Она нахмурилась и отвернулась. Всего пару минут назад она веселилась с овечками из сахарной ваты и теперь с радостью к ним вернулась. Овцы были милые, дружелюбные и вкусные… Клео откусила кусочек от приторно-розовой шерсти одной особенно дружелюбной особи и наслаждалась сладостью. Овцы забекали и…



— Мисс Найт!



— Овцы не разговаривают, — пробормотала она.



— Что? — нетерпеливо спросил голос.



Клео вздохнула и неохотно открыла глаза.



— О, это вы, — проворчала она, встретившись с пристальным взглядом босса.



Она откинула волосы с лица, приподнялась, и только тогда поняла, что одета лишь в трусики и нет даже простыни, чтобы прикрыться. Пискнув, Клео схватила подушку, откинулась на спинку кровати и подтянула колени к груди, положив подушку между ними. Данте стоял у кровати и бесстрастно смотрел на неё.



— Я уже всё это видел, — напомнил он ей, и она покраснела.



— Что вы делаете в моей комнате?



— Консьерж сказал, что вы не заказывали обслуживание в номер, а Дайсуке сообщил, что вы не останавливались по дороге, чтобы перекусить.



— И? — воинственно спросила она, несмотря на то, что её желудок кричал от голода.

— Я заказал вам поздний ужин. Подумал, что вы захотите освежиться или заняться чем-то ещё, прежде чем принесут еду.



— Поздний ужин? — повторила она, изо всех сил стараясь не очаровываться этим милым жестом.



В конце концов, это наименьшее, что он мог сделать, потому что именно по его вине она голодала.



— Сколько сейчас времени?



— За полночь. Я приехал примерно полчаса назад.



— Встреча настолько затянулась? — удивлённо спросила она.



— Нет, но мы добились многого, японцы захотели отпраздновать, а потом некоторые…— Данте скривился и покачал головой. — Неважно.



Заинтригованная лёгким румянцем на его тёмных скулах, Клео наклонилась вперёд, на мгновение забыв о подушке, которая её прикрывает.



— Потом некоторые что? — Она представила стрип-клуб или те ночные бары, о которых читала, а может быть что-то ещё более странное.



«Что ещё могло заставить его выглядеть так неловко?»



— Ничего. Это не ваше дело, — грубо отмахнулся он, но, сидя в полутёмной комнате почти обнажённая и ещё не пришедшая в себя после многочасового сна, Клео потеряла всякую сдержанность и чувство самосохранения, и не прислушалась к предупреждению в его голосе.



— Всё не может быть так плохо. Я имею в виду, все знают о здешних барах и прочей ерунде. Это было что-то подобное? Неужели у вас на коленях весь вечер сидела хорошенькая молодая девушка и говорила, какой вы красивый и сильный?



— Мне не нужно платить женщине, чтобы она говорила мне, что я красивый и сильный.



— Верно, я уверена, мисс Инокава была бы рада сделать это для вас, — хмыкнула она.



— Ревнуете, Найт?



Она недоверчиво рассмеялась и махнула рукой, при этом подушка сдвинулась опасно низко.



— Вряд ли.



— У вас что-то… как бы это сказать… проблемы с одеждой.



Клео ахнула и посмотрела вниз — один из её сосков выглядывал над подушкой. Поспешно поправив подушку, она встретила его жадный взгляд.



— Хватит так на меня смотреть, — отрезала она.



— Как так?



— Словно надеетесь, что это произойдёт снова.



— Но я надеюсь, что это произойдёт снова.



Она снова ахнула, и даже для неё самой это прозвучало так, словно она была разгневанной викторианской девой.



— Это неуместно, — отметила она.



Данте прикрыл рот кулаком и слегка кашлянул, заставляя её задуматься, не скрывает ли он таким способом смех.



— А то, что я стою здесь, в вашей спальне, пока вы сидите в одних трусиках, не является неуместным?



— Существуют разные уровни неуместного поведения, — вежливо сказала Клео, даже не зная о чём она, чёрт возьми, говорит.



Как она вообще может говорить о правильном поведении после того, что они делали прошлой ночью?



— Да? — Данте сел в изножье кровати. — Пожалуйста, просветите меня. Сидеть на кровати – насколько это неуместно? По шкале от одного до десяти, где десять – крайне неуместно?



— Хм. Пять… может быть? — прошептала она.



— А если я придвинусь ближе? — Он двинулся, пока его зад не опустился рядом с её ногами.



— Пять с половиной, — едва слышно сказала Клео, но Данте кивнул и провёл ладонью вверх по её ноге, затем повернул руку и спустился по другой стороне.



— Как насчёт этого? — прохрипел он, его дыхание стало немного тяжёлым.



Он взял её маленькую ножку в ладонь и большим пальцем начал ласкать.



Клео старалась собрать мысли, чтобы ответить.



— Шесть с половиной?



— Точно? — задумался он. — Впечатляет.



