Ава Рид - Безумно

Кошечка. Там написано: «Кошечка».

Я оказалась права в своем предположении.

– Придурок! Этот раздражающий, глупый, высокомерный… – Я издаю короткий гневный крик, опускаю букет на диван и разъяренно топаю в свою комнату, где снова хватаюсь за мобильник.

Идут гудки. И затем я отчетливо слышу, как он снимает трубку.

– Мэйсон! Ты… ты…

Боже, я так зла, что не могу даже больше оскорблять его.

Я слышу, как он смеется – тихо и немного печально.

– Можешь объяснить мне, почему ты посылаешь мне букет веток? Было бы даже лучше объяснить, почему ты вообще что-то посылаешь. Мне это не нужно, Мэйсон. Ни цветов, ни конфет, ни приглашений: ни в кино, ни в театр, ни в какое-либо другое место.

Ладно, я соврала насчет шоколадных конфет: они были просто фантастическими. Цветы тоже, но он не должен об этом знать. Это дело принципа. Мы обсуждаем это с тех пор, как Энди познакомилась с Купером. Кажется, у Мэйсона проблемы с головой. Он, блин, не может понять, что я ему говорю.

– Я думал, они тебе понравятся. Эти пушистики, на самом деле, верба. Упрямые, жесткие и в то же время приятные и мягкие, если захотят. Они напомнили мне тебя.

– Ты сводишь меня с ума, ты это знаешь?

– Давай сходим куда-нибудь, Джун.

Я закатываю глаза и хочу, чтобы он не усложнял мне жизнь. Этого никогда не произойдет.

– Нет.

– Тогда я спрошу потом еще.

Он снова смеется, и мне приходится сосредоточиться на своем недовольстве, потому что на этот раз я могу его ясно представить: этот его озорной взгляд, эти ямочки на щеках.

– Если это хоть как-то делает тебя счастливым, можешь продолжать в том же духе. Но мой ответ останется неизменным.

– Посмотрим, котенок, посмотрим… Увидимся позже!

– Перестань меня так называть, придурок!

Он нарочно делает это. Я уже собираюсь по-настоящему накричать на него, но он вешает трубку, не говоря ни слова.

Почему лучший клуб в городе должен принадлежать именно ему?

Мэйсон Грин. Хотела бы я тогда утопить его в том коктейле или сделать так, чтобы он подавился тем ананасом.

Я бросаю телефон обратно на кровать, на мгновение зажимаю переносицу, затем иду в общую комнату, смотрю на ветки вербы и, наконец, отказываюсь от мысли выбросить их. Они действительно по-своему красивы, и они мне нравятся. Несмотря на то, что мне чуть ли не физически больно признавать это. Мэйсон узнает об этом только через мой труп.

Что мне с ними делать? Нужна ли им вода или они обходятся без нее? Посмотрев на них более внимательно, я замечаю, что они сухие. В любом случае у меня нет достаточно большой вазы для них. Я беру букет, прислоняю его к стене рядом со столом и надеюсь, что он не упадет. Затем я поспешно убираю коробку и наконец оказываюсь перед шкафом, чтобы выбрать наряд на вечер. Обычно я сперва надеваю одежду, и только потом крашусь, но сегодня что-то пошло не так. Я была слишком занята своими мыслями и, в итоге, застряла в халате перед зеркалом.

Упираясь руками в бока, я обвожу взглядом хаос, открывшийся перед моими глазами. Бесчисленное количество раз я хотела разобрать, вычистить и привести в порядок свои вещи – и столько же раз я не смогла этого сделать. Энди всегда находится на грани срыва, когда входит в мою комнату. Может, мне стоит спустить ее на мой шкаф и позволить ее педантичности взять верх, тогда мне не придется больше об этом беспокоиться. Но я этого не делаю, ведь это мой беспорядок, а не ее. К тому же Энди добилась большого прогресса, чем когда-либо прежде, и нельзя ставить это под угрозу. Теперь ей удается хоть на несколько минут оставить свои вещи в беспорядке: смятые, криво сложенные или даже лежащие не на своем месте.

Я стою и смотрю на свои вещи, не могу сконцентрироваться, мои мысли все время уносит в сторону. Каникулы начались, и, в отличие от Энди, которая работает в клубе, проводит время с Купером, Носком, Диланом и сериалами на Netflix или же со мной, ей всегда есть чем заняться, а у меня… нет ничего. Ничего, кроме этой дурацкой практики. Я должна пройти обязательную стажировку в сфере маркетинга, организации мероприятий или офисного менеджмента к началу четвертого семестра. Как минимум в течение четырех недель, притом что мой лектор дал понять, что в данном случае чем больше, тем лучше. Так что теперь я вполне справедливо и обоснованно паникую, потому что, с одной стороны, я слишком поздно спохватилась, а с другой – что даже более важно – у меня уже была договоренность с одной компанией, но она сорвалась. Мне нужно срочно найти что-то новое, если я хочу получить допуск ко всем предметам в следующем семестре, иначе это будет стоить мне стипендии и повлечет за собой множество дурных последствий. Всегда найдутся люди, которые лучше, быстрее, умнее и красивее и которые могут вас обогнать. Всегда. Жизнь научила меня этому на собственном горьком опыте.

