В комнату вошел дворецкий Скельвезер. Это был долговязый и неуклюжий старикашка с желтым лицом, в своей черной форме он напоминал гробовщика, только без шляпы.

– Ужин подан, миледи.

По знаку графини Амброз неловко взял под руку Катриону и повел ее в зал, словно мученицу на заклание. За ними с легкой грацией двинулся Филипп под руку с Антонией. Они вошли в столовую – комнату таких необъятных размеров, что в ней свободно гуляло эхо, а стены терялись в темноте. К облегчению Антонии, стол был накрыт только на двенадцать персон. Графиня, властно оглядев стол, села в его главе. Маркиза горделиво заняла противоположное место. Генриетту милостиво пригласили сесть рядом с графиней. Завладев рукой Джеффри еще в гостиной, маркиза так и оставила его при себе, усадив справа. При этом Амброз и Катриона оказались по одну сторону стола. Сама Антония испытала невероятное облегчение, когда Филипп устроился рядом с ней.

Еда оставляла желать лучшего, как и разговор, до смешного бессодержательный. Говорила преимущественно графиня, маркиза подавала отдельные реплики. Под надоедливое жужжание хозяйки Антония рассматривала лакеев, которые под руководством жуткого Скельвезера, неслышно ступая, подавали блюдо за блюдом. Она еще не встречала таких трусливых и лукавых слуг. Бегающими глазками они жадно ловили каждое движение сидевших за столом. Принимаясь за неестественно тягучий заварной крем, Антония сказала себе, что у нее просто разыгралась фантазия. Что их неотступная слежка – всего лишь признак добросовестности прислуги, которая пытается предупредить каждое желание хозяйки и ее гостей.

Из-под ресниц она наблюдала, как Скельвезер неотступно следит за Катрионой и Амброзом. В его бесстрастном взгляде читалось терпение и упорство. У Антонии по спине побежали мурашки.

– Должна сказать, Рутвен, я полагала, что вы станете придерживаться более строгой линии поведения, после того как приняли на себя такой груз ответственности. – Графиня устремила на Филиппа стальной взгляд. – Университетский семестр ведь уже начался?

С томной учтивостью Филипп коснулся салфеткой губ и, откинувшись на стуле, вежливо воззрился на графиню.

– В самом деле, мадам. Но глава Тринити-колледжа признал, что необходимо учесть природные данные нашего юного Мэннеринга. – Филипп бегло взглянул в сторону Джеффри и снова повернулся к графине. – По-моему, он предполагает восстановить статус-кво, поэтому и позволил Джеффри начать учебу позднее остальных студентов.

Джеффри просиял. Графиня же зловеще хмыкнула:

– Все это прекрасно, но не могу сказать, что считаю полезным для молодых людей бездельничать. Безделье порождает соблазны и ведет к греху. Я молчала, когда вы утверждали, что для молодого человека будет полезно приобрести светские навыки, но сейчас крайне удивлена по-прежнему видеть его с нами. – Ее грудь всколыхнулась от возмущения. – Мы, разумеется, рады оказать ему гостеприимство, но я затрудняюсь дать оценку вашему попустительству, Рутвен.

Антония покосилась на Филиппа. Он грациозно откинулся на спинку стула, поглаживая длинными пальцами ножку бокала. На лице застыла маска вежливой учтивости. Но взгляд был тяжелым, как камень.

– Неужели, мадам?

На мгновение эти негромкие слова повисли в воздухе. Графиня беспокойно шевельнулась, не теряя, однако, своего воинственного настроя. Филипп послал горгоне ледяную улыбку.

– Но вам и не предлагали давать мне оценки, не так ли?

Антония, задержав дыхание, поймала через стол дерзкий взгляд Джеффри, готового броситься в бой, и незаметно покачала головой. За столом воцарилось молчание. Его нарушила графиня, нарочито громко стукнув ложечкой о блюдце:

– Дамам пора перейти в гостиную. – Она поднялась с надменным и суровым видом и окинула Филиппа недобрым взглядом. – Оставим джентльменов за их портвейном. – Рассекая воздух юбками, она величаво возглавила процессию леди, покидавших столовую.

Поднимаясь следом за всеми со стула, Антония перехватила взгляд Филиппа. Он вскинул бровь. Подавив улыбку, девушка без особого желания пристроилась в конец вереницы.

В гостиной Катрионе предложили сесть за фортепиано и продемонстрировать свое мастерство. Генриетта, явно уставшая, неохотно вызвала Трент и с вежливой улыбкой – и красноречивым взглядом в сторону Антонии – удалилась. Чувствуя себя абсолютно лишней, Антония сидела молча и считала минуты до появления джентльменов. Она уже отчаялась дождаться их прихода, а Катриона совсем изнемогала, когда мужчины наконец появились. Их возглавлял Филипп, неторопливо вошедший в комнату с таким властным видом, словно все здесь принадлежало ему. С уверенной улыбкой он подсел к Антонии.

– Что же делать дальше? – вполголоса спросила она у Филиппа, наблюдая за Амброзом. Тот, повинуясь ледяному взгляду матери, неохотно направился к пианино.

Филипп обвел эту картину цепким оценивающим взглядом.

– Думать.

Антония удивленно открыла глаза:

Вы не шутите?

