Джейн Кренц - Безрассудство

– Но, папа…

– Оставьте нас, Феба, – тихо распорядился Габриэль, – мы с вами поговорим позже.

– Я хочу обсудить все сейчас – Она сжала маленькие кулачки. – Вы решаете мою судьбу. У меня есть что сказать по этому поводу. Если вы полагаете, что имеете право вдвоем, без моего участия, обсуждать все подробности, то очень ошибаетесь.

– Хорошо, дорогая, – вздохнул Кларингтон. – Так что же ты имеешь против брака с Уальдом?

Феба глубоко вздохнула, разжала кулачки и крепко прижала взмокшие ладони к холодной ткани юбки.

– Я всегда давала вам ясно понять, сэр, что выйду замуж только по любви. Если уж я вынуждена говорить обо всем открыто, слушайте: Уальд никогда не объяснялся мне в любви. Я не собираюсь выходить замуж, пока не буду уверена в искренних и взаимных чувствах. Я не выйду замуж только потому, что Уальд ощутил в себе рыцарский порыв благородства.

– Феба, ты ведешь себя как романтическая девчонка, начитавшаяся книг, – махнул рукой отец. – Уальд совершенно прав. После вчерашних событий мы не можем больше позволить тебе жить, повинуясь собственным прихотям, и совершать одно безрассудство за другим.

– Он так сказал?! – Феба пронзила Габриэля взглядом.

– Да, это его слова, и я вполне согласен с ним, – подтвердил Кларингтон. – Уальд готов взять на себя ответственность за тебя, и я должен признаться, что с радостью передам ему это бремя.

– А что, если я не желаю быть под пятой своего мужа?! – в ярости крикнула Феба.

– Я не вижу иного выхода. Единственный способ обуздать тебя и сладить с твоей эксцентричностью – выдать замуж, – продолжал Кларингтон. – Пора замуж, моя юная леди. Господи, тебе скоро двадцать пять. Ты богата, и в этом главная причина наших опасений. Страшно вообразить, что могло произойти не далее как вчера!

– Папа, это случилось не по моей вине.

– Не по твоей вине?! – взорвался Кларингтон. – А ты знаешь, сколько еще таких килбурнов рыщет вокруг? Уальд совершенно прав, рано или поздно твоя необузданность доведет до серьезной беды. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, и передаю тебя под защиту надежного мужа!

Отчаяние затопило Фебу.

– Ну пожалуйста, папа, мне нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Мне нужно обсудить все с Уальдом.

Габриэль холодно взглянул на нее, поднося свой бокал к губам.

– Что касается меня – мне нечего с вами сейчас обсуждать. Отправляйтесь в свою комнату. Когда потребуется, мы пошлем за вами.

Феба лишилась дара речи. Ее отсылали наверх, в спальню. И кто? Тот самый человек, которого она считала благородным рыцарем, тот, кто был тайным идеалом ее души, тот, кого она любила. Это переходило все границы.

– Милорд, для меня вы ничуть не лучше Килбурна! – выпалила она.

Ненадолго воцарилась гнетущая тишина.

– Феба! – загремел отец. – Ты немедленно извинишься. Ты не смеешь сравнивать графа Уальда с этим охотником за приданым!

Феба быстро провела рукой по глазам, прогоняя ненужные слезы.

– Я вовсе не это имела в виду. Просто Он такой же напыщенный, самоуверенный ханжа, как и Килбурн. – Она в последний раз страдальчески оглянулась на Габриэля. – Я думала, вы мой друг. Я думала, вы-то понимаете мои взгляды на любовь и замужество.

Прежде чем кто-то из мужчин нашелся что ответить, она развернулась и стремглав выбежала из комнаты.

Выскочив в холл, Феба пулей промчалась мимо матери и сестры, не обращая внимания на их озабоченные лица.

Подобрав юбки, она взлетела по лестнице, ворвалась в свою комнату и ничком бросилась на кровать. Она не могла больше сдерживать слезы.

Через четверть часа гроза улеглась, сменившись неестественным спокойствием. Она осушила глаза, вымыла лицо и тихо уселась ждать своей участи.

Через двадцать минут ее вызвали в библиотеку. Феба держалась спокойно и тихо. Медленно спустилась по лестнице, вежливо подождала, пока дворецкий отворил ей дверь.

Ее отец сидел в том же самом кресле. Он уже пригубил следующий бокал бренди. Габриэль стоял у камина. Он пристально взглянул на нее, когда она с покорным видом вошла в комнату.

– Вы посылали за мной, папа? – с подчеркнутой вежливостью спросила Феба.

Кларингтон с подозрением глянул на нее.

– Мы все уладили, дорогая. Вы с Уальдом поженитесь в конце сезона.

У Фебы все перевернулось в душе, но она сумела сохранить внешнее спокойствие.

– Хорошо. Если это все, что вы хотели мне сказать, позвольте мне подняться к себе в спальню. Я неважно себя чувствую.

Черные брови Габриэля резко сошлись на переносице.

– Что с вами, Феба?

– Немного болит голова, милорд. – Она повернулась и медленно вышла из комнаты.

На следующее утро незадолго до рассвета Феба надела свое лучшее платье для поездок и выбросила два больших саквояжа из окна своей спальни. Затем связала из нескольких простыней веревку.

По импровизированной веревочной лестнице она спустилась в сад, подобрала саквояжи и вышла из ворот дома.

