассчитывал на романтические вздохи и немедленное согласие. Нет уж, дудки. Надо было делать все по-хорошему. – Моя подруга, которой я рассказала о вас и просила совета, велела ни в коем случае не соглашаться ни на что. Эффект Золушки, говорит. То есть в первый вечер надо исчезнуть, чтобы принц мог укрепиться в своих намерениях во избежание взаимного разочарования. Это она, кстати, предположила, что вы – это вы.

– Что ж, ваша подруга умна. Но знаете, это житейская мудрость, бытовая. Потому что всякая стратегия – вопрос флирта, а не любви. Флиртуют всегда с холодным носом. А если любят – действуют по наитию.

Лариса потрогала нос и улыбнулась Вадиму:

– Теплый! И все же я пойду домой. К тому же мы даже не перешли на «ты», не успели.

– Понимаю.

– Кстати, все хочу спросить, какая музыка у вас играет?

– Сезария Эвора. Возьмите, послушаете дома. Под нее засыпать очень хорошо.

– У меня нет магнитолы, слушать не на чем. Спасибо вам! Я пойду.

Вадим вышел из машины, открыл Ларисе дверцу, очевидно понимая, что дама с непривычки будет выбираться из его автомобиля не вполне изящно. На улице было тепло, шел снег, снежинки моментально налипли на ресницы. Лариса поколебалась – должна ли она поцеловать Вадима, к определенному выводу не пришла и протянула ему руку. Он поцеловал и посмотрел ей в лицо.

– Вы похожи сейчас на Золушку, Лариса. Что ж, убегайте, я не пошлю за вами погоню.

– Спасибо хоть не на Снегурочку.

Лариса поднималась к себе домой, едва переставляя ноги, и чертов лифт уже третий день на ремонте. Дома она позволила себе редкое безобразие – легла спать, не сняв косметики с лица, сил не было на лишние движения. Но сон, как назло, не шел. Лариса безуспешно цеплялась за обрывки мыслей и впечатлений, пытаясь соединить их воедино, но они разлетались, меняли очертания, как облака, если смотреть на них, лежа в траве. Тихий стук в дверь ее не разбудил. Так обычно стучала соседка, если что-то было необходимо. Хотя какая соседка в такую пору. Невежливо стряхнув с одеяла кошку, Лариса выбралась из кровати, прошлепала босыми ногами в коридор, посмотрела в «глазок» – на площадке никого не было. Перед дверью лежал букет цветов. Открыв, она обнаружила еще и магнитолу. Сверху прикреплена зеленая бумажка с липким краем, на ней написано: «Это тебе. Кнопка со стрелочкой. До завтра!» Лариса вернулась в комнату, поставила розы в банку из-под маминого компота – ей редко дарили цветы, и руки как-то не доходили купить вазу. Розы пахли свежо и сильно, как нечасто пахнут голландские цветы. Кошка обиженно чихнула, но хозяйка не обратила на ее демарш внимания, перебирая цветы и любуясь каждым в отдельности. Розы были ослепительно-желтыми, именно такими, какие она любила, но желтые цветы дарить не принято, считается, что это цвет разлуки. Удивительно, что Вадим выбрал их. Поставив магнитолу на пол возле кровати, Лариса нажала кнопку со стрелочкой, и зазвучала томная, страстная мелодия на непонятном языке, обволакивающая и дразнящая. Через минуту Лариса спала крепким сном, а голос все звал куда-то, в музыке слышался плеск волн, крик чаек и шорох листвы… Ларисе снилось море.

С утра пришлось пойти по магазинам – напряженный трудовой график и бурная, так неожиданно начавшаяся личная жизнь катастрофически отразились на содержимом холодильника, о чем напомнил укоризненный взгляд голодной кошки. Ларисе стало стыдно. А по дороге, проходя мимо парикмахерской, зашла наудачу к знакомой девочке, которая стригла ее всегда, и та, что удивительно для субботы, оказалась свободна. В конце концов, когда-то надо это сделать, и почему бы не сегодня, раз уж судьба толкает ее под локоть. Нет, как раз именно сегодня, потому что завтра ее ждет несомненно тяжелый, многозначительный и неприятный день. Вот и будет на что отвлечься, если отрицательные эмоции начнут брать верх. Через час Ларисины тяжелые, пушистые волосы до плеч превратились в коротенькую пышную каштановую гривку, радостно расцвеченную мелированными прядками. Заметнее и четче стали скулы, серо-голубые глаза – огромными, шея оказалась трогательной и незащищенной. Обзаведясь мальчишеской стрижкой, Лариса стала выглядеть лет на пять моложе, это одобрили все окружающие дамы – от освободившейся на минутку маникюрши до клиентки из соседнего кресла. И даже заведующая заглянула, потому что Лариса была здесь постоянным клиентом, а женщины нигде не общаются так легко и непринужденно, как в парикмахерской.

«Вот вам всем назло!» – думала Лариса, с удовольствием рассматривая свое отражение в витринах, даже капюшон сняла, хотя опять шел снег и было зябко, но новое впечатление слишком ее занимало. Кто эти «все», она не уточняла, но немного беспокоилась: как к перемене отнесется Вадим?