Если я не пройду стажировку и потеряю стипендию, за этим последуют и другие проблемы. Придется всем объяснять, почему так вышло. А я сделаю все, чтобы осуществить свою мечту и открыть с Энди свое агентство или компанию. Если у меня не получится, то…

Нет, я не должна сейчас так думать. Кто-нибудь свяжется со мной по поводу работы, кто-то обязательно сделает это. Я не буду сдаваться!

Ободряюще подняв подбородок, я шагаю вперед, выбираю несколько вещей из кучи одежды и, в качестве исключения, выбираю джинсы-бойфренды, свободно сидящие на бедрах, и симпатичный топ. У меня где-то есть подходящие туфли на высоких каблуках, я уверена. Ага, вот они! Я торжествующе достаю их из коробки.

Пытаясь переодеться одной рукой, я беру сотовый во вторую. Время высвечивается на экране, и, кажется, что даже цифры смотрят на меня с укоризной. Энди ненавидит то, что я постоянно опаздываю. Черт. Я действительно не специально. Не знаю, как это всегда получается.

Выругавшись, я звоню в службу такси и надеюсь, что водитель умеет летать, иначе Энди оторвет мне голову. Я могла бы добраться на своем старом автомобиле, но припарковать эту штуку в городе – то еще приключение. Уф, мне определенно нужно выпить коктейль. Или даже два… но только без ананаса.

– Ты? Здесь? – спрашивает Энди с пронизывающим взглядом и той резковатой интонацией, которую она теперь освоила почти в совершенстве, а я тем временем прохожу мимо первых гостей прямиком к бару. С тех пор как я застал ее в клубе, потому что ей некуда было идти и она использовала склад как место для ночлега, она стала смелее. Как-то более раскрепощенной. Купер, должно быть, сыграл в этом свою роль. Эти двое дополняют и не ограничивают друг друга – и они стали ужасно общительными, по крайней мере, по сравнению с тем, как это было до их отношений. Кто бы мог предположить такое вначале?

Я невольно улыбаюсь, а Энди не сводит с меня глаз, вытирая барную стойку.

– Кажется, ты удивлена. – Я забираюсь на один из барных стульев и смотрю, как она поправляет очки. Теперь она весело улыбается.

– Признаю ошибку, – отвечает она. – Я забыла, что говорила тебе, что сегодня здесь будет Джун.

Я наклоняюсь к ней вперед.

– И поскольку я замечательный босс, то у тебя будет короткая смена, даже несмотря на то, что сегодня пятница.

– О, Мэйс, добрейший из всех боссов! – театрально отвечает она, взмахнув ладонью, так что тряпка для уборки вылетает у нее из рук, едва не попав в голову Джека. Но он настолько поглощен наведением порядка, что, к счастью, даже не замечает этого.

Мы смеемся, и она весело качает головой, прежде чем поднять тряпку.

– А серьезно, – снова начинает она, отвлекаясь от уборки, чтобы протянуть мне бутылку моего любимого рутбира[1], – в чем дело?

– Тебе придется уволиться и съехать из комнаты. Ты слишком хорошо меня знаешь, – ворчу я, прежде чем сделать глоток. Дело в Джун, и Энди прекрасно это известно. Я убежден, что все уже об этом знают. Я запал на Джун, ее дерзкую манеру общения, темперамент и ум. Хотя правильнее было бы сказать, «пал жертвой».

Мне нравится, что она меня дразнит и не поддается на мои ухаживания. Что ее не волнуют моя фамилия и тот факт, что я владелец этого клуба, а также содержимое моего кошелька и состояние моего банковского счета. И поскольку все это не производит на нее впечатления, то я хочу сделать это сам. А еще потому, что она мне очень нравится.

– Да так, ничего особенного.

– Мм, ясно. Ну что ж, это «ничего особенного» как раз сейчас идет по танцполу, – шепчет мне Энди.

Проклятье. Я чувствую, как все во мне сжимается от переполняющих эмоций. Еще несколько минут назад я надеялся, что это пройдет, верил, что… не знаю! Что я смогу взять это под контроль? Что со временем я буду меньше думать о ней и перестану волноваться, как влюбленный подросток, услышав ее имя? Нет, все становится только хуже.

Энди задирает подбородок и рассерженно тычет в подругу пальцем:

– Ты опоздала! Как можно прийти позже почти на два часа? Не заставляй меня звонить в полицию, Джун.

Голос Энди заглушает танцевальную музыку, которая сейчас играет. А песня мне даже нравится.

Еще глоток, потом еще один. Я ставлю бутылку и наконец поворачиваюсь налево, немедленно отыскав ее взглядом в толпе.

Черт, я такой осел. Я окончательно пропал.

Она скользит по танцполу на безумно высоких каблуках. Сегодня она надела повседневные джинсы, которые на ней нечасто увидишь, но мне они нравятся. Так же, как и обтягивающий верх, который подчеркивает все, что, в свою очередь, скрывают джинсы: ее фантастическую – как раз в моем вкусе – фигуру. Сумочка болтается на плече Джун, а кричащее выражение ее больших настороженных глаз адресовано только Энди – меня она просто игнорирует, – волосы обрамляют ее лицо белокурыми волнами, и то, как она кусает свои сладкие губы…