Томас почувствовал, что у него подгибаются колени, и, наконец, сел. Заметив, что все взгляды устремлены на него, принял независимый вид. Стюарт. Он знал, что этот негодяй мог приехать в Вену. Донован прав: уже одного этого факта было достаточно, чтобы обходить дворец на Миноритенплац, – но часы оставались в его кармане и требовали действий.

Эрик продолжил свою речь, как будто Томас уже согласился на все его условия.

– Там есть терраса. Она опоясывает весь второй этаж. На нее можно взобраться сзади, где нет стражи. При соблюдении некоторой осторожности в темноте вас никто не заметит. – Эрик ухмыльнулся. – Вы умеете быть осторожным? Донован утверждает, что вы первоклассный вор.

Нет. Ничего не выйдет. Он забирался на деревья и горы, но никогда – на стены. Томас скрестил руки.

– Продолжай.

– Проникнув внутрь, можно найти даму или оставить часы там, где их найдет кто-то другой и передаст владелице, – сказал Эрик. – Тогда, возможно, вину за пропажу бриллианта возложат на слуг. Потом придется соблюдать осторожность.

– Потом? – переспросил Томас.

Эрик холодно улыбнулся.

– Услуга за услугу, герр Меррит. Я дал вам то, что вы хотите, а вы взамен должны мне дать то, чего хочу я. Англичане охраняют свой дворец, как будто там находится достояние английской короны. Если так, я хочу, чтобы вы его вынесли.

Томас уставился на Эрика, не веря своим ушам. Он мог очаровать даму и украсть у нее серьгу или в пылу разыгранной страсти снять с пальца кольцо, но он никогда не был взломщиком. Томас попытался испепелить взглядом Донована, сообразив, что слуга изрядно преувеличил его мастерство. Ирландец пожал плечами и сморщился от боли.

– Они хотят орден Подвязки, которым леди Каслри украсила свою прическу к императорскому балу, – сказал он.

– Тиару, – поправил его Томас. – Я понятия не имею, где или даже как…

Эрик рассмеялся. Его смех был низким и не сулил радости.

– Но вы англичанин, выросший в аристократической семье. Вы знаете, в каких местах английские лорды имеют обыкновение прятать ценные вещи. Разве нет?

– Конечно, он знает, – вклинился Донован. Слуга с болезненной гримасой сел, но почти сразу рухнул на спину – от боли или слишком большого количества рома. – Это будет проще простого. Парни Эрика отвлекут внимание, ты проникнешь внутрь, оставишь часы и возьмешь шляпку… или как там ее. Сущие пустяки!

Ну да. Повешение – это тоже милый пустячок.

– А если я не соглашусь?

Эрик вздохнул, достал пистолет и положил на грудь Доновану.

– Нам придется подстрелить вас, мой друг. Мы выстрелим вам в ногу, как Доновану, а потом оставим там, где вас легко обнаружат власти. Баварский посол ищет преступника, напавшего на его супругу. Выдан ордер на арест человека с пулей в ноге. За его поимку, кстати, назначена неплохая награда. Думаю, он не слишком огорчится, если схватят не того человека. На этом проклятом мирном конгрессе все делается исключительно напоказ. На истину и правосудие всем плевать. А поскольку вы не говорите по-немецки и не сможете себя защитить… – Он пожал плечами и сильно нажал рукой на рану Донована. Тот громко заверещал. – Пока суд да дело, герр Донован останется в нашем полном распоряжении.

– Боже мой, Меррит, сделай, как он хочет! – Донован схватил Томаса за руку и испачкал ее.

Запятнан, подумал Томас, глядя на оставленную на его коже отметину. Теперь он один из них.

Томас встретил холодную улыбку Эрика и почувствовал, как по спине потекла струйка пота. Он не мог позволить, чтобы Донован погиб, пусть даже по собственной глупости. Когда – если – они выберутся из всего этого, он…

Что он сделает? Выгонит идиота без рекомендаций?

Взгляд Эрика прожигал дыру в его лбу. Наказание Донована подождет. Сначала надо спасти его от погибели.

– Завтра ночью, – сказал он, чувствуя, что сидит на песчаной отмели в наводненной змеями реке.

– Полагаю, сегодняшняя ночь подходит лучше, – изрек Эрик. – Нет луны.

Томасу нечего было возразить. Он кивнул. Эрик протянул руку, и на этот раз у Томаса не оставалось выбора. Пришлось ее пожать.

Глава 22

Джулия поспешила в свою комнату. По мраморным коридорам прокатывалось гулкое эхо ее шагов. У нее пылали щеки.

День оказался слишком уж насыщенным. Сначала она выстрелила в человека и попала ему в ногу – может быть, даже убила его. Кто-то вернул ей пистолет, и она машинально засунула его обратно в сумочку. Теперь она отбросила сумку в дальний угол.

Стивен не прав. Она совершенно непохожа на Джеймса. Брат был храбрым и умным и не стал бы прятаться в спальне, дрожа как осиновый лист.

Она заставила себя успокоиться и зажечь свечу. Увидев в зеркале свое бледное лицо, она нахмурилась. В ней что-нибудь изменилось? Узнал бы ее Джеймс? Она уже не та маленькая сестричка, которую он любил и баловал.

