Убаюканная их песенками, Антония дала волю своим мыслям, но по-прежнему перед ней маячил один неразрешимый вопрос. Что, в конце концов, задумал ее предполагаемый супруг?

Она так и не нашла на него ответ, когда экипаж остановился на посыпанной гравием площадке перед Тайсхерст-Плейс. Дверцу услужливо распахнули, и Трент с Нелл вышли из экипажа первыми. Вниз по ступеням крыльца уже спешили два лакея, вместе с горничными они принялись высаживать Генриетту из экипажа.

Антония посмотрела в окно и увидела, как с крыльца с учтивым любезным выражением лица неторопливо спускается Филипп. Ощутив внезапно нахлынувшую от духоты головную боль, она не сдержала недовольной гримасы и постаралась не думать о том, какой приятной могла бы оказаться поездка в его просторном фаэтоне.

– Охо-хо! – натужно воскликнула Генриетта, ступая на землю. – Мои старые кости уже не выдерживают таких поездочек. – Морщась, она тяжело оперлась на подставленные руки лакеев и медленно двинулась вверх по ступеням. С гордо приподнятой головой Антония передвинулась на сиденье в сторону выхода. Филипп, как и обещал, уже стоял у дверцы, чтобы помочь ей сойти. Вложив свою руку в его, она при спуске поймала его взгляд и увидела, как тот поморщился.

– Не могу сказать, что мне это нравится, но боюсь, что должен ходатайствовать перед вами за мисс Даллинг. Ее случай серьезнее, чем я думал.

Антония вопросительно смотрела на него. Прижав локтем ее руку, Филипп повел ее к дому.

– Пользуясь выражением Джеффри, дракон, похоже, окончательно сорвался с цепи. По прибытии нас угостили весьма неприятной сценой, во время которой миледи чуть ли не наизнанку вывернулась, стараясь создать у меня впечатление, что ее племянница почти что согласилась на маркиза.

С невинным, даже беспечным видом они начали подъем по широким ступеням крыльца. Филипп поднял глаза на группку людей, ожидавших у дверей.

– Похоже, что мелодраматичные побеги – это семейная черта Даллингов. Вот и мисс Даллинг, которой я уже искренне сочувствую, умоляет нас помочь ей избежать брака любым способом.

– О господи! – Изумленная Антония поспешно придала лицу выражение, приличествующее легкой светской беседе. – Катриона рвет и мечет?

– Хуже. Она в панике.

– Кто, Катриона? – Антония посмотрела на него в упор. – Вы меня разыгрываете?

Филипп вскинул брови:

– Нисколько, вы все увидите сами. – Он кивнул на людей наверху.

Антония проследила за его взглядом. Несколько секунд спустя они уже были на крыльце, и она обнаружила, что Филипп говорил чистую правду. Катриона, безмолвно стоявшая рядом с тетушкой, нисколько не походила на прежнюю, вызывающе самоуверенную девицу. На Антонию устремились все те же большие голубые глаза, только теперь в них плескалось отчаяние. После того как Антония ответила на приветствие графини, Катриона шагнула вперед и взволнованно сжала ей руку.

– Как я вам рада, – проговорила она тихо. – Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. – Она, быстро взглянув через плечо, убедилась, что внимание графини занято Генриеттой. – Я должна рассказать все человеку, который поймет меня! Не знаю, что бы я сделала, если бы вы не сжалились и не отважились приехать в это логово льва.

Подавив желание поправить, что речь скорее о «логове горгоны», Антония позволила ввести себя в дом. И тут ее прежние абсурдные фантазии приняли реальную форму. Холл был угрюмым и темным, а потолок таким высоким, что напоминал пещерные своды. Отделанные панелями из темного дерева стены были увешаны старыми деревянными щитами и гобеленами мрачных тонов. В громадном каменном очаге тлели и дымили дрова, на мощенном каменными плитами полу стоял тяжелый деревянный стол. Больше всего помещение походило на логовище какого-то огромного и опасного зверя.

Антония задержалась посередине комнаты, чтобы оглядеть огромную, покрытую искусной резьбой лестницу в дальнем конце холла. Широкие ступени, должно быть, вели наверх, в сумрачную галерею.

– Добро пожаловать в наш прелестный Тайсхерст-Плейс.

Тихие, нарочито зловещие слова прозвучали прямо над ее ухом и заставили девушку вздрогнуть. Антония, сдвинув брови, быстро обернулась. Филипп последовал за ними в дом и теперь стоял рядом, обводил взглядом темные стены.

– Тут на всем лежит вполне определенный отпечаток, вам не кажется? – Он поймал ее взгляд.

Привычная к обстановке, Катриона настойчиво тянула Антонию за руку. Но та не сдвинулась – рука Филиппа удержала ее за талию.

– Не оставляйте ее одну, даже когда переодеваетесь.

Заглянув ему в глаза, Антония кивнула и последовала наконец за нетерпеливой Катрионой. Та взяла Антонию под руку, они вместе поднялись по лестнице и исчезли во мраке. Филипп озабоченно проводил их взглядом.

Не делая присущих ей попыток с ходу начать разговор, Катриона привела Антонию в мрачную комнату, просторную, но производящую гнетущее впечатление. Нелл уже была здесь и распаковывала вещи Антонии. Покосившись на служанку, Катриона увлекла Антонию в оконную нишу и усадила на диванчик.

