Лесия Корнуолл - Безрассудная страсть

Днем раньше Эрика и десятку его головорезов повесили, и все вздохнули свободнее. Без них Вена стала намного безопаснее. Но нельзя забывать, что есть много других отчаявшихся людей, бывших солдат, которые пойдут на все ради выживания.

– Думаю, я куплю чалого жеребца, чтобы ездить на нем в деревню и ухаживать за девушками, – задумчиво сказал Донован и нахмурился. – Или, ты полагаешь, гнедой будет более впечатляющим?

– Я думаю, – вздохнул Томас, – что мне стоит пойти на прогулку.

Он оставил рядом с Донованом бутылку шнапса, велел ему отдыхать и понадеялся, что к моменту его возвращения тот уже будет спать.

День выдался погожим – морозным и солнечным. Говорят, Вена прекрасна весной, но он этого не увидит. Пока у него не было других планов помимо прощания с Донованом. Возможно, отправится в Египет, или в Индию, или в Америку. Он может купить землю, ферму. Но, поразмыслив, Томас отбросил эту идею. Ему не хотелось заводить хозяйство в одиночестве. Что ж, по крайней мере у него есть деньги, чтобы путешествовать в течение ближайших нескольких лет.

– Мистер Меррит?

Подняв голову, Томас увидел Доротею Халлам. За ней шла служанка с коляской. Он коснулся полей шляпы.

– Здравствуйте, миледи. Какой прекрасный день для прогулки. Это тот самый малыш, чей портрет я видел в ваших часах?

Женщина одарила его очень странным взглядом.

– Нет, мистер Меррит. Это сын Джулии. Его зовут Джейми.

У Томаса земля ушла из-под ног.

– Сын Джулии?

У Джулии есть сын? Но кто отец? Темберлей умер. Значит, Стивен? Он нахмурился.

– Да. Ему почти девять месяцев. Крупный бутуз для своего возраста, не правда ли?

– Да? Наверное.

Ребенок смотрел на него серьезными серыми глазами. По мнению Томаса, он выглядел в точности так же, как малыш на портрете, но, с другой стороны, все младенцы похожи, разве нет? Это сын Джулии и Дэвида. Или Стивена. Его пронзила острая зависть – словно удар кинжалом. Он вгляделся в лицо крохи, желая увидеть в нем черты Джулии. Да, вот они. Изящный разлет бровей, высокие скулы, тонкие черты лица. Он будет красив, как мать.

– Слышала, вы покидаете Вену? – спросила Доротея. – А не найдется ли у вас времени перед отъездом, чтобы зайти к нам? Сегодня вечером у нас прием, а завтра утром венчание в церкви Миноритенкирхе. Вы приглашены.

Джулия завтра выходит замуж? Так скоро? Он заставил себя улыбнуться.

– Боюсь, что нет, миледи. Я уезжаю утром.

Доротея нахмурилась.

– Куда же, если не секрет?

– В Индию, – ответил Томас, пробуя это слово на вкус. Не понравилось. – Но сначала в Бельгию.

– Понимаю.

Даже интересно, что она понимает. Доротея выглядела озадаченной, и он, не зная, что добавить, еще раз коснулся пальцами шляпы и ушел.

У Джулии Лейтон есть сын.

У Джулии Лейтон есть сын.

Томас сидел у окна своего непрезентабельного жилища, вознамерившись прикончить шнапс, к которому Донован не прикоснулся. Бывший камердинер был слишком занят акрами, скакунами, племенным поголовьем, кобылами и урожаем. Овес или, возможно, ячмень и картофель, решил он. И, разумеется, фруктовые деревья. Лошади любят яблоки. Он наймет трех сильных грумов, нет, четырех, и сам их обучит. Но и старшего конюха. У него будет самая лучшая процветающая конезаводческая ферма в Ирландии.

– Ты меня слышишь? – спросил Донован.

– Лучшая конная ферма в Англии, – повторил Томас.

– В Ирландии!

Кажется, Доротея сказала, что мальчика зовут Джейми. Хорошее имя. Он припомнил, что был некий Джеймс Лейтон, драгунский капитан. Его портрет занимает почетное место в Карриндейл-Хаусе. Он видел его на балу по случаю помолвки Джулии много месяцев назад.

Внезапно его будто молнией поразило.

– Как давно мы покинули Англию? – спросил он Донована.

– А зачем тебе? Соскучился?

– Нет. Мы уехали осенью, так?

– В октябре, – уточнил Донован.

– А сейчас февраль.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоился Донован.

Томас начал считать в обратном направлении до дня первой встречи с Джулией на балу. Через несколько недель после этого он оставил Лондон. Томас испытал настоящий шок, когда до него дошла правда, и принялся считать еще раз. Результат не изменился.

Он подошел к зеркалу и уставился на свое отражение. У малыша серые глаза – как и у него, ямочка на подбородке – фамильная черта Мерритов, темные волосы – как у Джулии и у него самого. Еще раз вглядевшись в свое отражение, он выругался и отвернулся.

Он отец.

Это означало, что он покинул ее беременной. Томас принялся мерить шагами комнату, не обращая внимания на вопросы Донована.

