Данте


Данте провёл рукой по волосам и глубоко вздохнул.



«Ну и нервы у неё. Чёрт бы её побрал! Кем она себя возомнила? За кого она меня принимает? За кого-то наивного дурака, который клюнет на такую дурацкую и очевидную уловку?!»



Данте был в ярости. Ему хотелось свернуть её двуличную шею своими собственными руками. Он уже вскочил со стула и зашагал к двери, но на полпути обернулся и схватил конверт, который Клео оставила на столе. Он даже не хотел смотреть на него, но ему нужно было показать его своему личному адвокату, Майку Грейсону.



Выйдя из кабинета, он смерил взглядом миссис Кларк.



— Позже мы с вами поговорим о том, какой сброд вы пропускаете в мой кабинет, миссис Кларк.



Секретарь побледнела, словно полотно, но удовлетворения это Данте не доставило — уж слишком он был взбешен.


_____________________



Прошло два часа, а Данте все никак не мог успокоиться. Он сидел напротив Майка Грейсона и не сводил с него взгляд.



Данте был самым крупным клиентом Майка и тот сильно удивился, когда вместо того, чтобы, как обычно, вызвать к себе, Данте сам явился в его офис, да еще и ранним утром. То, что он ворвался в его кабинет, вопреки своему обычному поведению, много говорил о нынешнем состоянии Данте. Он чувствовал себя полностью… растерянным. Он злился на себя за то, что не предвидел этого.



«Почему я не почувствовал в ней эту меркантильную жилку? Обычно я лучше разбираюсь в таких вещах».



Когда Клео без особого протеста подписала соглашение о неразглашении, он почувствовал себя в безопасности. Однако он недооценил, на что готовы пойти некоторые женщины ради его богатства.



— Должен сказать, это довольно справедливая сделка, — сказал адвокат.



Именно эти слова Данте и не хотел слышать.



— Она хочет получать ежемесячные выплаты с момента рождения ребёнка и до его совершеннолетия или до тех пор, пока не выйдет замуж – смотря, что из этого произойдёт раньше. Она просит позаботиться только о самом необходимом: еде, одежде, медицинских счетах — только для ребёнка, не для неё. Также она просит увеличить пособие для обучения ребёнка и на другие вещи, когда он станет взрослым. Разумеется, здесь указаны проценты, соразмерные с любыми изменениями в экономике. И она хочет это только после того, как тест на отцовство подтвердит, что ты отец.



У Данте отвисла челюсть.



«Зачем выставлять это условие, если Клео не абсолютно уверена, что я отец ребёнка? Она что-то сделала с его презервативами?»



Данте сразу же отмёл эту возможность. Он никогда не оставлял свои вещи без присмотра, и надевал презервативы только сам. Всегда. Он не мог допустить, чтобы ноготь случайно порвал латекс. Он на собственном опыте усвоил этот горький урок. Однажды он поймал одну из своих бывших любовниц, когда она пыталась порвать презерватив, якобы «возясь» с ним, пока пыталась его надеть. После этого Данте больше ни одной женщине не доверял презерватив.



Значит, если ребёнок его, то этот способ защиты не сработал. Он всегда знал, что презервативы не защищают на сто процентов, но считал, что риск незначителен. До этого момента.



Данте покачал головой, испытывая отвращение к себе, к Клео, ко всему миру.



— Я не хочу быть отцом, — прорычал он. — Есть ли способ заставить её…



Он не мог произнести этих слов. Он почувствовал себя гнидой.



— Ну, и в этом случае она прикрыла тебя, — сказал Майк, практически восхищаясь. — Всё, что тебе нужно сделать — согласится на условие, подписать документ, и она с радостью забудет, что ты присутствовал при зачатии. Все финансовые операции будут осуществляться через ваших адвокатов. Ребёнок будет записан на её имя, а в графе «отец» будет прочерк. И уже существующее соглашение о неразглашении гарантирует, что она никогда не расскажет о ваших отношениях в Токио.



— Это были не отношения.



— Очень хорошо, о вашей грязной интрижке.



— Осторожно, Майк, — предупредил Данте.



Пусть они знакомы много лет, пусть у них замечательные профессиональные и личные отношения, но настроение Данте было слишком нестабильным, чтобы справится с непочтительным чувством юмора Майка.



— Хм, — непроизвольно хмыкнул Майк. — Думаю, что всё довольно хорошо. Она не хочет от тебя ни цента, пока ты не убедишься, что это твой ребёнок, и даже тогда она ожидает, что оплаты начнутся только после рождения ребёнка.



Итак, Данте был готов признать, что Клео не была такой корыстной, как он сначала подумал, и он также готов признать свою вину, если окажется, что она беременна от него. Однако ей лучше отнестись к этому серьёзно и не ждать от него большего, потому что он, чёрт возьми, не хотел иметь ничего общего ни с ней, ни с ребёнком. Если он когда-нибудь решит завести детей, то их мать будет так же похожа на Клеопатру Найт, как день походит на ночь. Он выполнит свой долг и заплатит деньги, которые Клео понадобятся, чтобы вырастить ребёнка. И на этом всё. От него не требовалось никаких эмоциональных обязательств, и он был этим удовлетворён.



