Прикрыв веки, воспоминания начали мелькать передо мной. Я видела Дреза протягивающего мне вилку с едой. И себя, со стороны смотревшуюся, как какая-то жалкая собачонка, тянущаяся к нему через весь стол.

Что заставило меня это сделать?

Я не могла понять причину.

Мои лёгкие горели, я делала частые вдохи. До меня доходило мягкое жужжание голосов людей, находящихся вдоль стен здания.

На подгибающихся ногах я ишла до тех пор, пока не заметила толпу фанаток и техников, — и всех, кому не хватило места внутри ресторана. Я бы сама лично растоптала своё решение двинуться в зону видимости, ожидая, что они бросятся за мной. Но запоздало я поняла, что они не оправдают моих ожиданий. Никто не знал меня, как участника группы «Four and a Half Headstones». Пока не знали. Пока нет.

Для всех тех людей в вечерней темноте, освещённых лишь светом ламп и огоньками недокуреннных косячков, я была просто незаметным лицом в толпе.

Возможно, после того, как увидят меня на сцене...

А хотелось ли мне такого внимания? Часть меня была в восторге от этой идеи. Остальная же часть была захвачена водоворотом и путаницы, связанными с тем, как я вела себя с Дрезденом.

Даже в том случае, если — или когда — я выйду на сцену, если я всё испоганю, как я это сделала до этого, то все эти люди запомнят меня, но только по неверным причинам.

Мои зубы заныли от того, как я сжала свою челюсть.

Сегодня вечером было всё так странно. Дрез был холоден, после этого притянул, словно магнит, а потом отталкнул меня вновь. Флиртовал с той девушкой, говорил про Шона так, как будто там было что-то не то.

Порывшись в кармане, я нащупала свой телефон. Шон писал, что поговорит со мной как всё закончится. Я была уверена, что он был где-то поблизости, возможно, даже в ресторане, чтобы пересечься там со мной.

Было неудобно держать телефон в своей руке. Я устала, была немного пьяна, и даже не до конца была уверена в том, что сказать ему. Да, Шон, сегодня я облажалась на первой же репетиции. Почему? Потому что я превращаюсь в какой-то хлам рядом с Дрезденом. Я реально налажала. О, но ты не переживай, я исправилась. Как? Да, я просто сжевала свой собственный язык.

Шон разозлится, или, в худшем случае — разочаруется, если узнает, что я вытворяла что-то типа самоистязания. После всего, над чем я работала, чтобы преодолеть себя, когда была подростком, я просто не могла смотреть на его лицо скривившееся от позора.

Завтра. Я поговорю с ним завтра.

Плетясь сквозь смеющуюся пьяную толпу, я пробиралась к автобусу. Было пару человек, стоящих перед входной дверью, этих людей я раньше не видела. Они бросили один взгляд в мою сторону, сложив руки на груди, что превратило их в стоящую стену из мышц.

— В чём дело, маленькая леди? — спросил один из них.

Я уже почти сказала ему, чтобы он отсосал у себя самого. Края моих губ пересохли, просто облизывать их было мало. Моё «почти» пьяное вдрызг состояние вырубало мой мозг.

— Мне нужно войти вовнутрь.

Они разразились глубоким смехом.

— Да? Уверен, что надо. Проваливай, пока я сам не помог тебе сделать это, — сказал самый толстый охранник.

Покачав головой, я подавила волну разочарования.

— Просто, чёрт подери, пусти меня вовнутрь, — зарычала я, проталкиваясь вперёд. — Я просто хочу спать...

Поток ветра подхватил меня, и моя спина встретилась с жёстким цементом. Над собой я видела благословенный свет звёзд. Всё было в воде. Возможно, кто-то просто толкнул меня?

Приподнявшись на локтях, и игнорируя тупую боль на моей чувствительной коже, я посмотрела на охранников. Они на самом деле сбили меня с ног!

— Что за чёрт? — Я кашляла из-за того, что меня «попросили» выйти на свежий воздух. Наклонившись в сторону и спотыкаясь, я поднялась на ноги. — Что это было?

В глазах этих людей не промелькнуло ни капли сочувствия. Море людей позади меня — это сборище бесчувственных чудовищ. Никого не заботит то, что происходило со мной, ни одну чёртову душонку.

Качнувшись вперёд, я подошла и толкнула одного из мужчин. У меня не было плана, просто меня распирало от злости, и я с этим ничего не могла сделать.

Не прилагая особых усилий, охранник увернулся от меня. Другая пара рук схватила меня и оттолкнула в сторону. Все вокруг меня разразились хохотом. Я чувствовала себя так, как будто меня вращали на американских горках.

Я тяжело приземлилась, повреждая ладони о землю, я совсем не гордилась собой, когда всё содержимое во мне вывернулось наружу — на руки и колени. Я дрожала от стыда, посмотрев вниз на свою рвоту, и меня настигнул приступ кашля.

Мой мозг гудел, воспроизводя в памяти то время, когда я была в средней школе. Как я смотрела на драки между детьми, а потом всё заканчивалось именно таким образом. Я была разбитой и выжатой как лимон.

В то время, единственным человеком, кого всё это заботило... это был Шон. Подняв свои глаза, я прорвалась через оцепенение, которое настигло меня, ожидая увидеть лицо своего старшего брата.

Рука потянулась вниз, касаясь моей головы. Рывком поставила меня на ноги, я упирлась своим локтëм в одного из них и кричала:

— Отпусти!

