— Я схожу за шляпкой, — застенчиво пробормотала она и, неловко поклонившись графу, вышла из комнаты.

Она бросилась в спальню, где застала Нану на коленях перед раскрытым баулом.

— Нана! Нана! — возбужденно воскликнула Сиринга. — Мы уезжаем в Кингс-Кип!

— Знаю, — ответила кормилица. — Милорд только что сказал мне об этом. Но что бы подумала об этом ваша матушка?

— А почему мама стала бы возражать? — удивилась Сиринга. — Милорд говорит, что нам нельзя здесь оставаться одним, хотя я не до конца его понимаю.

— Теперь это дом его светлости, мисс Сиринга, — и вы должны это уразуметь. Пойдут всякие разговоры. Ведь вы, если не брать в расчет меня, живете здесь совсем одна.

— Да кто и о чем будет говорить и кому какое до меня дело? — пожала плечами Сиринга. — И все-таки как замечательно переехать в Кингс-Кип! Вы же знаете, Нана, какое это чудесное место! Я им всегда восхищалась.

— Да, дорогая, — согласилась Нана.

Сиринга заметила, что кормилицу все равно что-то тревожит, но она так и не смогла понять, что именно.

— Соберите все мои вещи, Нана, — попросила Сиринга. — И не забудьте, пожалуйста, про утюг. Я, конечно, понимаю, что в доме графа на фоне его роскоши я буду выглядеть бедной родственницей. Но по крайней мере у меня будет свежая кружевная косынка, и вы сможете хорошо отглаживать мои пояски.

— Мы не можем там долго оставаться, мисс Сиринга, — пробормотала Нана.

Сиринга надела соломенную шляпку и уже было собралась завязать под подбородком ленту.

— Нет, сегодня слишком жарко, чтобы надевать капор, — проговорила она, — да и в любом случае этот слишком заношенный. Пожалуй, я лучше перекину через руку шаль. Я хорошо выгляжу?

Она повернулась к кормилице. Глаза ее сияли радостью. В это мгновение она была воплощением невинности и юного очарования.

— Вы прекрасно выглядите, моя дорогая, — похвалила Нана. Правда, Сиринге показалось, что старая няня вот-вот расплачется.

— Не надо печалиться, дорогая Нана, — улыбнулась девушка. — Я знаю, вам не хочется покидать наш милый старый дом, но вы только подумайте, как прекрасно мы будем жить в графском поместье. Там можно будет вдоволь есть, и вы сможете сколько угодно пить ваш любимый чай!

Кормилица не ответила. Сиринга открыла дверь и устремилась вниз по лестнице.

Граф уже ждал ее в фаэтоне. Лошади готовы были в любой момент пуститься вскачь. Кучер помог Сиринге занять место рядом с графом и накрыл ей колени легкой накидкой.

— Сразу приводите Меркурия, Джим, — велел ему граф, — и не слишком гоните его. Он еще плохо обучен.

— Будет сделано, милорд.

Граф подстегнул лошадей, и фаэтон покатил по дорожке. Сиринга с восхищением посмотрела на графа. Никогда еще она не видела такого элегантного мужчину, правящего упряжкой превосходных лошадей. Никогда не испытывала такого восхитительного ощущения — ехать в экипаже, запряженном породистыми, грациозными животными!

Сиринга какое-то время молчала, и, когда они выехали на большую дорогу, граф осведомился:

— С вами все в порядке?

— Я в полном восторге! — призналась Сиринга. — Наверное, в этом неприлично признаваться, но я даже рада, что уезжаю из дома. Последние три года это было не слишком счастливое место для меня. — Немного помолчав, она добавила: — Нана страшно огорчилась, что мы переезжаем в Кингс-Кип. Никак не могу понять почему.

— Возможно, она боится большого злого графа.

Сиринга от души рассмеялась его шутке.

— Наверное, причина именно в этом!

Кто-то сказал ей, что вы распутник, и она, видимо, никак не может прийти в себя от такого известия.

— А вы знаете, что такое распутник? — поинтересовался Роттингем.

Сиринга на мгновение задумалась.

— Я думаю, это слово означает человека очень веселого, легкого, который наслаждается каждым мгновением жизни, не беспокоясь о том, как это воспримут остальные люди. Мне кажется, что король Карл Второй был как раз таким человеком, так же как и большинство его придворных.

Граф рассмеялся:

— Я вижу, вы неплохо начитаны, мисс Мелтон.

— Я брала уроки у местного викария, — пояснила девушка. — Мама в свое время настояла на том, чтобы я получила образование.

— Неужели викарий позволял вам читать о дворе Карла Второго? Честное слово, никак не могу этому поверить!

— Я знаю некоторые вещи конечно же не от викария, — согласилась Сиринга. — Но полковник позволял мне пользоваться библиотекой в поместье… вашей библиотекой. Не могу выразить словами, как мне хочется снова побывать в ней.

— Подозреваю, что вы знаете мой дом даже лучше, чем я сам, — пошутил граф.

