– Странно, – послышался его хриплый шепот, – до этого я и не знал, что этот соус может быть настолько сладким.

Тихо рассеявшись в ответ, Шеннон полностью закрыла глаза.

Ей было так хорошо, так сладко и тепло. Сейчас она лежала в объятиях ее собственного Бога и кем он окажется для нее через минуту старалась даже не думать.

Почувствовав, как крепкие руки любовника нежно подхватили ее, унося куда-то вверх, девушка, даже не открывая глаз, посильнее прижалась к его груди.

Мануэль перенес ее в заполнившуюся теплой водой ванную. Сев позади, он прислонил ее спину к своей груди и, намочив в воде мягкую губку, начал не спеша обмывать ее тело.

Пребывая в сладкой истоме, Шеннон позволяла делать с собой все, что угодно. Сейчас она походила на гулящую кошку. Такую же ненасытную, требовательную, но и такую ласковую и ручную. Усмехнувшись такому сравнению, брюнет осторожно прошелся губкой по ее лицу, тщательно смывая остатки соуса и черных чернил.

Ему бесспорно нравилась ее временная покорность, но так же он вынужден был признать, что временами его забавляло и ее сопротивление. Он всегда был охотником. И добыча, которая сразу же так охотно сама шла в его сети, его мало привлекала. Но Шеннон была другой. Она не была хищной кошкой, но и ручным котенком ее назвать было сложно. Сейчас она походила на того самого ангела, который когда-то бросился под колеса его автомобиля.

«Золотая середина» – Насмешливо подумал он.

Его золотая середина…

– Не нужно врача. – Вдруг тихо выдохнула Шеннон.

Открыв глаза, она повернула голову так, чтобы увидеть его лицо.

– Не нужны мне никакие уколы, кольца или спирали. У нас и так все неплохо получается.

Мануэль задумался.

Конечно насчет укола повышающего чувствительность точки «G» он намеренно преувеличил. Шеннон это было явно ни к чему. Уж в чем-чем, но в чувствительности она превосходила многих. А вот то, что они занимаются незащищенным сексом – его действительно мучило. Особенно после сегодняшнего.

– Вставить кольцо – совсем несложно, ты могла бы и сама это сделать… – Начал уверять он, однако протестующий взгляд карих глаз, заставил его остановиться.

– Но я этого не хочу. – Упорно возразила она, нехотя возвращаясь из сладостной эйфории в суровую реальность.

Его глаза слегка потемнели.

Понимая, что, похоже, их раю вот-вот наступит конец, Шеннон тяжело вздохнула, готовясь к новым поучениям.

– Хочешь ребенка? – Сурово спросил он.

Неопределенно поведя плечами, девушка усмехнулась.

– Я где-то слышала, что беременных женщин на время выпускают из тюрьмы. – Сквозь легкую улыбку вспомнила она.

Резко оттолкнув ее спину от себя, Мануэль смерил ее своим презренным взглядом.

– И это твой план? Ты готова забеременеть, лишь бы у тебя представился шанс избежать наказания? – Не веря собственным ушам, спросил он.

От его взгляда у нее прошелся мороз по коже. Отчего-то захотелось плакать и скрыться в углу темного чулана.

Однако, никак не выразив охвативших ее сантиментов, Шеннон лишь холодно взглянула в его раскаленные злостью глаза.

– А ты хочешь трахать меня тут каждый день, ничего не пообещав взамен? В этом мире все продается и все покупается. – Сгоряча высказала она самое первое, что пришло в голову.

– Готова стать шлюхой? – Приподняв бровь, тут же спросил он.

– Ты меня ею уже сделал!

Обомлев от такого замечания, Мануэль резко поднялся и покинул ванну.

Он злился. Злился как на нее, так и на себя. В некотором роде Шеннон была права. Она пришла к нему девственницей. Хоть и воровкой, но девственницей! И последующие разы он брал ее без ее полного согласия. Но ведь, в конце концов, она хотела его. Черт, и почему все самое легкое всегда постепенно перерождается в самое сложное?!

Чувствуя, что начинает запутываться в собственных мыслях и эмоциях, Мануэль раздраженно потянулся за широким полотенцем.

– А ты хоть подумала, что станет с ребенком? Готова выбросить его на улицу ради своей свободы? У тебя что, совсем совести нет?

На этот раз ее глаза помрачнели от негодования.

– Не говори мне о совести! – Шипяще изрекла она. – Уж мне прекрасно известно о такой жизни.

– Видать тебе она настолько нравится, что ты готова и неповинного младенца обеспечить такой же.

– А ты думаешь, что люди, живущие не в таких шикарных условиях, хуже тебя? Думаешь, что раз беспризорник – значит, недостоин вообще жить на этом свете?!

Насухо вытерев свое тело, Мануэль обернул бедра полотенцем.

– Если бы я так думал, я бы с тобой не спал. – Тихо изрек он. – Но о тебе я был лучшего мнения. По крайней мере, в этом вопросе.

Ничего не сказав в ответ, Шеннон лишь молча смотрела на то, как он собирает свои разбросанные по полу вещи.

– Мне нужно уехать на целый день по делам. Развлекай сегодня себя сама. Но не вздумай вытворить чего-нибудь из ряда вон выходящего. У дверей постоянно дежурит пара охранников. Так что не советую их злить. Обед и ужин тебе принесет Роза. И будешь ли ты это есть или нет – мне наплевать.

– Мне нужна одежда. – Вдруг бойко вставила брюнетка.

– Тебе она не нужна. К тому же, мне ты больше нравишься голой. – Усмехнувшись, заявил он. – Для врача тебе одежда тоже не понадобится. Ему все равно придется тебя раздевать.

