Когда слезы наконец иссякли, Кэтрин выпрямилась на постели, полежала еще немного, потом поднялась и начала приводить себя в порядок. Возвращая ребенка, Хэппи заметила, что она как-то странно тиха и подавленна. Но ничем больше Кэтрин не выдала своих чувств. Стоическое спокойствие, сдержанность будут отныне ее щитом.

Готовя обед, она тихо бормотала себе под нос. Она репетировала предстоящее объяснение. Если, конечно (а это еще большой вопрос), Джейс действительно вернется домой, как обещал, то она будет готова встретить его должным образом. Речь ее будет убийственно логична, а каждое слово — разить, точно меч.

Она умылась и оделась с большей, чем обычно, тщательностью. Нет, она не доставит Джейсу такого удовольствия — видеть ее несчастной и неприбранной! Никогда больше не унизится она перед ним!

Да она просто сразит его своим апломбом и самоуверенностью.

Кэтрин старалась убедить себя, что ей вообще абсолютно безразлично, вернется он или нет. Но тем не менее сердце у нее дрогнуло, когда за окном послышался рокот мотора, а затем — шаги Джейса по ступенькам.

Она качала Эллисон на маленьких качелях, когда он вошел в комнату. Кэтрин бросила на него беглый взгляд и снова занялась девочкой, поудобнее усаживая ее на обитом тканью сиденьице. Завидев Джейса, Эллисон радостно задрыгала пухлыми ножками и запищала. Кэтрин повернулась к ним спиной и, не произнося ни слова, гордо прошествовала на кухню.

Джейс вел себя как ни в чем не бывало, и это ее бесило. Умылся, переоделся и, как всегда перед обедом, принялся играть с Эллисон. Кэтрин продолжала возиться на кухне, с грохотом переставляя кастрюли и сковородки. А когда обожгла руку, доставая из плиты горячий противень с булочками, громко и грубо выругалась. Будь он проклят! Это он во всем виноват, он довел ее до такого состояния!..

В кухню вошел Джейс и вежливо спросил:

— Помощь нужна?

— Нет, — коротко бросила она, а затем многозначительно добавила:

— И без этого прекрасно справлюсь, — — Ну и хорошо, — весело заметил он и уселся за стол.

Он сидел, вытянув длинные ноги и, скрестив руки на груди, и вся его поза являла картину спокойствия и самоуверенности. Это почему-то особенно взбесило Кэтрин, и она ощутила неукротимое желание опрокинуть ему на голову кастрюлю с горячей картошкой — лишь бы вывести из этого раздражающего ее равновесия.

Он уже уложил Эллисон спать, и теперь они ели в полном молчании — Джейс с явным удовольствием и аппетитом, Кэтрин с трудом заставляла себя глотать.

Как обычно, Джейс помог ей помыть посуду. Она старалась не прикасаться к нему, избегала малейшего контакта. Опустив руку в теплую мыльную воду, он накрыл ее ладонь. А потом начал тихонько поглаживать пальцем, вопросительно заглядывая в ее потемневшие от гнева зеленые глаза. Но Кэтрин сердито выдернула руку, всем своим видом демонстрируя отвращение, и при этом умудрилась забрызгать себе лицо грязной водой.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал Джейс, когда они выходили из кухни. Он выключил за собой свет, и голос его оборвался столь же резко, как и электрический ток.

Кэтрин разъярилась еще больше — Джейс снова захватил инициативу. Нападение — вот лучший способ защиты, он сам так всегда говорил и теперь воспользовался этим преимуществом. Да будь он проклят!

— Ладно, — резко ответила она и опустилась в кресло. — Я тоже хотела с тобой поговорить.

Джейс присел на краешек дивана и уставился на свои руки, свисавшие с колен.

— Я виноват. Я должен был рассказать тебе о Лейси. Прости за то, что тебе пришлось узнать об этом.., таким путем. Мне искренне жаль…

— Еще бы! — иронически усмехнулась она. — Конечно, жаль. Ведь я помешала романтическому воссоединению любящих сердец!

— Это не так, — тихо и коротко бросил он. Чеканное лицо, немного было смягчившееся, снова окаменело. Черные брови вразлет сурово сдвинулись.

— Нет? Ах, ну да, конечно, ведь теперь в твоей жизни появилась обуза в лице новой законной жены; верно? Какая жалость! Впрочем, сомневаюсь, чтобы эта незначительная деталь могла помешать вам с Лейси возобновить отношения.

— Черт, — тихо выругался Джейс. Он сидел, низко опустив голову и потирая костяшки пальцев. — Ты всегда так чертовски агрессивна даже в защите. Ты просто не хочешь понять, вот что!

— Понять? — Она повысила голос. — Я вхожу в контору к своему мужу и застаю его в объятиях красивой грудастой дамочки, которая оказывается его бывшей женой! — Кэтрин задохнулась и с трудом перевела дыхание. — И после этого я чего-то не понимаю?

— Так ты ревнуешь? — В его голосе звучало искреннее изумление, а в глазах заплясали смешинки.

Такой перепад в настроении Джейса совершенно вывел ее из равновесия.

Да, хотелось крикнуть ей. Да, я ревную! К времени, что вы провели вдвоем. Да. К каждому мигу, когда вы занимались любовью. К каждому поцелую, который ты подарил ей. Да, меня просто сжигает ревность! Но вместо этого Кэтрин небрежно бросила:

— Ревную? Нет. Для того, чтобы ревновать, надо любить. — Неужели лицо его болезненно исказилось или его ей показалось? Нет, просто его наверняка бесит, что она не рыдает, не убивается от горя. — В конце концов ведь мы заключили брак по расчету, — продолжила она. — И нам обоим известны причины, подвигнувшие нас на это.