Он и правда не шутил. На ее глазах Филипп, невзирая на сопротивление, убедил Скельвезера принести колоду карт и фишки. Амброз, ухватившись за спасительную соломинку, бросился расставлять стулья вокруг карточного столика, и десять минут спустя пятеро молодых людей уже устроились за ним, оставив обеих пожилых дам сидеть у камина. Антония один только раз посмотрела графине в глаза, и с этой минуты она всячески избегала встречаться со смертоносным взглядом хозяйки.

– Мне пять. – Слова Филиппа привлекли ее внимание к игре.

– Пять? – Она посмотрела на лежавшие на столе карты и фыркнула.

Сдав требуемое число фишек, она потянулась к колоде. Три раза она выиграла, но в результате хитроумных ходов Филиппа запас фишек быстро таял. Видно, он и в этом занятии был мастер.

Снова потянувшись к колоде, Антония посмотрела на него с упреком.

– Признаюсь, милорд, я не ожидала, что вы такой искусный картежник.

От его улыбки она обомлела.

– Вы и не представляете себе, дорогая моя, в какие только игры я умею играть.

Антония, неожиданно завороженная взглядом его серых глаз, застыла с протянутой к колоде рукой.

– Пропускаешь ход, сестрица?

Слова Джеффри нарушили чары. Антония очнулась и втянула в себя воздух.

– Будь начеку, – продолжал Джеффри. – Если мы не поостережемся, Рутвен разобьет нас в пух и прах. Надо пошевелить мозгами, чтобы отбить его коварную атаку.

Антония заново оценила ситуацию и поняла, что он прав.

– Ерунда, – заявила она, выпрямляясь и всматриваясь в карты. – Выкрутимся.

Она сдала, определила козыри, вскрыла первую карту, это был козырной туз. Она с улыбкой вскинула подбородок и с хитрецой покосилась на Филиппа:

– Когда противник считает себя неуязвимым, его неминуемо ждет поражение, – и встретила его ответный вызывающий взгляд.

Игра продолжалась. Антония и Джеффри дружно пытались противостоять росту количества фишек у Филиппа, при любой возможности совершая на них набег. Филипп мастерски отбивался, расставлял ловушки, в которые, кстати сказать, чаще попадался Джеффри, чем Антония, которая со свойственной ей осмотрительностью играла более продуманно. Спустя пятнадцать минут Амброз отодвинул стул от стола и с сожалением вздохнул:

– У меня осталось только три фишки.

– У меня всего одна, – сказала Катриона. Их слова положили конец игре. Антония обменялась взглядом с Филиппом, он поморщился, поймал взгляд Джеффри, который вынул часы.

– Еще слишком рано, – проговорил он.

– Ну хорошо. – Джеффри снова сдал карты. На протяжении следующих пятнадцати минут все трое с охватившим их бурным весельем прикладывали все усилия, чтобы проиграть столько же фишек, сколько перед тем выиграли.

– У вас еще слишком большие запасы, милорд. – Антония великодушно отдала шесть фишек Катрионе. – Вы слишком плохо стараетесь.

Беря колоду из рук Антонии, Филипп коснулся ее пальцев и заглянул ей в глаза:

– Отнесите это на счет моей глубоко укоренившейся привычки.

– Вот как? – невинно распахнула глаза Антония.

– Именно, – отчеканил Филипп. – В нашем роду никто не любит проигрывать.

Антония еще шире раскрыла глаза и указала ими на стол, где лежали сброшенные им по недосмотру карты:

– Видите? Валет. Будьте внимательнее, милорд.

– Если бы не один отвлекающий момент, я бы справился куда лучше, дорогая.

Усмотрев в этих словах обещание, Антония почувствовала, как по спине побежали мурашки. Решив не обращать на них внимания, как и на то, что вдруг стало трудно дышать, она попыталась сосредоточиться на картах, чувствуя на себе пристальный взгляд Филиппа. Спасение пришло неожиданно – открылись двери, и Скельвезер вкатил сервировочный столик с чаем. Игру пришлось прервать, но, не сговариваясь, они так и продолжались держаться вместе. Разобрав чашки, молодежь приступила к чаепитию.

Понукаемая своей несносной тетушкой, Катриона принялась расписывать красоты сада.

– Живописнее всего здесь, наверное, павильон, – подвела она итог. – Он расположен у озера и в солнечную погоду очень красив.

Судя по ее тону, Ньюгейтская тюрьма привлекала ее куда больше.

Антония переглянулась с Филиппом.

– Я что-то устала. – Она изящно подавила зевок.

– Это с дороги. – Филипп осторожно забрал у нее чашку и поставил на столик рядом со своей. – Вас, видимо, растрясло в экипаже, – с участием произнес он, поворачиваясь и снова ловя взгляд Антонии. Надменно вскинув брови, та обернулась к Катрионе и сказала достаточно громко, чтобы ее услышали старшие дамы: – Я, пожалуй, пойду к себе. Вы не проводите меня, мисс Даллинг?

– Конечно. – Катриона с готовностью отставила свою чашку.

– Как, вы уже покидаете нас, барышни? – Графиня пробуравила Антонию взглядом. – Что же подумает о вашем гостеприимстве маркиз?

– В самом деле, – подала голос маркиза Хаммерсли. – Думаю, мой сын, как и любой молодой джентльмен, будет очень рад вашему обществу, мисс Даллинг. – Повелительно махнув рукой сыну, она продолжала: – Вечер такой теплый. Пожалуй, вам будет приятно прогуляться вдвоем по террасе при лунном свете.