— Вы, должно быть, шутите, мистер Воллрат. — Но Мэри-Мишель понимала, что редактор не шутит. Открыв второй глаз, она выпрямилась. — Я просто не в состоянии ответить…

— Не в состоянии? Похоже, я ослышался. Вы ведь не говорили этого, правда?

Поступая на работу в «Кроникл», Мэри-Мишель предвидела подобные ситуации, знала о них и заранее смирилась. Но она работала уже больше года, а испытания все не кончались. Все вокруг ждали, что она уйдет с работы через неделю, через месяц-другой, самое большее — через полгода. Когда Мэри-Мишель проработала год, большинство сотрудников отдела решили, что она делает это назло всем. Мэри-Мишель знала, что в редакции заключили пари, сколько она здесь продержится. Она продержалась так долго, что один наивный юноша забыл, о чем спорит, и предложил ей сделать свою ставку и назвать дату. Мэри-Мишель согласилась. К изумлению всех окружающих, она дала юноше двадцать центов и сказала: «Когда замерзнет ад». На следующий день кто-то положил ей на стол кусочек льда с вырезанным на нем словом «ад». Мэри-Мишель не убирала лед, пока тот не растаял.

Мэри-Мишель не знала, что в тот день завоевала у окружающих уважение. Постоянно оставаясь начеку, она даже не почувствовала, как общая настороженность исчезла.

— Конечно, вы ослышались, сэр, — спокойно отозвалась она. — Я отвечу на них сегодня же.

Густые брови Фреда приподнялись.

— Я не имел в виду всю пачку, Деннехи. Я не говорил, что вы должны закончить ее сегодня. Вы сами так решили.

Когда редактор отошел, Мэри-Мишель состроила гримаску. Она понимала, что Фред прав. Она всегда считала, что должна успевать больше, выполнять свою работу лучше, вечно что-то доказывать.

— У меня была другая работа, — тихо пробормотала она и увидела, как редактор остановился, словно услышал ее. Смутившись, Мэри-Мишель затаила дыхание и дождалась, пока Фред отойдет подальше. Испустив тяжелый, унылый вздох, Мэри-Мишель вскрыла первый конверт.

Вынув письмо, прочла его, отодвинула прежнюю работу и начала писать ответ.

В половине пятого Мэри-Мишель взглянула на часы. Она уже успела ответить на дюжину писем, что составило треть стопки. Результаты не радовали, особенно когда она огляделась и увидела, что ее коллеги поглощены важными, значительными заданиями. Но, заметив, что Сэмюэл Карсон исчез из-за стола и теперь путь к кабинету Логана Маршалла свободен, Мэри-Мишель приободрилась.

Она сумела взять себя в руки: момент был как раз подходящим, чтобы загнать владельца газеты в угол. Несмотря на то что Мэри-Мишель виделась с ним почти каждый день, у нее было мало шансов начать разговор. Для этого не годилось просторное, со множеством закутков помещение редакции, где все было слышно. К тому же в разговоры постоянно встревали сотрудники, падкие на сплетни и готовые разнести их по редакции с быстротой лесного пожара.

Надев очки, Мэри-Мишель подняла их на лоб, взяла блокнот и бумаги, над которыми работала раньше, и встала. Решение было принято, Мэри-Мишель не смущаясь подошла к двери кабинета Маршалла и взялась за ручку.

— Туда нельзя, — крикнул Сэмюэл от дверей общей комнаты. — Он еще не…

Мэри-Мишель глубоко вздохнула, повернула ручку и вступила в святая святых «Кроникл». Быстро закрыв за собой дверь, она прошла прямо к столу владельца газеты.

На взгляд стороннего наблюдателя кабинет Логана Маршалла мог показаться вместилищем хаоса. Полки на противоположной стене комнаты, поднимающиеся от пола до потолка, стонали под тяжестью папок, писем, газет и книг. Фотографический аппарат, стоящий без дела уже несколько лет, приткнулся в углу, собирая пыль и паутину. Стол владельца был усеян финансовыми документами, чеками от кассиров и записками от юристов. Два деревянных ящика на краю стола переполняли входящие и исходящие документы, ждавшие внимания Маршалла.

Сам Логан Маршалл уютно расположился посреди этой неразберихи. В сущности, по его мнению и мнению других сотрудников «Кроникл», в кабинете царил всего лишь рабочий беспорядок. Мэри-Мишель уже видела, что владелец газеты способен в считанные секунды разобраться с любым делом, вызывая искреннее изумление посетителей и репортеров-новичков. Сэмюэл Карсон надежно удерживался на посту секретаря только потому, что никогда ни к чему в кабинете Маршалла не прикасался.

Когда Мэри-Мишель вошла в кабинет, Маршалл сидел в кресле лицом к окну, положив подбородок на кончики пальцев сложенных рук с выражением глубокой задумчивости или мольбы. Мэри-Мишель понадеялась, что верным окажется первое предположение. Молиться следовало ей.

Обернувшись на стук двери, Логан вопросительно приподнял брови. Это был еще привлекательный сорокалетний мужчина с жесткими чертами лица и свинцово-серыми оценивающими глазами. Он выглядел не рассерженным, а просто удивленным — Мэри-Мишель сочла это хорошим признаком.

— Что вам угодно, мисс Деннехи?

Значит, он помнит ее имя! Мэри-Мишель удивилась: она считала, что владелец газеты забыл о ее существовании сразу же, едва принял на работу. Он обычно приветствовал всех в общей комнате, направляясь в свой кабинет, и, казалось, никогда не замечал Мэри-Мишель. Она с трудом глотнула, чувствуя, что язык намертво приклеился к небу. В любой момент Сэмюэл Карсон мог прервать разговор, извиняясь за ее вторжение.

