Слишком грубо! — отругала себя Керри. Где-то в глубине души она понимала, что просто хочет выплеснуть всю накопившуюся в ней агрессию и отчаяние на первого встречного. Ну и что с того? Этот первый встречный оказался довольно-таки крепким и сильным, чтобы выдержать внезапный поток ее раздражения.

- Потому что, — сквозь зубы начал он, — я считаю, что оставлять детей на попечение человека, который достигнет совершеннолетия немногим раньше них самих, недопустимо. Это неминуемо приведет к новым бедам. Зачем вы меня пытались обмануть?

Керри широко раскрыла глаза от удивления. Нет, этот господин просто невыносим.

- Что вы хотите этим сказать? Я лично никого не обманывала. И слова, кстати, не успела произнести, прежде чем вы сделали свои выводы.

- Любой на моем месте пришел бы к таким же соображениям. Дети, над которыми вам доверено опекунство, вас совершенно не слушаются. Ваше поведение и манеры совершенно не женственны. - Его скептический взгляд скользнул по ее хрупкой фигурке. - Все в вас предполагает юность и незрелость. Если вы меня и не обманули насчет возраста, то вам необходимо поработать над тем, чтобы выглядеть взросло и внушать доверие.

Выслушав эту жестокую оценку, она окончательно растерялась. Слезы унижения обожгли ей глаза, и черты собеседника стали расплываться. Керри приложила кулак ко рту и прикусила его зубами.

Квентин увидел заблестевшие от слез глаза прежде, чем девушка успела отвернуться. Напрягшиеся мышцы ее шеи свидетельствовали о том, какими невероятными усилиями она пытается удержать контроль над эмоциями.

В деловых переговорах Квентин всегда придерживался золотого правила: не позволять оппоненту провоцировать себя на необдуманные высказывания. Этот же самый принцип он перенес и в повседневную жизнь. И теперь, когда гнев прошел, Квентин сам ужаснулся тому, что отступился от этого непременного условия. Поэтому неожиданный срыв девушки вызвал в нем досаду.

Но Каролайн смогла взять себя в руки и сухо произнесла:

— Что ж, если мы решили анализировать поведение друг друга, то мужчине, который похотливым взглядом буквально раздевает, как он полагает, девочку-подростка, тоже стоит поработать над своим психическим состоянием.

Сначала Квентин не нашелся, что ответить, а темные пятна, проступившие на скулах, лишь доказывали, что ее слова попали в самое яблочко. У него заходили желваки, когда он взглянул на нее с высоты своего роста, словно на какое-то насекомое.

— Мужчины всегда так или иначе смотрят на женщин. Такова уж наша природа, — пожал он плечами.

Каролайн понимала, что, несмотря на это бесстрастное заявление, она своим высказыванием все же задела его.

— Но стоять и терпеть все это — не в моем стиле.

— Неужели, а разве вы ждали от меня другой реакции? — с удивлением произнес он.

О да, типично по-мужски, все свалить на женщину!

— Что вы, я просто таю, когда меня оглядывают с ног до головы распутные мужики, да так, что у них аж слюна течет от вожделения. Это именно то, что мне нужно, чтобы поднять настроение.

Квентин замер, глядя на нее, как будто не мог поверить собственным ушам. Так его еще никто не смел оскорблять!

- Знаете, в чем ваша проблема? Вы слишком трусливы, чтобы признать, что не правы.

Нетрудно понять, почему ей захотелось щелкнуть этого спесивца по носу. Хотя его лицо все же красиво при любом выражении, даже в гневе! Каролайн слегка поежилась от мысли, что все же находит, чем восхищаться в нем.

Ноздри Клаффа раздувались, и Керри доставляло удовольствие наблюдать за его внутренней борьбой по восстановлению спокойствия.

— Вы отдаете себе отчет, что играете с огнем, бросая мужчине в лицо, что он — трус?

— О, только избавьте меня от созерцания того, как вы бьете себя в грудь, пытаясь убедить весь мир в своей скрытой мощи... Если сами не замечаете всей нелепости подобной ситуации со стороны, то хотя бы придержите свое нелестное мнение о других. Ведь умаляя достоинство другого человека, сами выше не станете.

Казалось, Клафф не понимает, к чему она клонит.

- Вы запросто входите в мой дом, оскорбляете меня, - продолжала Керри, но Квентин все еще озадаченно смотрел на нее. — Заявляете, что я не женственна...

К своему ужасу, тут уж она не смогла подавить громкого всхлипывания, которое ей удавалось сдерживать все это время. Рыдания буквально сотрясали ее хрупкое тело, на, силу.

— Вы плачете?

О Боже, нет! Только не это! Только не сейчас!

Вот идиот! Даже не заметил, что девушка была на пределе! Квентин, конечно, сочувствовал ей, но ему самому сейчас несладко, и он не мог переживать еще и чужое горе.

— Вы утверждаете, что я абсолютно не умею обращаться с детьми, — начала она низким, хрипловатым от слез голосом. — Ну что ж, здесь вы правы! В этом плане я полная неудачница. Если бы не вы, Бог знает, что могло бы случиться с Беном...