Клео


Клео сидела за кухонным столом, уставившись на мокрое пятно на стене за холодильником, а перед ней стояла забытая миска с тающим мороженым. Входная дверь распахнулась и вошёл Кэл, принеся с собой свежий запах ветра и дождя.



— Привет. — Он снял пальто и небрежно бросил на диван, затем схватил ложку с сушилки над раковиной, сел напротив и принялся есть её мягкое шоколадно-мятное мороженое. — Не знаю, как ты можешь это есть в середине зимы. Там холодно, а ты сидишь здесь и ешь мороженое.



Клео вяло пожала плечами, практически не слушая Кэла. Она походила на капризного ребенка, когда сидела, подперев щёку рукой, одну ногу она подвернула под попу, а другая раскачивалась над полом.



— Как всё прошло? — тихо спросил Кэл, проявляя больше чуткости, чем она могла себе представить.



— Меня уволили.



— Что?



— Ты слышал. — Она снова пожала плечами.



— Да ладно! Дорогая, мне очень жаль это слышать. Что за мудак этот парень! Как он мог уволить тебя?



— Он думает, что я… — В ее голосе слышались слезы. — Я не знаю. Какая-то беспринципная, меркантильная, жадная до денег стерва!



Клео отодвинула мороженое в сторону, сложила руки на столе, уткнулась в них лицом и дала волю слезам, которые угрожали пролиться весь день.



Кэл гладил её по спине, пока она тихо рыдала.



— Я не знаю, что делать, — призналась она, вволю наплакавшись. — Я не знаю, что делать.



— Мы разберёмся с этим, Клео.



— У меня нет работы, нет сбережений. Как я буду заботиться о ребёнке? Я не могу переехать к Люку и Блу. Это было бы несправедливо. Как раз тогда, когда они начали разбираться со своей жизнью, они получат ещё одну семейную проблему.



— Не думай так, — сказал Кэл. — Думай о решении. А не о проблемах.



— Что, чёрт возьми, это значит? — спросила она дрожащим от разочарования голосом. — Как я должна «думать о решении»? Что за решение? Сейчас нет никаких решений, Кэл. У меня паршивый момент в жизни. Так дай мне просто пожалеть себя!



— Ничего себе. — Он сел и взял ещё одну ложку мороженого. — Полагаю, в тебе говорит беременность.



Глаза снова защипало от слез.



«Откуда они берутся? Я должна бы уже иссохнуть от потери жидкости».



— Это не беременность. Это всё вместе. Ты никогда не повзрослеешь, Кэл. Ты даже не знаешь, как вести себя по-взрослому. Так что всё, что у тебя есть, это подростковые советы, которые не имеют ничего общего с реальным миром.



— А это зрелое поведение? — выстрелил он в ответ, размахивая ложкой в её сторону. — Этот марафон плача, потом ты набрасываешься на кого-то, кто заботится о тебе, а не на того, кто реальный объект твоего разочарования.



— И как мне наброситься на него? Он выгнал меня из офиса до того, как у меня появилась возможность поговорить с ним.



— Что, буквально выгнал? — Его глаза расширились.



— Позвал охрану, и они вывели меня из здания, — подтвердила она.



У Кэла отвисла челюсть.



— Серьёзно?



— Да. Я чувствовала себя такой… — Слёзы снова хлынули из глаз, когда она вспомнила этот ужасный момент, как охранники вывели ее из кабинета Данте и проводили к её столу. — Униженной.



— Этому парню нужно надрать зад! Расскажи своему брату об этом.



— Нет. — В её голосе слышалась паника. — Нет, Кэл. Люк не должен услышать об этом. Он не должен узнать, кто отец этого ребёнка!



Клео была слишком смущена, чтобы позволить Люку узнать, какую колоссальную ошибку она совершила с Данте, и она не могла разрушить дружбу, которой брат так дорожил.



— Что ты скажешь ему по поводу работы?



— Скажу, что ушла или что-нибудь в этом духе. Ему будет достаточно легко поверить, что его сестра неудачница.



— Ну же, дорогая, — сказал Кэл. — Это несправедливо. Это не твоя вина.



— Пожалуйста, просто оставь это.



Кэл неохотно кивнул.



Клео протянула руку и нежно сжала его плечо.



— Мне жаль, что я набросилась на тебя, ладно?



— Да. — Он пожал плечами. — Мне жаль, что я недостаточно мрачен, чтобы соответствовать ситуации.



Они шмыгнула носом и хихикнула, услышав эту дурацкую шутку.



Кэл поморщился, сунул руку в карман и вытащил платок.