В ответ на это моя голова дёрнулась назад. Я ничего не видела. Но это неважно. У меня перед глазами летали звёздочки всех цветов радуги.

Нет, никто не заботился обо мне.

Я опять упала, оседая на асфальт как бесформенная масса. Желчь стекал по моему подбородку, я испытыла облегчение от того, что это не кровь. Я скорчилась, звучали громкие голоса, люди смеялись надо мной.

Они собирались выкинуть меня куда-то подальше. И никто ничего не делал, чтобы помешать этому.

Металлический звук от открываемых дверей автобуса прорвался, даже через моё воспалённое сознание. Подняв взгляд наверх, чтобы посмотреть на охранников, я увидела силуэт крупного мужчины. Мужчина, который был одет только лишь в джинсы и узкую майку, был намного более устрашающим, чем группа охранников, окруживших меня.

Глаза Дрездена обжигали как кислота.

— Какого хрена здесь происходит?

Мой желудок свело, и я поняла, как жалко выглядела. Ну и отлично, теперь он увидил меня в таком виде. Это именно то, в чем я нуждалась. Мой позор закончился.

— Простите, сэр, — произнёс скрипучий голос. Сильные пальцы схватили меня за плечо, рывком поднимая меня на ноги. Я издала страдальческий возглас против своей воли. — Просто очередная пьяная сучка, которая создаёт проблемы, пытаясь вломиться вовнутрь. Мы уберём её отсюда, от вас.

Мой подбородок подлетел вверх, и я ловила своим взглядом чёрные облака надо мной. Отступи и ты не истечёшь кровью, отступлю и я свободна. «Больше нет звёздочек»,— с горечью подумала я.

Кто-то обхватил меня за талию, начав трясти перед своей грудью. Мускус и табак заполняли моё сознание.

— Вы, чёрт побери, грёбанные дебилы, — сказал Дрез, — вы ослепли? Это Лола, наш новый гитарист. Иисус, что вы с ней сделали?

Мягкая ткань прижалась к моей щеке, и я прислонилась к Дрездену. Осознание этого просто потрясло. Нет, это он прижимал меня к себе. Посмотрев вверх, я увидела немного грубую щетину на его подбородке. Я могла видеть его лицо, однако ничем не скрываемое отвращение в его голосе, говорило само за себя.

Охранники, заикаясь, перебивали друг друга.

— Но она...

— Заткнитесь, просто остановитесь, — огрызнулся Дрез. Аккуратно, он уводил меня за собой. — Мне придётся сказать Бренде, чтобы она поговорила с вашим боссом. Мне стоило догадаться, что наёмные головорезы вообще не имеют понятия о том, кого стоит пускать вовнутрь, а кого нет.

Моя голень коснулась нижней ступени автобуса. Дрезден просил меня подняться, помогая мне войти в автобус. Мягкий свист двери, закрывшейся позади нас, успокоил меня.

Я позволила немного подтолкнуть себя и усадить на одно из сидений. Мой взгляд был размытый, не мог ни на чём сфокусироваться. Дрез своей рукой взял меня за челюсть, по-прежнему прилагая немного силы. Зелёные глаза нашли мои.

Наконец на меня снизошло просветление.

— Ты в порядке? — спросил он, беспокойно сморщив лоб.

Я моргнула. Затем, снова моргнула. В порядке ли я? Я не совсем в этом уверена была. Чувствовала я себя так, будто мою голову использовали в игре вместо мяча, всё внутри меня опустошено было так, что я испытывала боль.

Вспомнив, как блевала возле автобуса, я горячо покраснела. В моём рту до сих пор оставался кислый привкус.

— Мне нужен стакан воды, — сказала я, пытаясь подняться. Он возвратил меня назад, не грубо, но так, что не возникало дальнейших вопросов.

— Сиди. Я принесу.

Вокалист отпустил меня, освобождая от своей всепоглощающей ауры. Я смотрела ему вслед, и мой мозг, насквозь пропитавшийся алкоголем, начинал работать. Пока я осматривала горящие от моего падения ладони, я заметила, что после того, как попала в руки охранников, я упала и разорвала локти своей рубашки. Кожа там покраснела и была повреждена.

Дрез вернулся, предложив мне холодный напиток. Я взяла его, мы оба заметили, как дрожали мои пальцы.

Глотки причиняли боль моему горлу, что беспокоило меня, скорее всего меня стошнит, как только холодная вода наполнит мой желудок. Я вытерла свой рот, дрожь пробежала через меня. Моей гордости был нанесён ещё один урок.

Это нелегко исправить.

Он сел напротив меня, и прищурился с такой злостью, что я не могла сдержаться от того, чтобы не поморщиться.

— Ты в самом деле в порядке?

— Я в порядке, — тихо ответила я, разглядывая ссадины на своих ладонях. Это всё такая ерунда. Тогда почему я чувствовала себя настолько отвратительно? Смотря на Дрездена, я пила свою воду. Там надо мной издевались. Наверно, поэтому, я чувствовала себя настолько униженной. Меня избивали, а всем вокруг было насрать на это. Пальцами я сжимала стакан. Нет. Это всё неправда. Сквозь ресницы я посмотрела на Дреза, почувствовав, как кровь приливалась к щекам. Кому-то было не всё равно. Покачав своей головой и посмотрев на него, я старалась говорить ровно. Мой голос всё ещё звучал так, будто я проглотила камень. Если бы он не спас меня, до окончания ночи меня бы уже прикончили, в прямом смысле.