Джейн Кренц - Безрассудство

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Хорошо, но я была бы крайне благодарна, если бы ты не тащил меня за собой через всю залу. На нас уже смотрят.

– Пусть смотрят.

Феба только вздохнула. Он был сейчас просто невыносим.

– Куда мы так спешим?

– Домой.

– Прекрасно, – отозвалась Феба, – все равно вечер безнадежно испорчен.

«Ад и все дьяволы! Каким образом Бакстеру удалось выжить?»– недоумевал Габриэль. По всем человеческим меркам он должен быть мертв.

Карета пробиралась по запруженным экипажами улицам. Габриэль не отрывал пристального взгляда от Фебы, не в состоянии проникнуть в ее мысли. Он не знал, что означало для нее возвращение Бакстера, и теперь испытывал тревогу и страх, каких, ему еще никогда в жизни переживать не доводилось.

С той самой минуты, как Габриэль повстречал Фебу, ему пришлось вести бой с тенью, призраком Бакстера. Он всегда был где-то рядом, и не так легко было изгнать его из памяти Фебы. А вот теперь придется иметь дело с живым Бакстером. Почему этот негодяй не умер?

Рука Габриэля гневно сжимала рукоять прогулочной трости. Он хотел как можно скорее вернуться с Фебой домой, но карета ехала все медленнее. Улицы были переполнены каретами, колясками, щегольскими экипажами. Приближалась полночь, высший свет фланировал с одного бала на другой. Это сумасшествие затихнет только к рассвету.

Они бы уже давно добрались пешком, но на Фебе были легкие бальные туфельки, которые в один миг изорвутся о камни. К тому же на улице можно повстречаться с грабителями. «В городе небезопасно», – напомнил себе Габриэль.

Правда, на балу тоже подстерегают враги.

Так что, если уж выбирать, он предпочитает улицу.

Бакстера все считали погибшим.

Габриэль внимательно вгляделся в непроницаемое лицо жены.

– Что он сказал тебе?

– Он мало что успел сказать. – Феба говорила медленно, не отрывая глаз от окна. – Если честно, я даже не могу вспомнить его слова, настолько была потрясена, увидев его. Я не сразу поверила, что это действительно он.

– Феба, я хочу знать, что он тебе сказал.

Она повернула голову и встретилась с Габриэлем взглядом.

– Он сказал, что не был пиратом…

Габриэль опустил глаза и заметил, что его рука сжалась в кулак на рукояти трости. Но он заставил себя разжать пальцы.

– Конечно, он должен все отрицать… Разумеется. Какой же пират сознается в своих преступлениях? Что еще он сказал?

Феба покусывала нижнюю губу. Габриэль уже знал ее привычку: это означало, что Феба глубоко задумалась. Он подавил стон. Один Бог ведает, как далеко заведут эти размышления. Феба чересчур умна, а ее воображение может поспорить даже с его воображением писателя.

– Он сказал, что на островах ты наводил страх на мирных моряков, – пробормотала Феба. – Ты, а не он.

Габриэль был уверен, что именно это он услышит в ответ, но не сумел скрыть свой гнев:

– Черт бы побрал этого негодяя! Гореть ему в аду! Он не только жалкий убийца, он еще и лжец. Ты ведь не веришь ему, Феба?

– Конечно, нет. – Феба отвела глаза от лица Габриэля и снова уставилась на темные, заполненные людьми улицы.

У него внутри все сжалось. Раньше Феба не отводила своего взгляда. Он протянул руку и коснулся ее затянутых в перчатку пальцев.

– Посмотри на меня, Феба.

Она обернулась к нему, ресницы у нее дрожали, и он читал в ее глазах тревогу.

– Да, милорд?

– Ты ведь не поверила Бакстеру, я тебя спрашиваю? – Габриэль сам понимал, что в голосе его звучит не вопрос, а скорее приказание.

– Нет, милорд. – Она опустила взгляд на свою руку, которая почти исчезла в его руке. – Мне больно, Габриэль.

Он понял, что слишком сильно стиснул ее пальцы, и нехотя выпустил их. Надо соблюдать спокойствие и контролировать себя. Он не позволит эмоциям взять верх над рассудком и определять его поступки. Слишком многое поставлено на карту. Он заставил свое тело расслабиться и придал лицу спокойное, даже рассеянное выражение.

– Извини меня, дорогая. Это воскресение из мертвых расстроило нас обоих. Бакстер умеет причинять людям неприятности.

– Габриэль, я должна задать тебе один вопрос.

– Да?

– Существует ли хоть малейшая вероятность, что ты мог ошибиться относительно Бакстера?

Черт бы побрал этого мерзавца! Многого же он добился всего за один вальс. Впрочем, Бакстер всегда умел найти путь к сердцу женщины.

– Нет, – произнес Габриэль, отчаянно надеясь, что она поверит ему. – Бакстер был пиратом. Сомнений быть не может.

– Я просто подумала… могло произойти какое-то страшное недоразумение.

– Если б ты видела трупы, которые оставались лежать там, где поработал Бакстер, у тебя не было бы никаких сомнений.

– Трупы? – испуганно повторила Феба.

– Извини, ты вынуждаешь меня говорить начистоту. Если хочешь, чтобы я избавил тебя от подробностей, верь мне: Бакстер головорез. Ты что, думаешь, пираты придерживаются в своем деле рыцарских правил?

– Нет, конечно, однако…

– В пиратстве нет ни капли романтики. Это кровавое дело.

