Тай по-прежнему поощрял животное ласковым голосом и поглаживанием руками. Когда Люцифер отреагировал на натяжение недоуздка, повернувшись в нужное направление, похвалы в его адрес удвоились. Жеребец скоро сообразил, что натяжение уздечки, сопровождающееся легкими ударами в бока, означает, что нужно идти вперед, а резкое давление назад призывает его остановиться.

— Думаю, на сегодня достаточно, сынок, — произнес Тай, спешиваясь. — Теперь можешь отдохнуть.

Мустанг захрапел и отступил в сторону, почувствовав, что вес с его спины исчез. Тай обмотал поводья вокруг шеи животного и надежно закрепил, чтобы они не запутались. Люцифер и ухом не повел.

— Ты просто воплощенная мечта, — произнес Тайрелл.

Жеребец тут же положил голову ему на грудь и принялся тереться, пытаясь избавиться от недоуздка. Посмеиваясь, Тай принялся почесывать места соприкосновения ремней с горячей потной кожей животного.

— Прости, сынок, но я оставлю эту штуку на месте. Тебе она совсем не повредит, а мне сэкономит кучу времени завтра, когда я снова буду обучать тебя. Сейчас ты заслужил хороший ужин, а я пойду полежу в ванне, — произнес Тай, имея в виду горячий источник, который Жанна всегда назвала именно так. — Иди побрани Зебру за то, что навлекла на твою голову этих сумасшедших людей.

Некоторое время спустя Жанна подняла голову от трав, которые она сортировала, и заметила, что Люцифер пасется без седока. Ее сердце екнуло от мучительного предчувствия, но она быстро сообразила, что Тай спешился по собственной воле, чтобы дать себе и жеребцу отдохнуть. Девушка вернулась к своему занятию, проверяя сухость листьев. Она убрала одни, источающие сильный аромат, и заменила их другими, намереваясь приготовить из них мази, бальзамы и настойки. Она понимала, что у нее недостаточно времени, чтобы должным образом просушить собранные ею травы, но этот факт не останавливал ее. Так ее руки были заняты делом, хотя мысленно она продолжала вспоминать прикосновение Тая и думала о том, что ей придется навсегда оставить эту долину… и Тая.

«Перестань думать об этом, — приказала себе девушка. — И перестань представлять больного Безумного Джека или поджидающего в засаде Каскабеля, жаждущего твоей смерти. Выброси из головы все, кроме этих трав. Ты не можешь повлиять на старателя, Тая или этого мятежника, но ты вполне можешь приготовить настойку и лекарство для живота, чтобы оставить его здесь для старика. Пока ты еще здесь, ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

За исключением соблазнения Тайрелла».

При этой мысли девушка выронила травы, которые держала в руках. Мысленно обругав себя, она подобрала растения только для того, чтобы выронить их снова, едва она представила, как занимается с Таем любовью. Пальцы ее дрожали и были не в состоянии ничего удержать.

— Ладно, но я, по крайней мере, могу принести немного воды из серного источника, — пробормотала она. — Уж это моим неуклюжим рукам будет под силу.

Схватив небольшой металлический котелок, Жанна направилась к ванне. За последние недели тропинка, ведущая к ней, стала более заметной. И Тай, и она сама обожали нежиться в горячей водичке, наблюдая за тем, как облака, проплывающие над головой, меняют форму. Но они не делили это приятное занятие друг с другом. При воспоминании о том, что однажды случилось в ванне, девушка чуть не выронила котелок. Многое отдала бы она за то, чтобы снова почувствовать на себе нежные, интимные и такие неистовые прикосновения пальцев Тайрелла. Хотя бы еще разок.

Один только раз до того, как они навсегда покинут эту долину.

Окутанная паром, поднимающимся с поверхности воды, Жанна почувствовала, как ее разум снова атакуют воспоминания. Пышная зелень деревьев, блестящая голубизна воды, едва уловимый запах серы заставили ее тело трепетать от желания.

В этот самый момент она увидела, как из источника поднимается обнаженный Тай и выходит на песчаный берег. От его тела исходит серебристый туман, который изменяет форму при каждом движении его сильной мускулатуры. Не в силах пошевелиться, Жанна наблюдала за ним, завороженная языческой красотой этого мужчины, рассматривая, как по его груди, торсу и ногам сбегают струйки воды.

Жанне не нужно было поднимать взгляд на лицо Тая, чтобы понять, что он тоже заметил ее. Его плоть пробуждалась, быстро наливаясь силой, неумолимо и настойчиво являя себя, не желая больше скрываться в темных волосах его паха.

Девушка уронила котелок, и он с громким металлическим звуком ударился о камни. Она этого не заметила, так как ее внимание было полностью сосредоточено на стоящем перед ней обнаженном мужчине. Неосознанно, словно во сне, она стала приближаться к нему.

Выражение лица Жанны было самым сильным афродизиаком, с которым Тайреллу когда-либо приходилось иметь дело. Его захватила дикая, первобытная жажда обладания, тело напряглось так, что он едва мог дышать, а затем пришло отчаяние. Долгое время сражался он со своими потребностями, старался держаться подальше от Жанны, даже не дотрагиваться до нее, чтобы она не подумала снова, будто он считает ее годной только для удовлетворения потребностей плоти. Ночь за ночью проводил он без сна, снедаемый агонией страсти, но тем не менее не позволяя себе отдаться во власть желания, раствориться в чувственных глубинах ее восхитительного тела. Но он понимал также, что никакие испытываемые им адовы муки не сравнятся с тем, что он почувствовал, услышав ее слова: «Я не хочу снова быть твоей шлюхой».