– Моя комната следующая по коридору, – сказала она, понизив голос до шепота. Усевшись рядом с Антонией, она поморщилась. – Рядом с комнатой Амброза!

Антония моргнула.

– Да вы что?! – Вообще-то молодых людей разного пола обычно устраивали вдали друг от друга. – Понятно…

– Это я еще и половины всего не рассказала.

Она начала свое повествование, не жалея сочных красок. Но даже нарочитый драматизм не мог затушевать суровые факты. Услышав о том, что приехавшего накануне поздно ночью Амброза – якобы по ошибке – провели в комнату Катрионы, Антония уже не сомневалась, на чьей стороне ее симпатии.

– Если бы я не попросила служанку принести угля, а она бы не замешкалась, я и Амброз могли бы… – Глаза Катрионы подозрительно заблестели. – Мы могли бы оказаться в одной постели! – Катриона молчала, и Антония решила, что ее неприкрытый ужас вызван не только склонностью к актерской игре.

– Но ведь, к счастью, – Антония наклонилась и ободряюще пожала девушке руку, – этого не произошло? Вы ведь еще не спали, а служанка не успела выйти из комнаты, значит, Амброз вошел не далее порога?

Катриона кивнула.

– Но все равно, вы понимаете, насколько все безнадежно! Если Генри не найдет способ вырвать меня из тетушкиных когтей, меня вынудят вступить в этот брак.

– Амброза тоже, – нахмурилась Антония. – Он сам-то что говорит?

– Естественно, он пришел в ужас, – вздохнула Катриона. – Но его мать имеет над ним громадную власть. Мальчишка полностью у нее под башмаком. Он просто не имеет силы ей перечить, как ни пытается.

– Гмм. – Антония вспомнила слова Филиппа и встала, расправив юбку. – Пойдемте, поможете мне выбрать, во что переодеться к ужину. А там подумаем, что предпринять, чтобы поднять вам настроение. – Но, увидев, что ее энтузиазм не вызвал в Катрионе никакого отклика, Антония добавила: – Должна вас предупредить, что Рутвен – признанный авторитет по части женских туалетов. Если бы я была на вашем месте и хотела сохранить его одобрение, то появилась бы за ужином во всем своем блеске.

Катриона нахмурилась:

– По-вашему, он на моей стороне?

– Именно. И если кто-то и способен помочь вам с Еенри, то только он. – И добавила ядовито: – Могу заверить вас, что ему нет равных в организации тайных свиданий.

Именно это было тем единственным камнем преткновения, что лежал между ней и Филиппом. Антония одновременно пыталась поддержать Катриону и прикинуть, к каким еще средствам прибегнет графиня, чтобы достичь поставленной цели. Антония никак не успевала поразмыслить еще и над злополучными склонностями будущего мужа.

Когда два часа спустя Антония встретилась с ним в гостиной, то без всякого возражения позволила ему взять свою руку, которую он поцеловал и положил на локоть. Гостиная оказалась холодной унылой комнатой, не менее претенциозной, чем холл, с темными тиснеными обоями на стенах и внушительной резной мебелью, обтянутой темно-коричневым бархатом. Слабый огонек в огромном камине безуспешно пытался рассеять мрак.

Подавив невольную дрожь, Антония поближе придвинулась к Филиппу, крупная, хорошо знакомая фигура которого излучала сейчас надежность и безопасность. Вошедшая с ней Катриона нехотя подчинилась господствующей здесь диктаторской атмосфере – неверными шагами она подошла к графине и бледному Амброзу, который неловко переминался возле маменьки.

Антония прошептала Филиппу на ухо:

– Катриона рассказала, что случилось прошлой ночью.

– Прошлой ночью? – сдвинул брови Филипп. Антония, поморгав, коротко пересказала историю Катрионы.

– Неудивительно, что она такая подавленная. Она, кажется, совсем опустила руки. – Подняв взгляд, она увидела, что Филипп сжал челюсти и устремил глаза на насквозь фальшивую картину милого семейного кружка, который графиня собрала рядом со своей кушеткой.

– Не будь я так уверен, что мисс Даллинг заслуживает нашей помощи, я бы не мешкая забрал отсюда вас с Генриеттой.

Отрывисто произнесенные слова не оставляли сомнения в том, какого рода настроение им владело.

Антония посмотрела на его суровый профиль:

– Что будем делать?

Филипп взглянул ей в глаза и поморщился.

– Притворяться. Расставлять сети на пути Горгоны. – Он снова перевел взгляд на группу рядом с креслом. – Сейчас это единственное, что мы можем. Пока все не прояснится, я предлагаю, чтобы мисс Даллинг как можно меньше времени проводила с маркизом.

Антония согласно кивнула.

– Мистер Фортескью, видимо, остался в городе, чтобы заручиться поддержкой графа. Он, кажется, полагает, что именно граф – законный опекун Катрионы.

– Очень может быть. – Филипп снова поймал ее взгляд. – Но насколько я знаю графа, буква закона мало что значит для него на практике.

– Вы не верите, что он согласится прийти на помощь Катрионе?

– Не верю, что он отважится сделать хотя бы шаг за порог своего клуба. – Он снова посмотрел на графиню в роскошном бронзовом бомбазине и замысловатом тюрбане из золотой парчи на мелко завитых локонах; наметанным взглядом Филипп почуял в холодном орлином взоре графини откровенную расчетливость и поморщился. – К несчастью, его можно понять.