Эффект превзошел ожидания или просто он хороший актер? Вечером, предварительно позвонив и подозрительно невнятно озвучив предлагаемую на вечер программу, гость появился на пороге ее квартиры и онемел. Но вместо полагающихся по случаю комплиментов Вадим вдруг рассмотрел проблему с необычного аспекта:

– Лариса, а вы, оказывается, склонны к авантюризму!

– Ничего себе! Разве мне не идет?

– Нет-нет, я не то хотел сказать, простите, вы выглядите великолепно! Но вы же стали другим человеком, я бы с трудом узнал вас на улице. Говорят, у женщины характер и мировоззрение меняются вместе с прической. Вы мне так нравились прежняя, и этот чудный жест, когда вы рукой убирали волосы от виска…

– А все хвалили… Я никогда не носила короткую стрижку, даже в детстве, и всегда хотела попробовать, но не решалась. А если бы я не была авантюристкой, я бы не поехала на Новый год в Турцию. Если тебе нравятся тихие клушки, то ты себе противоречишь. Кажется, мы собирались перейти на «ты», или начнем знакомство сначала, раз я стала другим человеком?

– Прости меня, пожалуйста. Я идиот. Тебе так гораздо лучше. Да здравствуют перемены! Теперь тебе очень пойдут джинсы.

– А какие джинсы носят женщины, имеющие статус новой знакомой? – уколола Лариса Вадима, вспомнив недавний разговор о женах и любовницах, который не имел продолжения. Но попытка не удалась.

– Тебе пойдут любые!

– Нет уж, скажи, я не хочу опять выглядеть замарашкой.

– Вот бы посмотреть, как бы тебе это удалось. Надевай джинсы. Мы едем ко мне, я подожду внизу. – И он выскользнул за дверь.

Молодец, догадливый. Раз едем к нему домой, имеет смысл надеть белье «от Шкирки» – опять же светлая память! Да, хорошенькое дело. А может, он все-таки маньяк? И она сама попрется к нему в дом, ведь знает Вадима без году неделю. Нет, вряд ли. Если бы маньяки тратили на своих жертв столько времени и денег, как Вадим на нее, их бы надолго не хватило. И все же… Надо позвонить Катерине.

– Катюхин, привет! Слушай, я быстро. Вадим пригласил меня к себе домой.

– О, какие темпы! Знакомиться с мамочкой, я надеюсь?

– Нет, мама у него умерла.

– Тогда ты рискуешь, подруга, – прокомментировала ситуацию бессердечная Катерина. – Но кто не рискует, тот не пьет. И не ест. И не спит. Ни с кем.

– Да ну тебя! Я об этом и хотела сказать. Слушай, ты позвони мне часиков в девять, на всякий случай. Я отвечу обязательно. И номер его машины запишу дома на бумажке.

– Да не грейся ты! Это же надо так мужиков бояться в твои-то годы. Нам с тобой терять уже нечего, можно только приобрести. Давай, солнце, удачи! И заодно посмотри, заметна ли там женская рука – ну, цветочки, вазочки, посуда…

Вадим ждал в машине, курил. Выскочил навстречу, помог сесть, Лариса поймала его взгляд и успокоилась – в нем опять было восхищение. Вот вам всем назло!

Квартира Вадима располагалась в респектабельной сталинской пятиэтажке – говорят, их строили пленные немцы, и они простоят еще двести лет, не то что наши родные хрущевки. Вадим подробно и с юмором провел, как он выразился, обзорную экскурсию: кухня, гостиная, кабинет, спальня. Дорогая мебель, хороший ремонт с явным участием дизайнера. И полным отсутствием женской руки, что Лариса и отметила, как раньше говорили, с чувством глубокого удовлетворения. Больше всего ее удивил кабинет.

– Это нарочно так – квартира Пушкина на Мойке? Как-то страшновато, или ты несуеверный?

– Пушкин? – удивился Вадим.

– А что, ты никогда там не был, ну, в музее Пушкина, в Санкт-Петербурге? Пушкин там работал… и умер на таком же диване. И тебе никто не сообщил, что у вас с Пушкиным интерьеры – один к одному?

– Вот это да! – расхохотался Вадим. – Нет, не был. И не сообщил никто, ты первая. У меня знакомые еще те – девять классов и три коридора. Бизнесмены… Нет, это дизайнер наворотил, я ему сказал – кабинет, чтоб шкафы, стол и книги, он все сам делал и покупал, я лишь счета оплачивал. Теперь ты будешь думать, что у меня мания величия.

– А ты стихи не пишешь?

– Нет, все больше финансовые отчеты. А гостиная на что похожа?

– Ни на что, просто гостиная, хотя аквариум удивительный! Любишь рыбок?

– Да как сказать… Красиво, конечно. Но, честно говоря, это все тоже дизайнер, сказал, что это модно теперь, какой-то фэн-шуй приплел. Я, дурак, согласился – теперь приходится специального человека приглашать, чтобы за этим делом следил. Хлопот не оберешься. Но зато ужин готовил сам, без всякого дизайнера.

Стол был великолепен, во всяком случае, с мужской точки зрения: он был точной копией рыбной, мясной и кондитерской витрин самого дорогого в городе супермаркета, причем в почти не уменьшенном объеме, человек этак на восемь. Все холодное, копченое-соленое, готовое-порезанное, даже в микроволновке ничего греть не надо. Удивило лишь отсутствие вина, за что Вадим, опять-таки прочитав мысли Ларисы, тут же извинился – он ждет важного звонка и лучше иметь трезвую голову.