В ее заплаканных глазах читался ужас.

— Перестаньте, не стоит теперь рассуждать о том, что, к счастью, не произошло. Главное, что Бен цел и невредим.

Каролайн покачала головой, не желая принимать его утешения.

— Независимо от меня, а не благодаря мне. Но я — это все, что у них есть, и я... я справлюсь...

Керри трясло, она хотела остановиться, но не могла.

Квентин, стоявший неподвижно как статуя, вздрогнул.

Девушка в который раз вытерла слезы и попыталась поглубже вздохнуть, но из ее горла вырвалось лишь несколько отрывистых всхлипываний.

— Обычно я никогда не плачу, — сказала она. Каролайн подозревала, что будет долго жалеть об этом всплеске эмоций, но все же никак не могла совладать с необузданным потоком чувств, внезапно захлестнувшим ее в присутствии чужого человека. Она действительно долго не могла плакать, а вот теперь никак не могла остановиться. Ну и дела!

— Все просто ужасно!

Боже, что я говорю? - возмутилась она в душе.

— И дети, и... да, вы правы, какой мужчина взглянет на меня, такую?

Каролайн почему-то особенно болезненно осознала, как неопрятно выглядит. Волосы отросли, взлохматились и торчат в разные стороны, от аккуратной короткой стрижки «боб» остались только приятные воспоминания. Когда она в последний раз пользовалась косметикой? Где лежит ее губная помада? Да уж, кто позарится на такую неряху?

— Ничего смешного! — злобно выкрикнула она в ответ на его нетактичную улыбку и, достав из рукава носовой платок, громко высморкалась.

— О Господи! — произнес Квин на одном выдохе. — Иди сюда, — мягко, но твердо скомандовал он голосом, не допускающим возражения.

Керри не сопротивлялась, когда он притянул к себе ее податливое тело. Она глубоко, неровно вздохнула, чувствуя его дыхание у себя в волосах и слыша утешительные слова над ухом. Девушка доверчиво прижалась к Квину, который, помня достаточно много запахов дорогих духов, не смог определить волнующий аромат, закравшийся сейчас ему в ноздри.

Так они и стояли какое-то время. Квентин почувствовал тот момент, когда она вдруг опомнилась и перестала льнуть к нему, как загнанный зверек к спасительной стенке убежища, а резко отпрянула.

Откинув волосы с лица, Керри подняла на него перепуганные глаза.

— Не знаю, что на меня нашло?! — заморгала она в недоумении.

— Думаю, вырвалось наружу то, что раньше вы постоянно пытались в себе подавить.

Пожалуй, этот человек прав, признала она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Оказалось, Квентин Клафф умеет обходиться с истерически рыдающими женщинами так же умело, как и с маленькими детьми. Она устало посмотрела на его мужественное лицо. Возможно, такое часто с ним случается, когда женщины изливают слезы на его широкой груди. Но не хватало еще, чтобы он подумал, для нее норма вот так кидаться со слезами к первому подвернувшемуся утешителю.

— Может быть. Вы извините, что я устроила перед вами такую сцену.

Шестое чувство подсказывало Керри, что теперь, когда она узнала, что значит находиться в его объятиях, она будет страдать от одиночества еще сильнее.

— Вовсе не стоит извиняться за проявление эмоций, — сухо заявил он. — Я считаю, время от времени надо давать им выход. Знаете, врачи утверждают, что стресс, не вылившийся слезами, заставляет плакать внутренние органы.

Каролайн вдруг поняла, что ей трудно смотреть на него, поскольку она сразу начинала представлять, какое упругое, мускулистое у него тело. Терпкий запах, исходивший от него, все еще приятно щекотал ей ноздри. Керри опустила глаза.

Но Квентин взял ее за подбородок и приподнял голову. Он вглядывался в ее лицо с высохшими дорожками слез на щеках.

— Сколько вам удалось поспать сегодня?

— Как обычно... Я в полном порядке.

Клафф смотрел на нее, как на непослушного ребенка.

— Я не самый терпеливый человек на свете и люблю, чтобы прямо отвечали на мои вопросы, — произнес он и, словно извиняясь, развел руками.

Это замечание вызвало у нее слабый, нервный смешок.

— Да уж, легко догадаться.

— Так сколько?

— Пожалуй, пару часов удалось подремать. Мне все время кажется, что ночью с ними может что-то случиться: или поднимется температура, или же кто-то из них свалится с кровати...

— Вообще-то мир обычно не выглядит таким уж безрадостным, когда человек спит по восемь часов в сутки. Неужели нет никого, кто смог бы посидеть с детьми, пока вы нормально выспитесь? Хотя бы ваша мать?

Такое предположение лишь вызвало горькую усмешку у Керри. Она помнила, как однажды Мэтт указал ей на очевидное: «...мать просто мечтает, чтобы мы повзрослели, Керри. Ее жизнь станет гораздо проще, когда мы сами сможем о себе позаботиться, и не надо будет постоянно приходить нам на помощь».

Ах, милый Мэтт! Он давно понял и гораздо раньше сестры принял философский подход к жизненному принципу Кайли Лейкис: «Плыви, а то утонешь».