Сначала она решила, что они остановились поболтать именно с ним, но никак не с ней. Но джентльмены настоятельно требовали, чтобы их вписали в бальную карточку, и задолго до первого котильона там уже не осталось пустого места.

Оставалось лишь дождаться, когда заиграет музыка. Антония даже не знала, радоваться или нет тому, что вся компания джентльменов тут же принялась развлекать ее. Филипп, молча возвышавшийся рядом, ничем не показал, что его мало-мальски трогает их преувеличенное внимание к ее персоне. Тогда Антония, вздернув подбородок, очень мило улыбнулась своим будущим партнерам.

Из общего хора восхищенных голосов вдруг выделился голос Хьюго Сэттерли, он стоял рядом с Филиппом и, несомненно, обращался к нему.

– Хочу сказать тебе спасибо за то, что ты появился тем вечером – мне дьявольски неловко, но зато моя шкура спасена.

Филипп прищурился:

– Если бы ты просто предложил мне стать четвертым в висте, я и шагу бы за дверь не сделал. Но, судя по твоей записке, речь шла о чем-то жизненно важном?

Хьюго раскрыл глаза.

– Если ты полагаешь, что быть приглашенным развлекать епископа Ворчестерского и обнаружить, что не хватает партнеров для карт, – ситуация, не опасная для жизни, то ты ничего не знаешь об этом чертовом епископе! Не могу выразить, насколько я тебе признателен, – ты определенно спас меня от отлучения.

Филипп только фыркнул, но этот звук заглушили дружно заигравшие скрипки. Начинался котильон.

О! Елаза Хьюго тут же заблестели, он повернулся к Антонии: – Это, кажется, мой танец, мисс Мэннеринг?

Антония с улыбкой протянула ему руку. Хьюго искусно проложил путь к танцевальному кругу. Пока они ждали, чтобы остальные пары заняли свои места, Антония обратилась к Хьюго:

– Я слышала ваши слова о епископе Ворчестерском, вам, видимо, совсем недавно пришлось развлекать его?

– Позавчера, – сказал Хьюго. – Чертовски некстати, но что поделаешь – это мой крестный. Он получил приглашение от своей сестры, леди Грисвальд, на музыкальный вечер. У старика совсем нет слуха, и он практически приказал мне выручить его.

Антония раскрыла глаза.

– Понятно. – Она слабо улыбнулась. Вернувшись от леди Грисвальд, она обнаружила, что Филиппа нет дома, тем вечером она впервые отказалась от привычного стакана подогретого молока.

– Ну наконец-то! – Хьюго протянул ей руку.

За последние несколько недель Антония танцевала котильон бессчетное количество раз, и именно привычка помогла ей сейчас выбрать правильное направление. В ее уме зародилось досадное подозрение, оно все росло, и вместе с ним Антонию все больше охватывала слабость. Она обрадовалась, когда котильон закончился и Хьюго отвел ее к Филиппу. К сожалению, немедленно заиграли гавот, который она танцевала с лордом Дьюхерстом. После заключительного реверанса его светлость повел ее через зал, без умолку болтая о своем. Подходя к Филиппу, девушка с удовлетворением отметила в глазах того стальной блеск.

Завладев рукой Антонии, он положил ее на свой рукав и посмотрел в глаза лорду Дьюхерсту:

– Вас, кажется, ищет наша хозяйка, Дьюхерст.

– Что? – Оторвавшись от созерцания улыбки Антонии, лорд Дьюхерст сфокусировался на лице Филиппа. Тут в его глазах определенно отразился испуг. – Вы мне этого не говорили. Вот черт, я всего лишь неосторожно намекнул, что собираюсь подыскать себе невесту! – Не на шутку раздосадованный, он доверительно склонился к Антонии: – Если миледи и впрямь меня ищет, значит, у нее появилась протеже, которую она собирается мне навязать. Придется спастись за карточным столом.

Филипп бесстрастно окинул взглядом публику.

– Если миледи рыщет в толпе, я бы на вашем месте точно не стал мешкать.

Лорд Дьюхерст с разочарованным вздохом склонился над рукой Антонии.

– Вот невезение! Но мы непременно встретимся на следующем балу, мисс Мэннеринг. – С полной надежды улыбкой он выпрямился. – С нетерпением буду ждать случая, чтобы продолжить наше знакомство.

Антония улыбнулась ему со всей любезностью, на которую была способна. Его светлость отошел, до последнего мгновения не сводя с нее глаз. И тут же к ним подошел лорд Марбури, пытаясь заполучить свой кусочек счастья и потанцевать с этой обворожительной красавицей.

Филипп скрипнул зубами. Сегодня прогулка по залу – его любимый прием, чтобы избавиться от нежелательных собеседников, – не годился. Леди Кальдекот в стремлении превзойти всех явно переусердствовала – в зале яблоку было негде упасть. Его не особенно волновало, что танцевать с Антонией вальс придется в тесноте, скорее напротив. Но толпа оставляла мало возможностей проредить ее дурацкую свиту.

Он обдумывал парочку новых приемов, когда музыканты вернулись и принялись настраивать скрипки. Сурово подавив сладкий всплеск предвкушения, он повернулся к Антонии:

– Первый вальс. Мой танец, как я понимаю, дорогая.

