Такой неожиданный поворот событий выбил ее из колеи настолько, что она едва справлялась с пуговицами и крючками на платье, а глаза ее между тем скользили по обнаженному телу на кровати — обнаженному и мощно восставшему…

— Ты просто сумасшедший, — выдохнула она, стягивая платье через голову. — А что, если ты кому-нибудь будешь нужен?

— Я думал, что кое-кому я уже нужен, — лениво улыбнувшись, пробормотал Доминик. — Разве не поэтому мы здесь? Я всегда к твоим услугам…

Женевьева захихикала от возбуждения. Он лежал на постели, предлагая ей себя так, словно она была пашой в женском обличье со своим мужским гаремом. Раздевшись, Женевьева подошла к кровати и остановилась. Она пожирала взглядом это стройное, бронзовое, сильное мужское тело.

— Это все ваше, мадам, — улыбнулся он и заложил руки за голову. — Прошу вас.

Медленно облизывая губы, Женевьева кивнула, потом, опустившись рядом с кроватью на колени, начала касаться его тела, исследовать его, словно то было нечто таинственное и доселе ей неизвестное. Он лежал совершенно неподвижно, в то время как ее трепетные руки скользили по упругим мышцам его живота, крепко сжимали жилистые бедра. Доминик не шелохнулся до тех пор, пока Женевьева не заключила в свои ладони корень его мужского естества и не начала медленно, а потом чуть быстрее тереться о него шелковистым бедром. Все сдерживающие оковы отлетели, Доминик тихо застонал, и Женевьева, удовлетворенно улыбнувшись, легко опустилась на его незыблемо восставшую мужскую плоть.

Бирюзовые глаза загорелись огнем, однако руки Доминик по-прежнему держал за головой, предоставляя Женевьеве вести свою партию. Ей такая полная пассивность, очевидно, доставляла не меньшее удовольствие, чем ему. Но внезапно эта пленительная игра была прервана громким стуком в дверь.

— Месье? — послышался голос боцмана.

Женевьева замерла, глаза тревожно расширились, однако Доминик лишь ободряюще улыбнулся.

— Через десять минут, — крикнул он тем голосом, которого не ослушался бы ни один матрос, даже если бы корабль в этот момент шел ко дну.

— Не останавливайся, — спокойно сказал он Женевьеве, — у тебя есть еще десять минут. Похоже, я там очень нужен.

Это рассмешило ее, и она наклонилась, чтобы поцеловать Доминика, жадно обхватив его губы своими, как это обычно делал он, и продолжая с нарастающей скоростью ритмично двигаться, при этом оба испытывали огромное наслаждение, смеялись и наконец вместе пришли к финальному взрыву.

Доминик ласково шлепнул ее по попке и легко снял с себя.

— Надеюсь это удовлетворит твой ненасытный аппетит хотя бы на несколько ближайших часов, потому что мне действительно нужно вести корабль. — Проворно соскочив с постели, энергичный, как и прежде, он быстро оделся, в то время как Женевьева, томная и расслабленная, как всегда после мгновений любви, лежала и лениво наблюдала за ним. — Соберись-ка теперь, фея, и ты. Тебе ведь нужно покормить гостей.

— Здесь или на палубе? — Женевьева села и, сладко потянувшись, вздохнула.

— Здесь. Я не хочу, чтобы они болтались наверху. Ты сумеешь сыграть роль гостеприимной хозяйки, правда ведь? А я поем на палубе.

— О, Доминик, нет, — всполошилась Женевьева, испуганная такой перспективой. — Разве они не могут поужинать одни? В конце концов, это ведь чистая случайность, что я здесь. На любом другом корабле они и не ждали бы, что кто-то станет их развлекать.

— Но ты здесь, — напомнил он, — и будешь делать свое дело, как любой другой член команды, не так ли, Женевьева? Она наморщила носик от невольного отвращения:

— Да, наверное. Ты хочешь, чтобы они тебе не мешали, и я должна об этом позаботиться.

Доминик утвердительно кивнул:

— Умница. Пусти-ка в ход все свои неотразимые чары, и, если удача нам улыбнется, мы будем в открытом море раньше, чем они решат подышать свежим воздухом после ужина. — Короткий, крепкий поцелуй — и он ушел, оставив ее переодеваться, прибирать каюту, а потом инспектировать кладовку и готовить аппетитный ужин.

На палубу Женевьева вышла в тот момент, когда поднимали якорь. Как всегда, она старалась держаться подальше от Доминика и обращать на себя как можно меньше внимания. Оба штатских, напротив, околачивались возле рулевого и энергичной жестикуляцией сопровождали проход других судов мимо «Танцовщицы», особенно «Непостоянного» с императором на борту. Женевьева видела, что Доминика это раздражает, он время от времени начинал нервно ходить по мостику, но его вельможные пассажиры все время вертелись рядом, забегая вперед, заслоняя ему обзор и задавая глупые вопросы.

— Месье, должен просить вас спуститься вниз, — наконец сказал Доминик, четко выговаривая каждое слово. — Мне предстоит проложить курс для всей флотилии, а я не смогу этого сделать, если вы все время будете бубнить мне в уши.

Мэр недовольно фыркнул и потребовал, чтобы Доминик извинился за столь оскорбительное выражение.