И вот она стоит в нескольких дюймах от него, и в ее серых глазах пылает тот же самый огонь, что заживо сжигает его изнутри.

— Жанна, — хрипло произнес он, — не делай этого!

Глава 37

Тонкие пальцы Жанны прижались к губам Тая, призывая его хранить молчание.

— Все хорошо, — прошептала она. — Я просто хочу… — Не договорив, она наклонила голову и принялась целовать бицепсы Тая. — Да, — прошептала она, дрожа от наслаждения, от осознания близости его тела. — Позволь мне…

Жанна провела кончиком языка по напряженным мускулам его руки, и с его губ сорвался крик, словно от боли, но она знала, что это восклицание было рождено желанием, а не болью. По ее телу пробежала волна возбуждения, заставляя трепетать. Слегка повернув голову, она обнаружила темный плоский диск его соска и стала слегка покусывать, пока он не затвердел.

Тайрелл схватил девушку за предплечья, словно намереваясь оттолкнуть, но не сделал этого. Его руки отказывались подчиняться доводам рассудка. Он просто не мог заставить себя оттолкнуть Жанну, так как слишком долго желал овладеть ее телом. Он крепко прижал девушку к груди, содрогаясь, словно ее ласки причиняли ему физическую боль, а не сильнейшее и изысканнейшее из наслаждений.

— Да, — выдохнула девушка, ощущая, что мужчина, которого она любит всем сердцем, отвечает на ее прикосновения. — Да, ты нуждаешься в этом. Ты нуждаешься… — Теперь ее ласки стали более порывистыми. — Позволь мне попробовать твое тело на вкус. Пожалуйста, Тай. Позволь мне…

Не дожидаясь его ответа, она скользнула вниз, целуя его разгоряченное тело, окутанное легкой дымкой, и ощущая соленый привкус его кожи и силу возбуждения. Дотрагиваться до Тая было для девушки острым наслаждением, граничащим с болью. Она хотела снова раствориться в его объятиях, еще один раз получить в дар его ласки.

Напряженные мускулы бедер Тая уступили ласкам Жанны, которая, полностью отдавшись чувственному исследованию его тела, едва ли сознавала, что сама пылает огнем. Когда Жанна терлась грудью о его бедра и касалась щеками напряженной мужской плоти, она ощущала внутри себя растущее возбуждение.

— Жанна, — задыхаясь, с трудом выговорил Тай. Он едва сдерживался, чтобы, повинуясь ее ласкам, не взорваться в экстатическом порыве. — Милая, бога ради, ты губишь меня. Не делай этого. Я никогда раньше… ты заставляешь меня…

Интимное прикосновение языка Жанны, подобно потоку горячей лавы, смыло все возражения Тая, сожгло его возражения и мысли, оставив лишь чистую радость и невероятный душевный подъем.

Глубоко внутри его горла родился низкий стон, вырвавшийся на свободу и напугавший девушку. Она замерла и, подняв голову, поймала взгляд его зеленых глаз, заставивший ее содрогнуться.

— Я сделала тебе больно? — спросила она.

— Нет.

— Но ты… закричал, — робко заметила она.

— Когда я целовал твое лоно, ты тоже кричала.

Глаза Жанны затуманились при воспоминании об этом, ее тело словно обожгло огнем. Она снова переживала необыкновенные ощущения, испытанные ею в тот вечер, когда рот Тая любил ее, неистово поглощал, звал за собой. Девушка посмотрела на его возбужденное мужское естество, молящее о ласке.

— Не надо, — хрипло произнес Тай, едва сдерживаясь, чтобы не закричать снова. — Ты заставляешь меня терять контроль.

— Но я даже не дотрагиваюсь до тебя, — возразила она.

— Ты делаешь это мысленно. Я ощущаю твои прикосновения, как наяву. Атласная бабочка, такая горячая, такая нежная, такая совершенная. Когда ты приняла меня в свое лоно, я словно оказался в раю. Твой жар сжигает мою душу, и мое тело, и все вокруг. Я сгораю заживо. Ты и понятия не имеешь, что со мной делаешь.

Тай видел, что от его слов Жанна задрожала, и боялся потерять остатки самообладания.

— Ты тоже заживо сжигаешь меня, — ответила девушка, прикасаясь к нему кончиком языка. — Я вся пылаю.

Она принялась гладить его напряженные ноги, пытаясь таким образом сообщить ему свои чувства, для выражения которых у нее не находилось слов. Одна ее рука поднималась по внутренней стороне бедра Тая, заставляя его прерывисто дышать. Зачарованная половым органом Тая, Жанна ласкала его с особой нежностью.

Тай наблюдал за девушкой глазами, превратившимися в две зеленые щелочки. Раньше он думал, что его желание достигло предела, теперь же понимал, что ошибался. Он хотел ее больше, чем когда-либо прежде, но не сделал ни единого движения, чтобы воплотить это желание в реальность, так как каждое прикосновение, каждое скольжение ее языка являлось для него откровением. Он открывал все новые и новые секреты своего тела через нее.