— Я хотела поговорить насчет судебного заседания по делу Гаррисона, предстоящего на этой неделе, — начала Мэри-Мишель, — об убийстве Сарой Гаррисон своего…

Маршалл поднял голову и сделал жест, избавляя Мэри-Мишель от долгих объяснений.

— Я слышал о нем. Уильям Пирсон ведет это дело с самого начала.

— Да, сэр, но мистер Пирсон болен уже четыре дня и, по-видимому, не успеет выздороветь к тому времени, как… — Маршалл снова перебил ее, на этот раз высылая из кабинета секретаря, едва тот открыл дверь. Впервые с момента появления в кабинете Маршалла Мэри-Мишель начала верить, что сумеет добиться своего. Она уже открыла рот, чтобы изложить свою просьбу, но Логан откинулся в кресле и объявил, что дело, которое она желает осветить, еще утром передано Адаму Кушингу.

Стараясь не выдать разочарования, Мэри-Мишель продолжала настаивать.

— Но я уже успела проделать кое-какую работу, сэр, я могла бы написать об этом деле по-своему, не так, как мистер Пирсон или мистер Кушинг…

— Кто вам разрешил? — сурово спросил Логан. Мэри-Мишель замолчала. Пауза слишком затянулась, и Логан вновь повторил вопрос.

— Никто. Я взялась за это дело сама, — робко ответила она, чувствуя, как румянец заливает щеки.

Логан указал на блокнот, который Мэри-Мишель держала перед собой наподобие щита.

— Это ваши заметки?

Мэри-Мишель кивнула и вложила листки из блокнота в протянутую руку. Пока Маршалл просматривал их, Мэри-Мишель стояла неподвижно, отмечая каждую смену настроения на подвижном лице шефа. Оно выражало только мимолетный интерес, но Мэри-Мишель охватила надежда.

— Недурно, — наконец заявил Маршалл, возвращая заметки. Он увидел мимолетный блеск в глазах Мэри-Мишель, зарождающуюся улыбку, которая могла бы свести Маршалла с ума, несмотря на то, что он был женат на первой красавице Нью-Йорка. Маршалл подавил ее улыбку в зародыше. — Отдайте их Воллрату. Если он сочтет заметки интересными, пусть передаст для работы Кушингу.

— Но я…

— Отдайте их Фреду, — повторил Логан тоном, не допускающим возражений. — И если хотите получить задание, обращайтесь к редактору отдела, как все остальные, мисс Деннехи. Не пытайтесь действовать через его голову. Если вы еще раз возьметесь за какое-нибудь дело без разрешения, приготовьтесь передать свой материал другому сотруднику, более опытному в освещении судебных процессов. Таковы правила, и я не намерен отступать от них.

Мэри-Мишель сжала побелевшими пальцами блокнот. Удар сразил ее наповал, но упрек был вполне справедливым. Ей был предоставлен шанс, а она упустила его. Возможно, она даже свела на нет тот незначительный успех, которого достигла за прошедшие месяцы. Вряд ли редактор отдела обрадуется, обнаружив, что она обратилась за заданием прямо к Маршаллу. Мэри-Мишель попятилась от стола, готовая убежать при первой возможности.

— И прошу вас запомнить еще одно, — ровным тоном продолжал Маршалл, — а именно — правило приличия, предписывающее стучать, прежде чем войти в кабинет, или же обращаться к моему секретарю. В этом случае, мисс Деннехи, вам не придется попадать ко мне в кабинет в разгар встречи с посетителями и оказываться в нелепом положении.

До сих пор Мэри-Мишель не замечала, что Логан Маршалл не один в кабинете. Вспыхнув от унижения, она оглянулась через плечо и увидела, что все три кожаных кресла в углу возле двери заняты. Она смутно разглядела три высокие мужские фигуры и застыла, потрясенная своей ошибкой.

— Прошу прощения, — пробормотала она, ни к кому не обращаясь, и, не дожидаясь разрешения, бросилась к двери.

Этан Стоун обнаружил, что слегка сочувствует незнакомке. Маршалл обошелся с ней строго, но справедливо. Этан даже проникся уважением к женщине, способной выдержать почти неприкрытую критику. И все-таки женщина с карандашами и в очках была приметой нового времени, а это не особенно радовало Этана.

Во время краткого разговора Этан разглядывал стройную спину мисс Деннехи, ее узкую талию, мальчишеские бедра и не заметил в ней ничего, что соответствовало бы его вкусу. Встав, она оказалась выше ростом, чем предполагал Этан, но не более рослой, чем обычно бывают женщины.

Она держалась так же прямо, вытянув спину как по струнке. Только когда она уходила и Этан заметил полную грудь над судорожно прижатым к животу блокнотом, он решил, что было бы недурно начать раздевать ее, минуя брошь на накрахмаленной белой блузке. Но едва эта мысль мелькнула в голове, Этан с негодованием отверг ее.

Карл Франклин первым нарушил молчание, возникшее после ухода Мэри-Мишель. Это был пожилой мужчина, на добрый десяток лет старше остальных присутствующих и весь словно состоящий из острых углов. Он был самым крупным акционером Северо-Восточной железнодорожной компании, которая понемногу продвигалась на запад. В число его клиентов входили самые богатые и влиятельные люди в городе, и потому Франклин не постеснялся высказаться: