Писать, было для него разрядкой, поэтому я думаю, что было нормально, что он вел дневник.

— Его мама нашла его, когда убиралась в его комнате, — тихо сказала она, и от мысленного образа того, как мама Арми упаковывала его вещи, мою грудь сдавило от горя.

— Она сказала, что полистала его, но не смогла заставить себя прочитать. Она сказала, что видела мое имя. Полагаю, я была лучшим человеком, чтобы получить его. Прочитать, когда буду готова. — Она достает толстую пачку бумаг из своей сумки. — Видимо, вчера я была готова.

Слезы навернулись на ее глазах, когда она вручила мне пачку бумаги, скрепленную большой скрепкой.

— Это не все. Это лишь некоторые записи, но я думаю, что тебе нужно это увидеть. — Она боролась со слезами и тяжело сглотнула. — Я скопировала их, чтобы ты смог прочитать, когда будешь готов.

— Ты уверена? — тихо спросил я.

Она кивнула.

— Он бы хотел, чтобы ты прочел их.

Мой взгляд упал на знакомые каракули Арми, и я кивнул. Мое горе камнем давило на сердце, и мне пришлось глубоко вздохнуть, чтобы перевести дух.

Когда я поднял взгляд, Келси встала с дивана. Слезы катились по ее щекам.

— И Хит...

— Да?

— Он бы хотел, чтобы ты воплотил их в жизнь.

Она наклонилась, поцеловала меня в щеку и затем исчезла.

Оставила меня одного.

Только меня с мыслями Арми.

Я спихнул ксерокопии с колен и наклонился вперед, прижав пальцы к губам. Был ли я готов прочитать то, что было на этих страницах?

Я встал, пересек комнату, опираясь спиной о стену и потирая руками лицо. У меня сильно болела голова. Хотел ли я прочитать это? Смогу ли я справиться с этим?

Я повернулся, чтобы посмотреть на страницы, лежащие на диване, и провел руками по волосам.

Блять! Блять! Блять!

Рыча, я пересек комнату и взял дневник.

Единственное, что я точно знал, так это то, что я не собирался читать дневник Арми трезвым. Ни в коем гребаном случае. Поэтому я сел на Харлей и поехал по пляжу за пятой бутылкой бурбона в винный магазин рядом с набережной.

Уже смеркалось, когда я вернулся домой. Воздух был холодным и тяжелым, наполненным успокаивающими ароматами Калифорнийской осени. Я сидел в плетеном кресле-яйце Никки на крыльце и потягивал бурбон прямо из бутылки. Странницы непрочитанного дневника Арми лежали на коленях, пока я пытался найти в себе мужество, чтобы взять их и прочитать.

Видимо, после этого и пришла храбрость. Чувствуя теплую дымку алкоголя в мозгу, я начал читать.

Многое написанное было о времени проведенном с группой. О написании песен. О его наблюдениях за тем, что происходило. О его надеждах на наш второй альбом, и что будущее может принести группе. Он набросал небольшие изображения на бумаге, и я проследил их кончиками пальцев. Чертовски трудно было поверить, что он исчез. Я видел его почти каждый день на протяжении последних двенадцати лет.

К ночи, бутылка была выпита наполовину. Моя голова была забита Арми и Харлоу. Счастливыми днями, когда жизнь была прекрасна.

Вздохнув, я потер глаза. За день до его смерти, он настрочил лирическую песню.

Куда бы ты не пошла, когда бы ты не ушла

Куда бы ты не пошла, я совсем один

Без тебя я разваливаюсь

С твоим уходом я терзаюсь и боюсь

Хотел бы я знать, куда идти

Чтобы я мог прийти и забрать тебя

Я встал с плетеного кресла-яйца и нетвердой походкой подошел к ступенькам крыльца. Используя перила для устойчивости, я плюхнулся на верхнюю ступеньку. Лунный свет заливал все вокруг, когда я, чтобы посмотреть на небо, откинул голову, пока в ней прокручивались слова неоконченной песни Арми «Идти».

Я уставился на белый свет луны. Она казалась так далеко. Даже Арми теперь казался далеко. Я больше не буду рядом с ним до тех пор, пока не закончу свои дела здесь.

Но Харлоу.

Теперь это было единственной вещью, с которой я мог что-то сделать.

Как только туман рассеялся, я понял, что нужно делать. Все было бы яснее, если бы Арми спустился с небес и сказал:

— Чувак, серьезно, какого хрена ты ждешь?

Я улыбнулся, но это была горькая улыбка. Я так сильно скучал по нему. Хотел бы я знать, куда «Идти»; чтобы я мог уйти отсюда и забрать тебя...

Я кивнул. Здесь нечего отрицать. Даже находясь так далеко, Арми был умнее меня.

* * * * *

ХАРЛОУ

— Итак, что произошло?

— Произошло? — вторила я.

— Между тобой и летним романом?

Колтон и я сидели на ветке большого дуба. В детстве мы тратили много времени, чтобы забраться сюда или сидеть среди испанского мха. Теперь он был украшен сказочными огнями с предыдущей вечеринки в саду, как и другие, которые выстроились в ряд, ведущий в главный дом.

Было темно. Над нами была полная луна, и она заливала ночь белым светом. Колтон привел меня на ужин в Альто, что было хорошим развлечением. Но сейчас, сидя под ночным небом, мои демоны возвращались.

