— А мне тебя. Я только сейчас это поняла. Мне так надоели эти ложные подруги, которые совсем не знают меня. Но, тем не менее, стараются, научит меня жить правильно. Для них правильно, понимаешь.

— Понимаю.

— Ксенька, я ведь только что выписалась из клиники душевного здоровья, представляешь? Хочется поделиться с кем-то, кто поймет меня. То есть с тобой.

— Я слушаю, Софка.

Подруга рассказывала ей все, что случилось с ней за те долгие годы, когда их общение сводилось к скупым поздравлениям друг друга с праздниками. Ксения и не думала, что у Софии такие проблемы, как депрессия и панические страхи.

— Так как говоришь, звали твоего доктора?

— Матвей…. Ольховский Матвей Александрович.

— Он тебе понравился, да?

— Кажется, да. Ксень, ты себе не представляешь, какой он удивительный. Красивый, добрый, понимающий. И он очень мне помог. Я живу, дома целых два дня и мне ужасно его не хватает. Я скучаю…. И мне интересно, скучает ли он по мне.

Девушка о чем-то задумалась и Ксюша не мешала ей. Потом они еще долго разговаривали о тех годах, что были не вместе. К моменту расставания, девушки приняли решение, больше не терять друг друга.

Глава 7

— Матвей, — Таня смотрела на мужа, который собирался на работу и завязывал у зеркала галстук. Он, кажется, не расслышал ее.

— Матвей! — позвала она громче. — Ты что оглох?

— Что-то хотела, Тань?

— Да, хотела спросить, во сколько ты сегодня придешь с работы.

Она встала с кровати, на которой лежала и плавно приблизилась к нему. Потянула за плечи, поворачивая мужчину лицом к себе, и принялась помогать ему с галстуком.

— Давай не будем сегодня ругаться. Ты придешь вовремя, я что-нибудь приготовлю. Что-нибудь из твоих любимых блюд. Потом мы можем провести вечер вместе. Займемся чем-нибудь интересным.

Ее холеные ладони скользнули по шее и груди мужа. Таня засмотрелась на свой новый маникюр с изысканным дизайном.

— Тань, ты о чем?

— Я твоя жена, Матвей. И я тебя хочу.

— Да, ладно!

— Почему ты мне не веришь. — Она попыталась поцеловать его, но мужчина увернулся.

— Таня. Я должен тебе кое-что сказать. Я тебя не люблю. Знаю, что с разводом возникнут проблемы. Поэтому пока мы не будем разводиться, а просто поживем, как соседи, ладно? Ты своей жизнью, а я своей. Можешь делать все, что хочешь. Быть с кем хочешь. Мне нет дела. Все, пока.

— Сволочь! — Таня схватила с туалетного столика, у которого стояла какую-то вещицу, кажется дорогую пудреницу, и запустила в закрывшуюся за мужем дверь.

Она бы не стала напрягаться из-за него, если бы не ее отец. Ее любимый, обожаемый и уважаемый отец. Она любила папу безмерно. Он был ей дороже всего в мире. Дороже даже мамы, не то, что никогда не любимого мужа. Ради него она вышла за Матвея замуж. Ради него согласилась, наконец, завести долгожданного внука… или внучку. Нет! Внука! Таня после свадьбы оставила девичью фамилию и теперь планировала родить сына, чтоб их фамилия продолжилась в нем.

Девушка посмотрела на свое отражение в зеркале. Разве Матвей достоин такой красоты? Разве он не должен понимать, что она — это сокровище, которое нужно беречь и баловать.

Татьяна провела расческой по своим волосам, цвета льна. Она очень гордилась цветом своих волос. Ведь он был таким светлым, почти белым от природы, а не от гидроперида. Глаза у нее были светло-серого цвета, а брови и ресницы, в отличие от волос были темными. В институте Таня участвовала в каком-то конкурсе красоты и победила. Фигурой ее природа тоже не обидела. Длинные красивые ноги, третий размер груди, тонкая талия — только достоинства и никаких недостатков.

Почему же тогда она должна страдать из-за недостатка внимания собственного мужа! Конечно, Таня могла давно уже найти себе любовника. Вниманием ее обделял только муж-негодяй. Но девушка очень боялась, что ее отец все узнает. А она обещала ему, сделать все возможное, но укрепить их брак с Матвеем, а не рушить его.


* * *

Стрелка настенных часов, которую Матвей гипнотизировал уже в течение получаса, медленно ползла к полудню. В двенадцать часов должна прийти София. Он не видел ее чуть меньше недели, и сейчас почему-то немного волновался. Придет ли она? Нужны ли ей еще их беседы?

Мужчина откинулся в кресле. А потом повернулся к окну, у которого стоял его стол. За окном цвело лето. И, похоже, в этом году оно будет настоящим летом. С жарой, которая будет держаться до конца августа. Это было бы просто прекрасно. А может в июле опять станет холодно и вода в водоемах опять, как в прошлом году остынет за одну холодную ночь. И купальный сезон закончится, так и не начавшись.

Негромко хлопнула дверь, закрываясь. Матвей повернулся.

— Здравствуйте, Матвей Александрович. Я немного опоздала….

