Фейвор схватилась за его руку. Еще несколько ярдов.

Наконец они добрались до парадной двери.

Первое, что они увидели прямо на полу перед входной дверью, – портрет Дженет Макларен в полный рост. Кто поставил его здесь? Портрет горел, покрытый краской холст загибался на углах. Вот огонь подобрался к лицу и съел загадочную улыбку, высокомерный нос и прекрасные, слишком много знающие глаза. Пока они смотрели, словно громом пораженные, лицо Дженет исчезло, и открылась подкладка портрета и привязанный к ней большой кожаный мешок. Потом подкладка тоже загорелась, и мешок упал с того места, к которому был прикреплен.

– Рейн?..

Он опустился на колени, быстро поднял тяжелый кожаный сверток, развязал завязки…

Свирепый кельтский лев, с ладонь человека, смотрел прямо на него рубиновым глазом.

– Клад Макларенов… – пробормотал Рейн.

– Ты думаешь… кто-то поместил его здесь только для того, чтобы ты нашел? – спросила она.

Кто-то это сделал. Рейн посмотрел на пустую раму картины, и вдруг лицо его озарилось нежностью, теплотой и железной уверенностью. Он снова завязал узел и сунул мешок за пазуху.

– Рейн… – снова позвала Фейвор.

– Да, – ответил он. – Это моя матушка, Фейвор. Она дала его нам в качестве свадебного подарка, и я буду верить в это до самой смерти.

Он протянул ей руку. Она вложила в нее свою дрожащую ладошку.

Вместе они вышли из горящего замка.

Они шли мимо плачущих гостей и слуг.

Шли и шли, не оглядываясь.