— Он был намного больше, чем это, — тихо ответила я.

— Ты не говоришь о нем. Или что-то случилось?

— Он изменил мне.

Колтон ничего не сказал. Как-будто ему было много о чем подумать.

— Кто бы тебе не изменил, он полный придурок, Харлоу, — наконец, сказал он. Но в его словах не было никакого смысла. Поскольку он был одним их тех, кто начал это.

— Это твой способ извиниться? — спросила я.

— Ты никогда не давала мне шанс извиниться. Ты сбежала в Калифорнию.

Я посмотрела в его сторону.

— Я думаю, мы оба знаем, что это лучшее решение.

— То, что я ошиблась в тебе? Или то, что уехала в Калифорнию?

— Оба. — Я улыбнулась. — Наши отношения были исчерпаны.

— Я придурок, Харлоу. И такой же твой мистер Диллинджер. — Он с сожалением улыбнулся. — Я никогда не прощу себя за содеянное, и какую боль это причинило тебе. Если бы я как-то смог вернуть время назад... ну, я бы не был таким придурком.

Я отвернулась к луне.

— Если бы я могла вернуть время назад... я бы сделала все заново, ничего не меняя, — прошептала я.

И так и есть.

За исключением той части, когда Хит вырвал мое сердце и бросил его в мясорубку. Но даже та боль и страдание стоили тех драгоценных моментов, которые я разделила с ним и с моими друзьями в Калифорнии.

Мы молчали в течение минуты, наши ноги качались над веткой, а сверчки в это время пели в траве.

— Для меня честь сопровождать тебя завтра, Харлоу. Я буду очень горд, спускаясь с тобой по лестнице.

Я улыбнулась, но улыбка вышла печальной.

— Спасибо, что ты здесь. И что будешь сопровождать меня завтра. Мне комфортно с тобой.

— Хоть и горький комфорт.

Я опустила глаза.

— Я люблю его, Колтон. Как бы я ни хотела, я люблю его.

Он кивнул.

— Тогда он еще больший придурок, чем я думал. Он должен быть здесь.

— Но его нет.

— Нет, его нет.

Мы проболтали до ночи, и Колтон проводил меня до двери. Оказавшись внутри, я направилась к парадной лестнице, но мой папа появился в дверях своего кабинета и поманил к себе.

— Пару слов с дочерью?

Он налил мне брэнди, как только я села на один из трех кожаных диванов Честерфилда. Я нервно переминалась. Разговоры с папой в его кабинете, как правило, отводились на обсуждения плохих оценок или того раза, когда я попалась, тайком прогуливая школу, потому что пошла на свидание с Колтоном. Или когда Бобби, Бриджет и я выбрались за границу, чтобы посмотреть, как играют Ван Хален в Южной Каролине, потому что Бобби был безумным фанатом Эдди Ван Халена.

Ох, надо не забыть о случае с татуировкой, когда мама увидела ее на моем запястье. Она была так взволнована, что приняла две таблетки валиума и пошла прилечь. Как я стану Королевой Дебютанток с этой штукой на моей коже?

За все наши разговоры в этой комнате, папа никогда не наливал мне брэнди. Я восприняла это, как хороший знак.

Но также это могло быть очень плохо и, вероятно, он использовал брэнди, чтобы сначала «подготовить» меня.

Я сделала большой глоток и чуть ли не подавилась обжигающей жидкостью, когда мой папа сел на Честерфилдский диван напротив меня. Он смотрел на свой брэнди, покручивая его, прежде чем заговорить.

— Я должен поговорить с тобой, пока твоя мама отдыхает. Она беспокоится, что ты не думаешь о завтрашнем событии.

— Тогда она права. Это ее тема. Не моя.

Он обреченно кивнул.

— Я понимаю. Но этот парень... Хит? Он отвлек тебя.

— Я люблю его, — сказала я, как ни в чем не бывало. Затем с меньшей решимостью добавила: — Я не могу быть с ним.

Мой отец обдумал мои слова и кивнул. Я смотрела, как он снова покрутил брэнди и сделал глоток.

— Когда я встретил твою мать, я был связан с другой девушкой, на которой хотел жениться, Мэри-Бет. Но она уехала на лето, чтобы побыть с семьей в Северной Каролине, и пока она была в отъезде, я встретил твою маму в местном баре. — Он сделал паузу, чтобы вспомнить. — Она была не похожа ни на одну девушку, которую я когда-либо видел. Мрачно красивая и гламурная. В то время она казалась такой мятежной. Такой увлекательной и завораживающей. Красивой, богатой и избалованной, но в то же время очаровательной, остроумной и очень обаятельной. Конечно же, меня тянуло к ней, как и каждого парня в городе. Она приехала на месяц из Южной Каролины.

Он кивнул с сожалением.

— В то время она была помолвлена с другим мужчиной. С мистером Уиллом Старлингом. Но он служил за границей, в Ираке. Мы были молоды и глупы. Мы были предназначены для других людей, но в то же время, мы не могли побороть притяжение, которое чувствовали друг к другу. Мы были безумны. Так что мы наслаждались спонтанностью и рисками короткого романа, но мы оба понимали, что это ненадолго.

Отец сделал еще один глоток брэнди, и что-то мне подсказывало, что это не первый его стакан. Он выглядел задумчивым, почти сожалеющим. Он слегка улыбнулся и покачал головой.