Он подвинулся ещё ближе, и, прежде чем Клео поняла, откинул подушку и оставил её без защитного барьера. Она протестующе вскрикнула, но он не обратил на неё внимания. Сердце Клео ударилось о грудную клетку, когда Данте опустился своей широкой грудью на место, которое только что занимала подушка. И он был не таким мягким и удобным. Он был твёрд, горяч и пахнул так хорошо. Внезапно всё, о чём могла думать Клео, ограничилось прошлой ночью и тем, как фантастически было чувствовать его сверху, внутри неё, вокруг неё… и она снова хотела испытать эти эмоции.



Данте опустил голову и ткнулся в чувствительное местечко на её шее, чуть ниже уха, его губы скользнули там, где бился пульс. Слегка пососал, затем укусил, и, когда Клео застонала, он лизнул.



— Я не люблю делать ничего наполовину, — пробормотал он на ухо. От его горячего дыхания по телу Клео побежали мурашки и болезненно сжались соски. — Я хочу получить идеальную оценку.



С этими словами Данте поднял голову и впился в её губы глубоким, голодным поцелуем. Клео радостно открыла рот, упиваясь им, отчаянно желая. Каждую горячую, жёсткую, сексуальную, высокомерную, невероятную часть его. Она всхлипнула, отчаянно борясь с разумной частью себя, которая пыталась вмешаться, и оторвалась от его губ, немного шокированная тем, что смогла возбудиться от одного поцелуя.



— Я думала, мы не собираемся делать это, — прошептала Клео, и на мгновение, пока Данте продолжал тереться и посасывать её шею, подумала, что он её не слышал.



— Но это будет пустой тратой идеально хорошего секса, dulzura (прим. испанский «сладкая»). — Он провёл своей большой рукой по её обнажённой спине, и Клео обнаружила, что мурчит, как котёнок, в ответ на ласку.



— Это было довольно хорошо, не так ли? — промурлыкала она, слегка потянув носом.



Клео нравилось ощущать его дорогую шёлковую рубашку напротив своей груди, и она потеряла всякое самообладание, откровенно потираясь грудью о него, желая, чтобы он сосредоточился на более важных делах. Данте подчинился и двинулся вперёд, пока Клео не легла на спину, а сам сел на край кровати и склонился над ней. Его горячий взгляд переместился с её лица на грудь, он со стоном потянулся, обхватил и погладил прелестные маленькие холмики. Приподняв один, он взял его в рот, и Клео чуть не выпрыгнула из собственной кожи. У неё всегда были чувствительные груди, на которые Данте не особо обращал внимание прошлой ночью, но, похоже, сейчас он получал огромное удовольствие.



— Ты можешь кончить только от этого? — хрипло спросил он. — Только из-за того, что кто-то играет с твоей грудью?



— Такого ещё не было, — с трудом выдохнула она, и он одарил её похотливой улыбкой.



— Хм. Ещё один вызов, — сказал он, прежде чем наклониться к её груди. — Ну, dulzura, позволь мне…

__________________________


Прошло больше часа, Клео лежала на спине, её грудь, да и всё тело, ещё дрожало, рукой она закрыла глаза, чтобы скрыть смущение от того, насколько раскованно она вела себя с мужчиной, который сейчас тихо храпел рядом. Теперь она могла вычеркнуть из списка «оргазм от игры с грудью». Данте определённо принял вызов. Ни разу не сжульничал, не переместил ладони куда-то ещё, и, когда Клео попыталась сама ускорить оргазм, решительно прижал её руку к своей груди.



После всей этой восхитительной прелюдии она была более чем готова перейти к главному событию, но нет, Данте сделал своим долгом найти как можно больше её эрогенных зон, прежде чем заявить права на тело. Как и в прошлый раз, как только он кончил, то скатился с неё и уснул. На сей раз в её постели, что немного раздражало и означало, что ей придётся перейти в свободную комнату. Клео встала и потянулась за большим пушистым халатом, который предоставлял отель, и пошла к двери. Она не знала, что делать в таких случаях, но понимала — Данте Дамасо не из тех, кто спит всю ночь с женщиной.



Клео обиженно взглянула на бесцеремонного засранца, растянувшегося поперёк её кровати, и слегка вздохнула, заметив, что задница у этого засранца и правда отличная. Обнаженный Данте лежал на животе, согнув одну ногу в колене и зарывшись лицом в подушку. Потом он повернул голову, чтобы легче было дышать, и Клео потрясло, насколько уязвимым и молодым он выглядел во сне.



Она неохотно призналась себе, что он в некотором роде гений. Взять разваливавшийся гостиничный бизнес своей семьи и превратить его в многомиллиардную корпорацию меньше, чем за десять лет, — это было неслыханным подвигом. Данте было всего тридцать три года, и чтобы достичь всего этого в столь раннем возрасте, ему пришлось стать безжалостным и беспощадным.