Я машу бармену и заказываю текила-шоты для всех. Когда их приносят, я беру с подноса дольку лайма и поворачиваюсь лицом к Адаму. Всю поездку он пытался убедить меня выпить с ним текила-шот, и теперь я наконец-то собираюсь сделать это.

– Открой.

Я борюсь с искушением закусить губу, когда его великолепные губы размыкаются по моей команде, а в его глазах бушует ураган, обещающий поглотить нас обоих. Чувствую на себе взгляды других людей, но игнорирую их и кладу лаймовую дольку ему в рот.

Адам смыкает губы вокруг моих пальцев, и от ощущения теплой влаги на моих пальцах становится влажно между моих бедер. Провожу языком по впадинке его шеи, и прежде чем окончательно потеряю самообладание, сыплю соль на влажную кожу и медленно-медленно слизываю. Его пальцы сильнее сжимаются на мне, когда я слизываю остатки соли с его шеи и залпом выпиваю рюмку текилы. Огненная жидкость обжигает мое горло и живот, когда я наклоняюсь, чтобы взять губами дольку лайма из его уст.

Адам позволяет ей выпасть из его рта, прежде чем мне удается перехватить ее. Его губы обрушиваются в поцелуе на мои, а пальцы впиваются в затылок, чтобы удерживать на месте. Я сжимаю в руках его рубашку, а он вплотную становится между моих ног, притягивая меня ближе к себе, пока не упирается в центр моего возбуждения. Я хнычу, и Адам разрывает наш поцелуй, чтобы прижаться губами к моему уху.

– Здесь или в автобус? – мурлычет он.

Последний раз, когда он так целовал меня и предложил пойти в автобус, я сказала ему, что желаю остаться друзьями. В этот раз я говорю:

– В автобус.

Секундой позже Адам снимает меня со стула. Берет за руку и что-то шепчет на ухо Шону, когда мы уходим, а каждому фану, пытающемуся заговорить с ним на нашем пути, он дает односложные ответы.

– Что ты сказал Шону? – спрашиваю, когда мы выходим наружу, на то же крыльцо, где Адам успокаивал меня тем вечером, в день нашей первой встречи.

Он обнимает меня за плечи, чтобы уберечь от холода, пока мы практически бежим к автобусу.

– Сказал, что в автобус вход воспрещен всем, кому не надоело жить.

– Что?! – потрясенно выговариваю я, тем самым вызвав смех Адама. Он открывает дверь и придерживает ее для меня, после чего заходит следом и сразу же притягивает меня к себе, проводя руками по передней части ног.

– Знаешь, чем я хотел заняться здесь? – спрашивает он.

– Ммм?

Его пальцы вновь пробираются под мой топ, осторожно скользят по животу и накрывают бюстгальтер. Он собственнически хватается за мою грудь, сжимая и массируя, пока я не откидываю голову на его грудь. Чуть позже его губы ласкают изгиб моей шеи, и я обвиваю его руками, опьяненная желанием мужчины, который исцелил мое сердце и наконец-то заполучил меня.

– Бля, – выдыхает Адам, когда я прижимаюсь к нему попкой. Парень наклоняется ниже, чтобы удерживать меня неподвижной, и я понимаю, что он сдерживается.

Адам сказал, что боялся зайти слишком далеко, так что беру инициативу в свои руки, переплетаю наши пальцы и оттягиваю его от двери. Я не останавливаюсь, пока мы не оказываемся в атласно-черной спальне.

– Персик, – произносит Адам, стоя в дверном проеме. Его голос срывается.

Я оборачиваюсь и прижимаюсь ладонями к его груди, глядя в те же глаза, в которые влюбилась, стоя в очереди в Mayhem.

– Десять.

Он в замешательстве выгибает бровь, а я продолжаю смотреть на него. Первый раз, когда Адам привел меня в эту комнату, он попросил меня считать в обратном порядке от десяти, чтобы доказать, что я всё ещё достаточно трезвая, чтобы он не воспользовался мной. Мне нужно, чтобы он понимал: я точно знаю, что делаю, и делаю именно то, чего хочу.

– Девять.

Понимание медленно озаряет его лицо, а я продолжаю считать:

– Восемь.

Самая сексуальная улыбка появляется на его губах, и он делает шаг навстречу мне. Я отступаю назад.

– Семь, – упираюсь коленками в край кровати, и Адам ползет ко мне. Сдержанность в чертах его лица исчезла, сменившись хищной улыбкой, от которой мое сердце барабанит по грудной клетке, пока я медленно двигаюсь по кровати.

– Шесть, – Адам поднимает мой топ, пока не стягивает его через мою голову, после чего швыряет за спину. Он касается губами шеи, и мое дыхание ускоряется.

– Пять, – выдыхаю я, тянусь руками за спину и расстегиваю бюстгальтер.

Адам нежно задевает пальцами мои плечи, стягивая лямки вниз. Он бросает бюстгальтер на пол, и я произношу:

– Четыре.

Он прокладывает невидимую тропу из поцелуев между моими грудями и вниз по животу, после чего снимает мою обувь и нежно целует голень, а затем хватается за пояс моей юбки, леггинсов и трусов. Одним медленным движением стягивает их вниз и садится на колени, чтобы тщательно изучить каждый дюйм моего тела. Он проводит языком по губам, и я чувствую, как становлюсь влажной.