Она отвернулась не в силах вынести его укоризненного взгляда, затем резко встала и подошла к столу. Их должно разделять какое-то расстояние. Защищайся, Кэтрин, сказала она себе.

— Я.., э-э… — пробормотала она, Проклиная себя за то, что тут же теряет всякую решимость под взглядом этих синих глаз. И, собравшись с духом, продолжила. — Я очень огорчена.., что ты лгал мне.., насчет работы.

— Ты прекрасно справляешься с ней, Кэтрин, и не так важ…

— Да, черт возьми, справляюсь! — воскликнула она и круто развернулась к нему лицом. — И больше чем когда-либо намерена показать, как надо работать! Показать тебе и этому мистеру Уиллоби Ньютону, что вовсе не нуждаюсь в особом покровительстве и снисхождении лишь потому, что являюсь женой одного из его подчиненных.

Осторожней, Кэтрин, сказала она себе Она чувствовала, как на глазах выступили слезы.

— Ладно. Каковы бы ни были причины, заставившие вас подбросить мне столь лакомый кусок, я весьма признательна вам, мистер Мэннинг. Но отныне я являюсь для вас всего лишь еще одной служащей “Санглоу”. И отныне собираюсь действовать самостоятельно. И если справлюсь, тем лучше. А если нет, то это будет целиком моя вина. И никакой помощи от тебя я больше не приму. — Она особенно отчетливо и со значением выговорила последние слова.

— Ты заблуждаешься, если считаешь, что я думаю иначе, Кэтрин, — спокойно ответил он.

Кэтрин растерялась. Куда девался весь его гнев? И смотрит он… Она никак не могла определить. Печально? Кэтрин отчаянно пыталась побороть свою растерянность:

— А что касается наших супружеских отношений, то отныне.., каждый будет сам по себе. Думаю, это единственный выход в сложившихся обстоятельствах.

— Ты думаешь!.. — Это был не вопрос, скорее вполне внятное утверждение.

— Да, думаю, — с вызовом ответила она.

Тем самым она, Кэтрин, открыто предоставляла ему возможность видеться с Лейси так часто, как он того пожелает. Но, давая ему полную свободу действий, Кэтрин спрашивала себя: сможет ли она вынести жизнь без него, если он сейчас уйдет?

— Только ради Эллисон мы можем продолжать изображать.., семейный союз.., если ты, конечно, согласен, — добавила она и сделала паузу, давая ему возможность возразить. Но Джейс промолчал, и она, нервно ломая пальцы, продолжила:

— Я думаю, каждый из нас отныне.., полностью свободен и независим в личном плане и может делать и вести себя.., как сочтет нужным.

Она закончила, но где же то чувство удовлетворения, которое она рассчитывала испытать? Почему она не торжествует, столь удачно завершив свою обвинительную речь? А чувствует вместо этого пустоту, причем, как ни парадоксально, давящую на сердце, словно тяжелая каменная глыба? Нет, ее так тщательно отрепетированная речь казалась теперь банальной, по-детски глупой, неубедительной и невнятной.

Поднявшись, Джейс выпрямился в полный рост и направился к ней:

— Думаю, ты совершенно права, Кэтрин.

Слова эти повергли ее в ужас. Губы плотно сжались, не позволяя рыданиям вырваться наружу. Даже сейчас она надеялась, что Джейс будет вымаливать у нее прощение, уверять в вечной любви. Что ж, она выдвинула ультиматум, а он его принял. Принял с такой готовностью, что это ее сразило. Нет, уж лучше бы она проиграла в этой схватке.

Он медленно шел к ней через комнату. И когда подошел совсем близко, Кэтрин почувствовала, что полностью сокрушена, загнана в угол, задыхается. Физическая близость Джейса всегда вызывала в ней какую-то разрушительную реакцию — с тех самых пор, когда она, распахнув дверь, впервые увидела его.

— Согласен, Кэтрин. Каждый из нас волен вести себя в личном плане, как считает нужным. И в данную секунду я считаю нужным поцеловать свою жену.

И она, даже не успев толком осознать услышанное, оказалась в его объятиях. Джейс впился в ее губы. В поцелуе сквозила та же агрессивность, что и днем, он гак же подавлял своей властностью, но цели были иные…

Губы с томительной медлительностью скользили по ее губам, пока наконец, против собственной воли, Кэтрин не подчинилась и не раскрыла их навстречу. Поцелуй был долгим и мучительно страстным. Руки Джейса оставались без движения. Он лишь крепко прижимал Кэтрин к себе, делая всякое сопротивление бессмысленным.

Наконец он оторвался от нее, приподнял голову. Кэтрин с трудом перевела дух. Джейс заглянул в зеленые затуманившиеся глаза и легонько сжал ее талию.

— Спокойной ночи, — прошептал он. А потом отпустил ее, развернулся, прошел в свою спальню и закрыл за собой дверь.

Все плыло перед глазами Кэтрин, голова кружилась, а ноги, казалось, прилипли к полу. Она протянула руку, стараясь за что-нибудь ухватиться, и хриплым шепотом пролепетала его имя. Все тело ныло и томилось по нему. “Не оставляй меня!” — хотелось крикнуть ей.