— Я часто приходила туда и проводила там много времени. Так было до тех пор, пока полковник не заболел и перестал принимать у себя посторонних, — ответила Сиринга. — Я очень любила его, и он тоже был добр ко мне. Позволял кататься верхом в лесу. А еще он разрешал мне брать книги в библиотеке и много рассказывал о картинах в доме и вашем фамильном столовом серебре.

— Теперь вы в свою очередь непременно должны рассказать мне о моих владениях, — предложил граф.

— С удовольствием, — согласилась Сиринга.

Спустя некоторое время граф неожиданно спросил:

— Скажите, мисс Мелтон, у вас есть еще родственники?

Сиринга отрицательно покачала головой:

— Отец рано лишился родителей, а родители моей матушки порвали с ней из-за того, что она без их ведома обвенчалась с моим отцом. Дедушка скончался вскоре после того, как ушла из жизни моя мама. После его смерти мы остались совсем без денег.

— Нет ли у вас кузин, тетушек или других дальних родственников? — осведомился граф.

— Боюсь, что нет, — ответила Сиринга. — Но даже если и есть, мне о них ничего не известно. — Она на минуту умолкла, но потом негромко добавила: — Вы, наверное, боитесь, что я могу стать… обузой для вас? Обещаю вам, милорд, я приложу все старания… сделаю все что могу, чтобы самой содержать себя.

— Но каким образом вы намерены это делать? Что вы умеете? Есть ли у вас способности к чему-то? — с серьезным видом спросил граф.

— Нет. Не считая того, что я получила скромное образование, я ничего не умею, вот разве что кататься верхом, — чистосердечно призналась Сиринга. — Как вы думаете, я могла бы объезжать лошадей? Мне говорили, что некоторые женщины работают в королевских конюшнях, они учат благородных леди красиво сидеть на лошади, даже если те не умеют хорошо кататься.

— Это не та работа, какую я бы посоветовал вам избрать, — решительным тоном заявил граф. — Надеюсь, мы что-нибудь придумаем, — успокоила его Сиринга. — Я не стану докучать вам, милорд, обещаю вам. Если вы пожелаете избавиться от меня, заприте меня в библиотеке.

Судя по улыбке, ее слова позабавили графа, а в следующее мгновение они въехали в массивные ворота поместья, по обеим сторонам которых застыли, словно часовые, каменные изваяния львов. Сами ворота венчал фамильный герб семейства Ротов. Все это выглядело весьма импозантно.

Ворота — лишь прелюдия, подумала Сиринга, к тенистой аллее с ее вековыми дубами и к самому замку. Кстати, вскоре показался и он, величественно возвышаясь в долине между зелеными холмами. Всякий раз, когда Сиринга видела замок, у нее перехватывало дыхание. Это было поразительной красоты здание с сотнями сверкающих на солнце окон, серебром отражавшихся в водной глади прудов.

— Вам нравится? — услышала она голос графа.

— Восхитительно! — вырвалось у Сиринги. — Каждый раз, когда я вижу это место, мне кажется, что оно стало даже красивее прежнего. Я нигде еще не бывала, и для меня на целом свете нет ничего прекраснее.

— Мне тоже так кажется, — с неподдельной искренностью признался Роттингем.

— Вы ведь наверняка вспоминали о нем, когда находились далеко от дома, — предположила Сиринга.

— Почему вы так думаете? — удивился ее собеседник.

— Я это чувствую, — бесхитростно ответила девушка. — Даже я, хотя и не имею к нему никакого отношения, часто думаю о нем. Когда мне бывает плохо или когда я чем-то напугана, стоит мне вспомнить об этом замке, как у меня тотчас становится легко и спокойно на душе.

Внутренний голос подсказал ей, что граф полностью разделяет ее мысли, хотя и хранит молчание. Он продолжал править лошадьми со сноровкой и ловкостью, которые не могли не вызвать у нее восхищения. Вскоре он остановил экипаж перед огромной входной дверью — вернее, перед ведущей к ней каменной лестницей, после чего, предложив Сиринге руку, помог ей спуститься на землю.

— Добро пожаловать в Кингс-Кип! — произнес он.

Сиринга улыбнулась в ответ. Глаза ее светились счастьем.

— Как замечательно… как восхитительно оказаться здесь… вместе с вами! — задыхаясь от волнения, воскликнула она.

Глава пятая

Заканчивая одеваться, Сиринга что-то напевала.

— Какой сегодня прекрасный день, Нана! — сказала она. — Сегодня нам предстоит много приятного!

— Вы хорошо спали? — осведомилась няня.

— Я заснула сразу, как только моя щека коснулась подушки, — призналась девушка.

Нана вздохнула. Пожалуй, это был вздох облегчения.

— Желаю вам хорошо покататься на Меркурии, дорогая, — сказала она. — Вы выглядите теперь намного лучше прежнего.

— Я и чувствую себя намного лучше, — с улыбкой призналась Сиринга.

Она с удовольствием вспомнила о грандиозном ужине, который подали накануне вечером, и о том, как замечательно было сидеть напротив графа в маленькой гостиной, в которой он любил проводить время, когда оставался один.

На стол одно за другим подавали изысканные яства, и, хотя Сиринга поначалу думала, что страшно голодна, очень скоро она поняла, что больше не сможет проглотить ни кусочка.