– Три, – произношу я, возвращая его к реальности.

Он снимает рубашку, и я быстро говорю:

– Два.

Адам вновь заползает сверху на меня, его волосы щекочут мое лицо, пока губы не оказываются на расстоянии вдоха от моих. Я провожу пальцем по татуировке «Шар судьбы» на его груди, после чего скольжу по его животу, наслаждаясь возможностью прикасаться к нему где угодно и как угодно мне.

– Чего ты ждешь, Персик? – спрашивает Адам, и я так и не произношу «один».

Яростно целую, вызывая его стон. Он двигается бедрами навстречу мне, и я стону в ответ. Адам запускает пальцы в мои волосы, облокотившись о подушку под моей головой, и целует меня, пока я не начинаю путаться в мыслях. Я извиваюсь под ним, нуждаясь в гораздо большем, чем он дает мне.

Я протягиваю руку между нами и расстегиваю его джинсы, а затем стягиваю их так низко, насколько мне удается это сделать. Цепляюсь пальцами за его боксеры, но Адам оказывается вне зоны моей досягаемости. Он, тяжело дыша, упирается головой в мою грудь.

– Персик, мы не обязаны довести это до конца прямо сейчас. Богом клянусь, я просто хотел целоваться с тобой.

Провожу пальцами по его волосам, понимая, что Адам не хочет давить на меня. Но это кажется таким правильным, и мне нужно, чтобы он понял, насколько я готова.

– Я бы не пожалела об этом, – произношу я, и его прекрасные глаза смотрят на меня из-под густых темных ресниц. – Прошлой ночью... ты сказал, что я бы пожалела об этом, но это не так…

Я сглатываю стоящий в горле ком, отвлекая себя расчесыванием его мягких волос кончиками пальцев. Вновь встречаюсь с ним взглядом и осмеливаюсь произнести то, что вертится в моей голове:

– Я хочу, чтобы это был ты, Адам... я твоя, если ты хочешь меня.

Когда он целует меня в этот раз, всё ощущается совершенно иначе. Это медленный и нежный поцелуй, но от него точно так же кружится голова. Адам снимает джинсы и боксеры, а затем достает из кошелька презерватив и надевает его. Когда его кончик вплотную прижимается ко мне, я всасываю язык Адама в свой рот. Низкий стон зарождается в его груди, а затем он берет контроль в свои руки, покусывая мой язык и губы, пока я не становлюсь совершенно мокрой от желания.

– Персик, – произносит он, и я открываю наполненные вожделением глаза, чтобы взглянуть на него. – Спроси, почему я хочу тебя.

Он хотел, чтобы я спросила об этом прошлой ночью, но я была слишком напугана. Всё ещё напугана (да я, черт возьми, в ужасе), но доверяю ему. Он пообещал, что не сделает больно, и я знаю, что так и будет.

– Почему ты хочешь меня, Адам?

Одной рукой удерживая себя на весу, пальцем другой он нежно ласкает мое ушко, смотрит на меня и отвечает:

– Потому что я люблю тебя.

Губы следует за словами – он жадно целует меня, двигаясь бедрами вперед. Резкая жалящая боль возникает между ног, я задыхаюсь и впиваюсь пальцами в его плечи. Адам останавливается, отстраняется, а затем так настойчиво целует меня, что всё, что я могу чувствовать – его губы, сминающие мои. Боль между ног ослабевает, сменяясь подавляющим ощущением его губ, он вновь входит в меня, на этот раз немного глубже, а я царапаю его плечи. Адам продолжает осторожно двигаться, пока полностью не погружается в меня, и мне удается ослабить свою хватку.

– Ты в порядке? – тяжело дышит он, но я всё ещё грежу словами, которые он произнес до того, как разрушил последний барьер между нами.

– Ты любишь меня? – спрашиваю я, слезы счастья застилают мои глаза.

Озабоченность на лице Адам сменяется теплой улыбкой.

– Больше всего на свете.

Он целует меня до тех пор, пока вся комната не начинает вращаться, и затем возобновляет толчки. Жгучая боль внутри меня понемногу заменяется ощущениями, заставляющими меня стонать от удовольствия на ухо Адаму. Его нежные губы исследуют каждый дюйм моего тела: мой рот, подбородок, шею, грудь, пока лава внутри меня не начинает вновь закипать, угрожая затопить всё вокруг.

Я так крепко сжимаю его, что удивлена, что он вообще может шевелиться, но его бедра неустанно движутся. Наши сердца бьются в унисон, бисеринки пота собираются на нашей коже. Адам вновь и вновь входит в меня, покусывая мое ухо, и я лечу в пропасть. Я выкрикиваю его имя, и самый сексуальный звук вырывается из его груди, когда Адам следует за мной. С каждым толчком тело становится тяжелее, и я крепко держу его. Мое сердце стучит в одном ритме с его толчками, пока я пытаюсь отдышаться.

Когда Адам приподнимается на локтях, чтобы взглянуть на меня, мне едва удается сдерживать слезы. Я считала, что любила Брейди, но это была любовь девушки, едва знающей себя. Она не знала, чего хотела от жизни, и на что она способна. Моя любовь к Брейди была порождением жертвенности – я пожертвовала своими собственными целями, нуждами и собой ради него. С Адамом же совершенно иначе – мы оба готовы отдать друг другу всё.