– Действительно, милорд. – Выпрямив спину, Антония сердито упрекнула себя за волнение, постепенно овладевавшее ею. Она с ничего не значащей улыбкой подала руку Филиппу. – Доверяю вам проложить путь в этом лабиринте.

Коротко поклонившись, он повел ее в самый центр зала, где многие пары отчаянно боролись за место на кругу. Теснота поначалу отвлекла внимание Антонии, и лишь когда они двинулись в танце, хотя и на очень ограниченном пространстве, она смогла достаточно расслабиться, чтобы спокойно поразмышлять. Но тут ею завладели непонятные чувства. Казалось, вся ее кровь ударила в голову, и девушку охватила отчаянная паника.

Филипп держал ее очень близко, что оправдывалось тесным соседством других танцующих пар. Осознав это, Антония со смущением почувствовала, что ей тяжело дышать, а грудь сжимают уже привычные тиски. Держаться за него, плавно покачиваться и стремительно вращаться в такт музыке – все это ей настолько нравилось, что от удовольствия закружилась голова. Хотелось просто ни о чем не думать и отдаться на волю ощущений. Широко распахнув глаза, но ничего перед собой не видя, она напряженно пыталась собраться с мыслями, сохранять невозмутимое выражение лица и держать осанку. Главное сейчас – скрыть пьянящее воздействие, которое оказывали на нее чувственный танец и близость Филиппа.

Она почувствовала на себе его взгляд и, подняв глаза, обнаружила, что его губы всего в каком-то дюйме от ее лица, и невольно засмотрелась. Филипп криво улыбнулся:

– Расслабьтесь. Вы окостенели, как кочерга.

Эти слова, произнесенные самым дружеским тоном, заставили ее напрячься еще сильнее. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. И увидела, что тот хмурится.

Я…

Но она не знала, как объяснить, описать растущую внутри панику. Это же был первый вальс малого сезона, первый танец с ним на публике, а она в любую секунду могла споткнуться и сбиться с ритма!

Филипп инстинктивно привлек ее ближе, ободряюще провел ладонью по спине, вовремя направляя ее на разворот.

Жар его ладони обжег Антонию, взбудоражил непривычную к прикосновениям кожу. В тот же миг на повороте его бедро соприкоснулось с ее бедром, твердые мышцы будто отпечатались в ее мягком податливом теле.

Она резко втянула в себя воздух и все-таки пропустила шаг.

Филипп поддержал ее, не дал оступиться. Он понял, в каком состоянии она находится, и, ловко лавируя, вышел с ней за пределы круга. Тут он уж взял ее за руку и повел к распахнутой двери на террасу, загораживая собой от любопытных глаз. Когда она, мертвенно-бледная, подняла на него испуганные глаза, он скупо улыбнулся в ответ.

– Просто невозможная духота! Нужно подышать свежим воздухом, тогда вам сразу станет легче.

Антония очень на это надеялась. Она чувствовала себя ужасно, в голове нарастала пульсирующая боль. Сейчас девушка испытывала огромную благодарность к увлекавшему ее к двери Филиппу.

Холодный ночной воздух мгновенно отрезвил ее. Она замерла.

– Постойте! Нельзя же…

– Нет ничего предосудительного в том, чтобы выйти на воздух, – произнес он отрывисто, следуя за ней по пятам. – Здесь не уединишься.

Антония быстро убедилась, что он прав. Широкая, вымощенная каменными плитами терраса тянулась вдоль всего зала, и многие пары нашли здесь спасение от духоты. Они неспешно прогуливались и беседовали, беспокойство Антонии насчет непозволительности уединения с мужчиной полностью улеглось. И в то же время они могли свободно разговаривать здесь, не опасаясь, что кто-то их подслушает.

– А теперь, – он взял ее за подбородок и нежно развернул заметно посвежевшее личико к себе, – рассказывайте, что случилось.

Антония встретила его взгляд и высвободила подбородок. Желудок сжался в крохотный комочек.

– Мне просто… не удалось сразу попасть в ритм.

– Странно, – не смог сдержать удивления Филипп. – А мне казалось, вы считаете себя опытной партнершей и не нуждаетесь в дальнейших уроках танцев. – На другое утро после музыкального вечера у леди Грисвальд Антония так и не появилась в танцевальной комнате. И Джеффри тоже не пришел. А когда Филипп небрежно поинтересовался о причине, тот смущенно пролепетал в ответ, что сестра – кстати, с явным раздражением – заверила его в том, что уже достаточно набралась опыта.

Антония рискнула взглянуть на него из-под ресниц, вскинула подбородок, чтобы вернуть себе уверенность, и стала смотреть в сад.

Я не должна отнимать у вас столько времени. Вы и так очень великодушны, я вовсе не хотела, чтобы вы чувствовали себя обязанным.

Филипп едва не застонал.

– Обучать вас вальсу никогда не было для меня обязанностью. – Скорее приятным развлечением, которого ему очень и очень недоставало. – И яснее ясного, что вам еще потребуются мои уроки. – Она бросила на него испуганный взгляд, мало его утешивший. – Завтра и начнем. И мне уже давно не семь лет, знаете ли.

Удивленная внезапной переменой в его тоне Антония вскинула на него глаза. Филипп смотрел ей в лицо.

– Я вас хорошо учил, и вы впитали все мои инструкции, словно губка воду. Вас вовсе не ошибка в танце расстроила. – Взгляд его стал жестче. – Итак, в чем дело? Вас кто-то обидел?