Она смешалась с торговцами сбитнем и молочниками, обслуживающими жителей Лондона ранним утром. В этот час улицы были заполнены спешащими на рынок деревенскими жителями и их тележками со всякой снедью. На Фебу никто не обратил внимания.

В семь часов Феба уже садилась в дилижанс, который должен был доставить ее в Сассекс. Зажатая между пухлой дамой, увенчанной серым тюрбаном, и сельским сквайром, который благоухал джином, Феба предалась размышлениям о своей судьбе.

Габриэль призвал на помощь все свое самообладание, желая сдержать душащий его гнев. Он не мог поверить, что Феба попросту сбежала от него.

Кларингтон и его семейство сидели в гробовом молчании и только следили глазами за метавшимся по гостиной Габриэлем.

Было около десяти. Никто не заметил отсутствия Фебы, пока служанка не понесла чай в ее комнату. За час до этого Габриэль получил загадочное послание. Когда он примчался в особняк Кларингтонов, все уже собрались в гостиной. Ему сообщили, что Феба исчезла.

– Будем надеяться на лучшее, – предположила графиня. – Насколько нам известно, бежала она одна. Это утешает. Никакой другой мужчина на сей раз не замешан.

– «Насколько нам известно…»– ледяным тоном повторил за ней Энтони.

Габриэль метнул на него злобный взгляд. Не хватало еще, чтобы они пришли к заключению, что Феба могла бежать с мужчиной! Проблем и без того хватает.

– Вы думаете, она отправилась в Сассекс?

– Она оставила записку, – поспешно вставила Мередит. – Она пишет, что хочет пожить какое-то время у нашей тети в Сассексе.

– Возможно, это лишь уловка, – заметила графиня, – и Феба хочет, чтобы мы поверили, будто она поехала в Сассекс, а сама тем временем отправится совсем в другую сторону.

– Нет. – Мередит с трудом сдерживала волнение. Глаза ее не отрывались от лица Габриэля. – Она знала, что мы все переживаем за нее, поэтому сообщает нам, куда отправилась, чтобы мы не тревожились.

– «Не тревожились»! – взревел Кларингтон. – Не тревожились?! Девчонка удрала из дома еще до рассвета, никому и слова не сказав, и чтобы мы не тревожились! А что мы, по-твоему, должны делать?

– Успокойся, дорогой, – произнесла графиня, положив руку на локоть супруга. – Все хорошо. Феба вполне может позаботиться о себе.

– Да неужели? – Кларингтон уничтожил супругу одним взглядом. – Это она так заботится о своей репутации? Скажи на милость, что она будет делать, когда все выплывет наружу? Я не удивлюсь, если Уальд откажется от своего предложения.

– Ты не должен так говорить, папа, – выдохнула Мередит.

– Почему же? – пробормотал Энтони. – Ни один человек в здравом рассудке не пожелает получить в приданое сплошные неприятности.

– Феба напугана. – Мередит вскочила на ноги и обвела взглядом собравшихся. – Как же вы не понимаете? Она сбежала, потому что ее хотели выдать замуж, не спросив ее согласия. Вы даже не поинтересовались, что она думает об Уальде.

– Ей нравится Уальд. – Кларингтон нахмурился. – По крайней мере у нас были основания думать, что он ей нравится. Что с ней творится? Она просто лишилась рассудка.

– Я скажу вам, что с ней. – Мередит решительно вздернула подбородок. – Она обнаружила, что вы с Уальдом сами, без нее, решили ее судьбу, словно она лошадь, которую собираются продать лицу, назвавшему наивысшую цену.

Габриэль стиснул зубы.

– Вздор! – отрезал Кларингтон.

– Это чистая правда, – настаивала Мередит. – Я уверена в этом, поскольку именно так чувствовала себя восемь лет назад. Вся разница между мной и Фебой в том, что мне пришлось просить о помощи мужчину, а Феба, конечно же, справилась со своим побегом сама.

– Но, черт побери, зачем ей вообще понадобилось бежать?! – возмутился Энтони. – Папа совершенно прав: Уальд ей нравится.

Мередит в отчаянии топнула ногой.

– Вот как?! А что вам известно о чувствах Уальда?

– Феба знает о моих чувствах, – хмуро произнес Габриэль.

– В самом деле? – Мередит резко обернулась к нему. – Значит, вы объяснились ей в любви, сэр? Вы сказали, что любите ее?

– Бога ради, Мередит, – пробормотал Габриэль, – это вас не касается.

– Ах-ах! Вы этого не сделали. Так что же, сэр, вы любите ее?

Габриэль внезапно ощутил на себе взгляды всех присутствующих.

– Мы с Фебой хорошо понимаем друг друга.

– Я в этом сомневаюсь, – сказала Мередит, – зато твердо уверена в том, что вы понимаете друг друга не лучше, чем мы с Троубриджем восемь лет назад.

– Не правда! – возмутился Габриэль. Мередит вызывающе прищурилась:

– Вы ведь уже признались, что не говорили Фебе о любви. Так что же ей оставалось делать, когда она обнаружила, что ее вот-вот выдадут за вас замуж?

– Она же не маленькая девочка, – сквозь стиснутые зубы процедил Габриэль. – Да и причины удирать у нее не было.

Мередит еще выше задрала подбородок.

– Если вас интересует мое мнение, она просто обязана была убежать. У нее были все основания полагать, что, если она останется и кротко примет все ваши планы, вы и папа все равно не согласитесь выслушать ее. У Фебы очень сильная воля.