Поэтому она не вышла замуж. Поэтому она стала мисс Лейтон и очутилась вдали от дома. Он почувствовал, как стыд уничтожает выпитый шнапс, и довольно скоро окончательно протрезвел. Он не только лишил ее девственности. Он бросил ее беременной и беспомощной. Семья, вероятно, отказалась от нее, а Дэвид Темберлей не пожелал жениться.

– Как, черт возьми, она со всем справилась? – пробормотал он.

Донован молча следил за перемещениями хозяина.

Только Стивен Айвз оказался рядом, чтобы помочь ей, проклятый благородный лорд Айвз. Неудивительно, что она решила выйти за него.

Томас еще раз взглянул в зеркало. Может ли он быть уверен? И прочел непоколебимую решимость в своих глазах.

– Я должен увидеть ее, – проговорил он. – Мне надо знать.

– Увидеть кого? – забеспокоился Донован. – Знать что? Ты меня пугаешь.

Но Томас уже открыл сундук и стал доставать оттуда вечерний костюм, разбрасывая остальные вещи. Отыскав все необходимое, он принялся быстро переодеваться.

– Если она любит его и велит мне уйти, я уйду, черт бы побрал все на свете. Но я должен сказать, что люблю ее и никогда не помышлял бросить ее в таком положении.

Донован встал, тяжело опираясь на костыль, и начал помогать.

– Не надо устраивать такой погром. – Он сам нашел жилет и помог Томасу его надеть, после чего завязал ему галстук. Он расправил фрак, и Томас надел его, от нетерпения не попадая в рукава. – Я никогда не видел тебя таким, – сказал Донован, – тем более из-за женщины. Это княгиня? Костов всадит тебе пулю между глаз, если ты явишься в такое время. Подожди до завтра.

– Завтра будет поздно, – отмахнулся Томас. – Она будет уже замужем.

Он скосил глаза на часы. Девять вечера. Вот-вот начнется бал, посвященный ее помолвке. Айвз пригласит невесту на первый танец. Конечно же, вальс. Он будет улыбаться, смотреть ей в глаза, в танце увлечет ее на террасу под звезды и поцелует.

– Черта с два, – процедил сквозь зубы Томас и схватил плащ.

Томас вошел в бальный зал, не дожидаясь, когда о его прибытии объявят, и сразу увидел Джулию. Она стояла среди гостей и улыбалась. Он сразу начал проталкиваться к ней. На ней было светло-голубое платье, единственным украшением стало лаконичное жемчужное ожерелье. Она выглядела потрясающе, став еще красивее, чем он запомнил ее на том, первом балу.

Жизненный опыт и материнство добавили величия ее красоте. Томас снова почувствовал укол вины. Он должен был оберегать ее.

Когда Томас подошел, оркестр как раз заиграл первые такты вальса.

– Это мой танец, – твердо сказал он тоном, не допускающим возражений.

Она взглянула на него с удивлением, вежливая улыбка исчезла, но Джулии ничего не оставалось – только подчиниться.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она.

Ее взгляд метался по комнате, опасаясь осуждения гостей. Томас не видел Айвза. Впрочем, он и не искал его. Он видел только Джулию. И не мог отвести глаз. Он вдыхал запах ее духов, чувствовал тепло ее тела. Любовь еще сильнее, чем физическое желание, пронзила все его существо.

– Ты помнишь, когда мы последний раз танцевали вальс?

Джулия покраснела.

– Да, конечно. К чему этот вопрос?

Он проигнорировал ее слова.

– Кажется, я тогда сказал, что ты красива.

Джулия промолчала, и он несколько секунд следил за игрой света на крупных жемчужинах ожерелья.

– Спасибо.

– А сейчас ты еще красивее. Даже дух захватывает. Материнство пошло тебе на пользу.

Джулия споткнулась, и он поддержал ее – подхватил, поднял и закружил, так что следующие несколько шагов ее ноги не касались пола. Улыбнувшись, Томас поставил партнершу на ноги.

– Вы раскраснелись, миледи, – заметил он. – Кажется, вам не помешает глоток свежего воздуха?

– На улице мороз.

– И все же нам надо поговорить до того, как ты завтра выйдешь замуж. Может быть, уединимся в библиотеке?

– Только не в библиотеке, – запротестовала Джулия.

Вспомнила библиотеку в доме своего отца? Или Айвз сейчас там?

Она повела его в оранжерею, где остро пахло розами и влажной землей.

– Джейми мой сын? – спросил он и почувствовал, как сжалось горло в ожидании ответа.

– Да. Как ты узнал?

– Сегодня я увидел его с Доротеей в парке. Он очень красивый. Весь в тебя.

Джулия улыбнулась, и ее глаза засияли любовью. Материнской любовью.

– У него твоя улыбка.

– Ты любишь Стивена Айвза?

Джулия с преувеличенным вниманием стала рассматривать свои перчатки.

– Конечно. Я люблю его той же любовью, какой любила… – Она замолчала. – Кажется, тогда ты спрашивал то же самое о Дэвиде. Ты всегда задаешь этот вопрос, являясь на бал, посвященный помолвке?

Томас на секунду закрыл глаза, чувствуя холодное разочарование и гнев.

– Тогда я задам другой вопрос. Ты чувствуешь с ним то же самое, что со мной? Ты видишь звезды, когда он тебя целует?