Вместо этого мэр получил безоговорочный приказ немедленно покинуть мостик и не появляться на нем до тех пор, пока его не позовут. Поняв, что, как бы ей этого не хотелось, настала очередь вступать в игру, Женевьева подошла, очаровательно улыбнулась и предложила господам выпить вина и поужинать. Поскольку ее приглашение позволяло инспектирующим сохранить лицо, они дали увести себя с мостика, и Доминик со штурвальным облегченно вздохнули.

Два часа Женевьева провела в невыразимой тоске, слушая выспренние разглагольствования своих гостей. Она рвалась на палубу, но была уверена, что, если появится там слишком рано, хозяин «Танцовщицы» просто отошлет ее назад, продолжать исполнение порученных им обязанностей. После роббера в вист на троих мэр и его заместитель стали обнаруживать явные признаки нетерпения, и Женевьева предложила всем вместе подняться наверх, но оставаться при этом на корме, где они никому не будут мешать. Ее спутники вспылили в ответ на такое предложение, но быстро вспомнили голос и взгляд пирата, прогонявшего их с мостика, и, ворча, неохотно согласились.

Стояла глубокая ночь, но, как и предсказывал Доминик, яркая луна сияла посреди блестящих звезд на совершенно ясном небе. Южный ветер туго натягивал паруса, и «Танцовщица» легко скользила по спокойным волнам. Семь ее соратников так же двигались неплохо, хотя с «Танцовщицей» ни в скорости, ни в изяществе сравниться не могли. Женевьева посмотрела вверх, на топ-мачту, на которой, как она и ожидала, сидел матрос с подзорной трубой. Было известно, что в настоящий момент в этих водах патрулируют один британский и три французских корабля, поэтому, когда впередсмотрящий прокричал: «Парус с севера!» — она оставила своих спутников и побежала на шканцы.

Доминик осматривал горизонт в подзорную трубу. Женевьева подошла и тихо встала рядом.

— Похоже на «Куропатку», — сказал он. — Если повезет, они с такого расстояния не узнают «Непостоянного». — В ожидании действий британского судна на «Танцовщице» воцарилась напряженная тишина; через пять минут Доминик оторвал трубу от глаз и вспомнил:

— А что ты сделала со своими подопечными?

— Оставила на корме, — ответила она. — Внизу я их больше держать не могла.

— Ну, если они не будут делать попыток заявиться сюда, пусть там и остаются.

Тут снова раздался крик впередсмотрящего, Доминик поднял к глазам подзорную трубу.

— «Ландыш», — коротко комментировал он. — Тоже слишком далеко, надеюсь. Британцы именно там, где я и ожидал их увидеть; это единственное, что радует.

Женевьева с уважением посмотрела на капера. Она хотела спросить, откуда ему известна дислокация французских и британских судов, но сейчас был неподходящий для этого момент. Вместо этого она спросила:

— Мы и других сумеем обойти? Доминик поскреб подбородок:

— Сомнительно. Видишь вон там остров? — Он показал на северо-запад, и Женевьева с трудом различила вдали темный горб земли. — Остров находится как раз на нашем пути во Францию. Полагаю, что вблизи него придется столкнуться еще с, парой французских кораблей.

— Ты примешь бой?

— Хотелось бы избежать этого. Но если они узнают «Непостоянного», будем надеяться, что капитану Тайаду удастся прорваться сквозь них.

— А если не удастся? — Женевьева понимала, что испытывает его терпение, задавая столько вопросов, но Доминик казался добродушным и расслабившимся, как бывало с ним всегда в предчувствии опасности. Чем выше было нервное напряжение, тем спокойнее внешне он становился.

— Значит, «Танцовщица» и «Святой Дух» затеют сражение и отвлекут внимание на себя, чтобы дать ускользнуть остальным?

Остров приблизился, Доминик снова посмотрел в подзорную трубу. По его озабоченному лицу Женевьева поняла, что больше вопросов задавать не следует. Через несколько минут она увидела приближающийся с запада парус и почувствовала, какое тревожное напряжение охватило Доминика.

— «Зефир», — спокойно сказал он. — Как я и ожидал. Всех наверх, боцман, занять боевые позиции.

— Слушаюсь, месье. — Боцман неслышно исчез.

Все распоряжения отдавались шепотом. Через несколько минут все матросы были на своих местах и застыли в боевой готовности стрелять или идти на абордаж — что потребуется. Женевьева знала, такие же приготовления проведены Сайласом на «Святом Духе». Она быстро ретировалась в тень, чтобы Доминик не решил, что ее присутствие наверху в столь опасный момент крайне неуместно.

В тот момент когда «Зефир» засек «Непостоянного», над морем, посеребренным лунным светом, поднялся шум. Женевьева услышала, как на борту «Зефира» люди громко обменивались репликами, ветер далеко разносил их голоса. Капитан «Зефира» запрашивал «Непостоянного» о причине его появления в этих водах. Однако запрос был дружеским, похоже, формальным. По тону капитанов было ясно, что они старые знакомые. Капитан Тайад заверил приятеля, будто совершает обычный рейс в Геную, а Наполеон благополучно отдыхает на Эльбе. Его заверения были без колебаний приняты коллегой, у которого не было оснований сомневаться в их правдивости.