На пороге стояла София. В легком летнем сарафанчике и с распущенными волосами, она была так не похожа на ту подавленную депрессией девушку, которую он знал. В больнице Софка ходила в спортивном костюме и не пользовалась косметикой. Но все равно он находил ее очень красивой. А сейчас, когда в ее глазах появился радостный блеск, она была просто прекрасна.

— Проходи, София, — он встал и подошел к ней. Взял за руку и подвел к стоящему, у его стола креслу. — Я вижу, ты прекрасно себя чувствуешь.

— Да. Я снова живу. У меня такое чувство сейчас, как-будто я могу горы свернуть, понимаете?

Он кивнул. Видимо курс ее лечения был окончен. В терапии она больше не нуждалась. Девушка рассказывала о времени прошедшем после выписки, обо всем, что за эту неделю с ней произошло, о старой подруге, о том, что родители обещали ей помочь с восстановлением в институт. О том, что она скоро найдет себе работу. Что скоро у нее появятся новые друзья. София была полна жизни, полна надежды. Их разговор больше не походил на те беседы, что происходили в период ее лечения.

— Похоже, Софка, ты больше в моей помощи не нуждаешься. Завтра приходи за выпиской.

— Но Матвей Александрович, — кажется, она расстроилась, — вы говорили, что мы будем встречаться с вами еще в течение двух месяцев….

— Говорил. Но в этом больше нет необходимости.

— Ну, тогда, до завтра.

— Пока, София.

Девушка вышла из кабинета, оставив после себя тонкий запах духов. Матвей оперся локтями о стол, сцепил руки в замок и уронил на них голову. Он снова подумал о своем отце и о том, как бы он все-таки отнесся к разводу с Таней.

Его отец был очень постоянным и старомодным. Он предпочитал бриться опасной бритвой и сына к этому приучил. С юности он дружил с Таниным отцом, и они как в старые времена решили скрепить свой в то время только начинающийся и неустойчивый бизнес кровными узами. То есть свадьбой детей.

Александр Николаевич тоже был сыном психотерапевта. Поэтому за своего сына он все решил чуть не с самого рождения. Где он будет учиться, где работать. С детства Матвей проводил свободное время в психиатрической больнице, где в то время работал его отец. Присутствовал при приеме нового больного, ходил с отцом на ежедневные «обходы», тихо сидел в его кабинете, когда он долго писал что-то за своим столом, и читал медицинские словари. В одиннадцатом классе, отец вместо словаря, наконец, вручил ему «Психоанализ» Фрейда.

Парень не сопротивлялся выбору отца. Ведь ему с детства внушали то, что психология и психиатрия — семейное дело Ольховских. К тому же всевозможные мании, фобии и прочие болезни души он находил странно привлекательными для себя.

Привыкший к послушанию и безусловному отцовскому авторитету, Матвей так же не стал сопротивляться браку, как и работе. Но сейчас он впервые задумался о том, прав ли на самом деле был его отец? Он ведь так и не смог полюбить свою жену. Не смотря на то, что они были женаты почти десять лет.

Зато эту девушку, Софию, он полюбил. Теперь нет смысла сопротивляться, это действительно любовь. Завтра она придет в последний раз….

Матвей вдруг представил, как Софка сейчас идет по улице, и летний ветерок играет с ее сарафаном. А она улыбается и пытается удержать подол, чтоб он не поднялся выше приличного. И прохожие мужчины оборачиваются ей в след. Эта мысль окончательно испортила ему настроение.


* * *

София все для себя решила. Если она не будет для Матвея пациенткой, значит, сможет стать кем-то другим. Но она не хотела его терять. Он был нужен ей каждый день. Она эту неделю-то прожила постоянным ожиданием их встречи. К тому же девушка чувствовала, что и она ему не совсем безразлична. Не могут же обманывать его глаза и его улыбка, и его нежные рукопожатия. Она хотела быть с ним. Значит нужно что-то делать. Какой-то серьезный шаг. И уж если он на него не ответит, тогда она и подумает, как быть дальше.

Правда была одна проблема…. Но девушка надеялась, что сможет справиться со всем, лишь бы быть с этим мужчиной всегда.

Ей было с ним спокойно и комфортно. Он так хорошо ее знал, понимал все, что она пыталась ему сказать с полуслова.

Была ли это любовь? София задумалась. Возможно, это она и есть.

Девушка повернулась на другой бок, на кровати, на которой пыталась уснуть, и представила себе как ее доктор (кстати, он ей, теперь, никакой и не доктор), обнимает ее за талию, притягивает к себе и целует…. Девушка улыбнулась, обняла подушку и скоро уснула.

Бессонница ее прошла и теперь ни тревожные, ни радостные мысли не могли помешать ее крепкому и здоровому сну.

Глава 8

На следующий день ровно в полдень София вошла в кабинет Матвея Александровича в последний раз. Доктор, поздоровавшись с ней как обычно, протянул ей выписку и улыбнулся.

— Ну, вот, София. Наша с тобой работа закончена. Ты молодец. Если будет нужна моя помощь, ты всегда можешь получить ее здесь. Я не буду говорить, что надеюсь никогда больше с тобой не встретиться. Это неправда…. В идеале, для коррекции твоего состояния, тебе бы не помешало появляться у меня пару раз в год.