– Я не хочу врача!

– А я не хочу детей! – Оставив последнее слово за собой, Мануэль открыл дверь и быстро вышел из ванной.

Оставшись одна, Шеннон невидящим взглядом погрузилась в пустоту. Согнув ноги в колени, она обхватила их руками и горько всхлипнула.

Только сейчас до нее начал доходить весь смысл сказанных в порыве злости слов. Господи Боже, она готова была пожелать такой же участи несчастному малышу, и не какому-нибудь, а своему собственному! Да как она вообще могла сказать такое? Такой жизни, какой жила она, она бы никому не пожелала, а тем более собственному чаду.

Ненавидя себя за произнесенные слова, девушка закрыла глаза и уронила голову на колени. Из-под сомкнутых ресниц тотчас появились две крупные слезинки.

Тихо проплакав в ванной ещё некоторое время, Шеннон постепенно вновь смогла собраться. Стерев изрядно остывшей водой слезы со щек, она тщательно вымыла голову и наконец-то полностью чистой вышла из ванны.

Обтёршись полотенцем, девушка расчесала свои влажные волосы и прошла в ярко освещенную солнечными лучами спальню.

Устало вздохнув, она, скрестив ноги, присела по центру кровати и, упершись подбородком в свою ладонь, принялась монотонно качаться из стороны в сторону. Вскоре это ей надоело и, переведя взгляд на закрытую дверь, она мысленно представляла, что та вот-вот распахнется. Но прошло больше часа, а дверь так и не открылась. Устав и от этого, Шеннон поднялась на ноги. Измеряя комнату шагами, брюнетка вновь задумалась о побеге. Если Мануэль говорит правду и снаружи ее постоянно караулят два охранника, то выбраться отсюда ей, и правда, будет весьма проблематично. Вот если бы только она была уверена, что у ворот ее поджидает Джеф, то рискнуть все же стоило бы. Но пока у нее остаются одни лишь догадки.

Больше всего в жизни Шеннон не любила неопределенность. Она привыкла четко выбирать свое направление – идти либо направо, либо налево. Но та ловушка, в которую она попалась сейчас, не давала ей подобного выхода. Ей придется смириться и ждать подходящего случая для побега. А пока она бессильна. Угнетенная подобными мыслями, девушка вернулась на кровать.

Внезапно в дверь тихо постучали. Оглянувшись, она увидела, как на порог комнаты зашла темнокожая служанка, а за ней все тот же здоровый охранник, с глазами которого она встретилась ещё в прошлый раз. Рефлекторно прижав к себе и без того плотно прижатое к телу полотенце, она посмотрела на новый поднос.

Роза оставила еду как обычно на письменном столе и, забрав так и не тронутый завтрак, удалилась из комнаты.

На этот раз Шеннон перестала разыгрывать из себя сытую героиню. Подойдя к столу, она посмотрела на содержимое подноса. От мясного рагу пахло невероятно вкусно. Присев в кресло, девушка с удовольствием опустошила широкую тарелку. Запив еду стаканом ананасового сока, взгляд Шеннон вдруг наткнулся на небольшую коробку, лежащую в стороне от тарелки. Открыв ее, она достала оттуда маленькую картонную коробочку, а так же короткую записку, написанную красивым, размашистым подчерком.

«Раз не хочешь видеть врача, значит, используй сама»

Без труда догадавшись о хозяине столько многословного письма, Шеннон критически осмотрела картонную упаковку. Как и предполагалось, в ней было то самое «колечко», о котором говорил Мануэль ранее. С виду оно чем-то напоминало обычный презерватив, только без дополнительной «шкурки» латекса. Ознакомившись с инструкцией, Шеннон вдруг едко усмехнулась и, отбросив коробку на прикроватную тумбочку, вытянулась поперек широкого матраса.

– Тоже мне, умник нашелся. Мог бы сначала инструкцию прочитать. – Потягиваясь, насмешливо съязвила она. Однако то, что врач к ней, по всей видимости, так и не придет, заметно улучшило ее настроение.

Проведя весь день на кровати, Шеннон вконец измоталась от скуки. В комнате не было даже ни одной книги. А просить чего-то у слуг Мануэля она не хотела, так же как и у хозяина. Ближе к вечеру в спальню снова пришла Роза. Заменив один поднос на другой, она вновь молча удалилась из комнаты.

Расправившись с новым блюдом, Шеннон весь вечер провела у окна. Присев на широкий подоконник, она опустошенно смотрела на ухоженный сад огромной виллы Мануэля Конте. В сумерках местность выглядела более таинственно и романтично. Осмотрев каждый темный закоулок обширного сада, Шеннон то и дело поглядывала на ворота. Она так надеялась увидеть там высокого блондина, что даже не заметила, как через центральные врата на территорию поместья въехал черный, как сама ночь, спортивный «Ламборджини». Поспешно отпрянув от окна, девушка включила ночник и в свете мягких, приглушенных лучей вернулась на кровать. Немного нервничая, она слегка прикусила нижнюю губу и, затаив дыхание начала неотрывно смотреть на закрытую дверь. Признаться в том, что она ждала Мануэля, Шеннон не могла даже самой себе. Однако это не мешало ей прислушиваться к каждому шороху издаваемому за дверью. Но после длительного часа ожидания в ее спальню так никто и не пришел. Недоуменно фыркнув себе под нос, брюнетка сонно зевнула и, все еще пребывая в смешанных чувствах, сбросила с себя полотенце, укрылась шелковой простыней и удобно расположилась посреди роскошной кровати. Смотря на свое отражение в зеркальном потолке, Шеннон недовольно надула губы.