Джулия вспомнила, что сегодня она не только стреляла в человека, но и позволила Стивену Айвзу себя поцеловать.

Она прикоснулась рукой к губам, все еще ощущавшим этот поцелуй.

Это не был братский поцелуй, да и когда хотят за что-то поблагодарить, целуют не так. Это был поцелуй мужчины, который восхищается женщиной, желает ее, что было ясно даже при ее ограниченном опыте.

Первый поцелуй – на балу в честь помолвки – изменил ее жизнь навсегда. А что будет после второго поцелуя? Поцелуя Стивена?

– Ничего, – пробормотала она. – Ничего изменить невозможно.

Тем не менее Джулия испытала шок, когда ее поцеловал этот мужчина, Стивен Айвз: джентльмен, дипломат, офицер, человек, знавший о ней худшее. Это было совсем не похоже на поцелуй лорда Стюарта – грубый, жадный.

И не похоже на поцелуй Томаса Меррита. Неужели она теперь всегда будет сравнивать с ним всех мужчин?

Она постаралась проанализировать ситуацию. Как же ей быть дальше?

Поцелуй Стивена был поддержкой, исцеляющим бальзамом после событий в парке. Ей хотелось утонуть в его объятиях, забыться и больше никогда не вспоминать, что она стреляла в человека. Она не видела звезд, зато чувствовала себя рядом с этим мужчиной в безопасности.

Джулия взглянула на себя в зеркало. Ее бледные щеки слегка порозовели. Ей нравился Стивен Айвз, очень нравился: умный, добрый, интеллигентный и красивый мужчина, – но она никогда не рассматривала его с точки зрения… поцелуев.

О чем он думал? Она неожиданно испугалась, встретилась взглядом со своим отражением в зеркале и увидела обвиняющие глаза матери, полные возмущения и презрения. Неужели он полагает, что она способна… Нет, не может быть. До сих пор он вел себя с ней безупречно.

Все же всему виной шок, чувство благодарности или какие-нибудь еще эмоции… никак не связанные с отношениями между мужчиной и женщиной. Иначе и быть не может.

Открылась дверь, и Джулия обернулась, думая, что пришел Стивен, чтобы опять поцеловать ее или, хуже того, попросить прощения за дерзость. Но это оказалась Доротея. Ее глаза сияли, щеки горели, и она улыбалась, напоминая довольную кошку с канарейкой в зубах. Рассказал ли ей Стивен о поцелуе? Слышала ли она о стрельбе в парке? Едва ли Доротея стала бы улыбаться, знай она, что Джулия застрелила человека.

– Сегодня я ужинаю с Питером, – сообщила Доротея. – В маленькой гостиной внизу. А потом мы пойдем на концерт.

– Да? Это замечательно. Ты хочешь, чтобы я к вам присоединилась? – спросила Джулия, полагая, что Доротее нужна компаньонка, но та лукаво улыбнулась.

– Как раз наоборот. Я хочу, чтобы ты помогла мне выбрать платье, какое-нибудь яркое, праздничное. Кроме того, я полагала, что вечером ты будешь занята.

Джулия не строила никаких планов. Чета Каслри отправлялась на официальный прием в дом князя Меттерниха. Ее туда, естественно, не пригласили.

– Я не… – начала она, но ее прервал стук в дверь.

Джулии захотелось съежиться. А что, если это Стивен? Доротея наверняка спросит, с какой стати он пришел в комнату ее компаньонки. Она умела читать правду в глазах брата. Джулия представила себе, как он стоит посреди комнаты, сцепив руки за спиной – как нерадивый школьник, а не лорд и не герой-майор, – а Доротея задает ему вопросы. «Я поцеловал твою компаньонку, – скажет он ей, – а теперь пришел, чтобы…»

Интересно, зачем он пришел?

– Ты не собираешься открыть дверь? – спросила Доротея и сделала это сама.

Вошел лакей и поклонился.

– Это принесли для мисс Лейтон. Посыльный сказал, что надо доставить срочно.

Доротея взяла с подноса письмо.

– Князь Талейран? – удивилась она. – Откуда ты знаешь французского посла? И почему он пишет тебе?

Джулия подошла и взяла письмо. Если она и удивилась, то не слишком сильно. Это был день сюрпризов.

– Вероятно, это от его племянницы, Дианы. Мы несколько раз встречались.

– Правда? – Доротея села, ожидая, пока Джулия прочитает письмо. Она явно изнемогала от любопытства. – И о чем вы разговаривали?

Джулия повертела письмо в руках и взглянула на печать. Не Дианина. Да и почерк, которым был написан адрес, казался мужским – твердым, уверенным.

– О чем? Да обо всем. Сплетничали по большей части.

Доротея улыбнулась.

– Я сгораю от нетерпения. Питер часто рассказывает мне разные истории, но ни одна из них еще не была связана с племянницей французского посла. Открывай же скорей письмо.

Джулия сломала печать, пробежала глазами записку и едва не уронила ее. Несколько секунд она молча смотрела на листок бумаги, потом перечитала записку еще раз. Она была написана по-французски, определенно человеком, который ни секунды не сомневался, что его приказ будет выполнен, даже если он замаскирован под очень вежливое приглашение на праздничный ужин, посвященный дню рождения Дианы.