– Я понимаю. – Но в ее глазах он по-прежнему читал сомнение. Конечно же, ее драгоценный Бакстер не может быть кровожадным чудовищем.

– Феба, выслушай меня внимательно, чтобы нам больше к этому не возвращаться. Ты должна держаться подальше от Бакстера, ты поняла меня?

– Я прекрасно вас слышу, милорд.

– Я запрещаю тебе разговаривать с ним.

– Вы очень понятно выражаетесь, сэр.

– Бакстер законченный негодяй. Он ненавидит меня и попытается использовать тебя, чтобы отомстить мне. Ты слышала, он собирается быть твоим Ланселотом, а мне отведена роль Артура.

В глазах Фебы мгновенно вспыхнул гнев.

– Я не Джиневра, милорд. И не собираюсь предавать вас с кем бы то ни было, что бы ни случилось. – Выражение ее лица несколько смягчилось. – Поверь мне, Габриэль.

– Я всегда считал, что такие хрупкие вещи, как доверие, лучше не подвергать испытанию. Ты не посмеешь и близко подходить к Бакстеру. Ты не будешь танцевать с ним. Ты не будешь с ним разговаривать. Ты не будешь замечать его ни при каких обстоятельствах. Это ясно?

Он не мог разглядеть выражение ее глаз за опущенными ресницами.

– Примерно то же самое приказывали мне мои родные относительно тебя, Габриэль.

– А ты их не послушала. – Он насмешливо приподнял брови. – Я это прекрасно знаю. Но меня ты послушаешься. Потому что ты моя жена.

– Я твоя жена, но хочу, чтобы ты обращался со мной как с равной. Спроси у кого угодно: я не выношу, когда мне начинают приказывать.

– Тебе придется подчиниться моим приказам, Феба. И горе тебе, если ты ослушаешься!

Он дурно обошелся с ней.

Габриэль отослал слугу и снова и снова мысленно повторял весь разговор, который произошел между ним и Фебой. Он наполнил бокал бренди и принялся расхаживать взад и вперед по своей спальне.

Он дурно обошелся с ней, но как он мог еще поступить? В ее глазах уже появилась неуверенность. Бакстер успел посеять сомнение в ее душе.

Габриэль знал, что нужно любой ценой оградить Фебу от Бакстера. Он просто обязан был запретить любое общение с человеком, которого она еще недавно считала своим верным Ланселотом.

К несчастью, Феба терпеть не может приказаний.

Вдруг Габриэль ощутил яростное, непереносимое желание овладеть ею. Отчаянное желание погрузиться в глубины ее податливого тела буквально опалило его. Когда она отдавалась ему в постели, он чувствовал полную уверенность в ней. В миг, когда он проникал в жар ее лона, Феба принадлежала только ему.

Габриэль остановился и поставил бокал бренди на столик. Затем подошел к двери в соседнюю спальню и распахнул ее.

Комната Фебы была погружена во мрак. Он подошел к кровати и нахмурился, заметив, как тревожно мечется во сне его жена. Феба спала, но с губ ее вырывались тихие жалобные вскрики. Он словно почувствовал ее страх и понял, что она вновь во власти кошмара.

– Феба, проснись. – Присев на край кровати, Габриэль обхватил ее за плечи и легонько встряхнул. – Открой глаза, дорогая моя. Тебе опять что-то приснилось?

Ресницы Фебы дрогнули. Она проснулась, словно от толчка, и приподнялась на локтях. На миг глаза ее дико раскрылись, но затем она постепенно разглядела мужа.

– Габриэль?

– Тебе не о чем беспокоиться, дорогая. Я с тобой. Тебе приснился дурной сон?

– Да. – Она покачала головой, словно пытаясь отогнать кошмар. – Тот же самый, что снился мне в «Дьявольском тумане», после того как я выбралась из подземелья. Я была в темноте, и двое мужчин протягивали ко мне руки. Они оба обещали спасти меня, но один из них, несомненно, лгал. Я должна была сделать выбор.

– Это только сон, Феба. – Габриэль обнял ее.

– Знаю…

– Ты забудешь о нем. Я помогу тебе, как и в прошлый раз. – Он опустил ее на подушки и встал.

Феба покорно следила, как он расстегивает халат, небрежно бросает его на пол. Несколько отрешенно она смотрела на его мускулистое тело, поднявшуюся от желания мужскую плоть, но не возразила, когда он, откинув одеяло, скользнул к ней в постель.

– Иди ко мне, моя дорогая. – Габриэль протянул к ней руки, стремясь пробудить в ней желание, которое всегда мгновенно вспыхивало в них обоих. Ему было необходимо убедиться в эту ночь, что она по-прежнему готова ответить на его ласки.

Габриэль испытал глубочайшее облегчение, когда руки Фебы медленно обняли его. Он коснулся губами мягкого бугорка ее груди, заставляя себя не торопиться, желая пробудить в ней то же чувственное пламя, что бушевало в нем.

Но он не владел собой. Отчаянная жажда обладать ею победила все доводы разума Габриэля, воля отступила под натиском взорвавшегося изнутри желания. Он должен убедиться, что она по-прежнему принадлежит ему.

– Я не в силах ждать, Феба.

– Я знаю. Я готова.

Он пылал. Кровь клокотала в его жилах, когда он раздвинул ноги Фебы и лег между ее шелковых бедер. Он помог себе рукой, с хриплым, невнятным восклицанием приподнялся и вошел в нее.