— Сторожи, Пэдди, — приказала она ворону, а сама спрыгнула на камни, на которых была когда-то схвачена дикарями. Она сдержала свое слово и ни разу никому не проговорилась о том, что тогда произошло. Теперь уже и непонятно, было это на самом деле или только приснилось ей. Вполне вероятно, что захватившие ее воины, не знавшие, как лучше решить ее и свою судьбу, уже давно обратились в прах. Сама Глория вспоминала о тех событиях, случившихся два года назад, в основном из-за участия в них охотника.

Выдра бросилась в воду с противоположного берега, испугав Глорию. Потом, поняв, что бояться нечего, девушка покачала головой и рассмеялась, распуская волосы, которые тотчас рассыпались у нее по плечам. Интересно, что подумал о ней Куэйд, когда ее связанную привели в лагерь? Как же глупо она себя вела, когда он жил у них. Надоедала ему бесконечными вопросами и смотрела на него с детским обожанием.

Наверно, он мечтал, чтобы она хоть на час оставила его в покое. Уже на середине реки Глория остановилась в задумчивости. Как было хорошо, когда она ощущала на себе его взгляды и видела у него на лице непонятное выражение! Размышляя об этом, Глория припустилась дальше. С тех пор она не раз видела похожее выражение на лицах мужчин и поняла, что оно означает. Такой же взгляд был у коня Асы, когда к нему привели кобылу, и такое же выражение было на лице Рича Доти в прошлом году, когда он венчался с Пейшиенс Таун. Так мужчина смотрит на желанную женщину. С похотью или любовью? Глория решила, что, наверно, и с тем и с другим.

Добравшись до другого берега, девушка ступила на тропинку возле самой воды. Пэдди вновь сел к ней на плечо, вцепившись коготками в синюю кофточку. Солнце стояло высоко в небе, и скоро платье стало липнуть к влажной коже. То ли от жары, то ли еще почему-то, но ей вдруг показалось, что она в своей прохладной спальне. Стоило ей закрыть глаза, как она увидала лицо Куэйда Уилда, и сердце забилось у нее в груди, отчего она уже в который раз принялась размышлять о таинственных взаимоотношениях мужчины и женщины.

— Ах, Пэдди, — сказала она ворону, который слетел с ее плеча, чтобы спрятаться от солнца в тени деревьев, — стала бы я черной птичкой и полетела бы с тобой куда глаза глядят. Вот хорошо было бы, правда?

— Карр! — откликнулся ворон и взмахнул черными крыльями.

Глория подумала, что этот ответ не хуже какого-нибудь другого, и рассмеялась, однако веселость ее была недолгой, и вскоре она уже опять искала, чем бы развеять мрачные мысли. Ее взгляд упал на красивые камешки, разбросанные по берегу. Глория подняла с дюжину и положила в карман, потом нарисовала что-то на камне рядом с рисунками индейцев. Она сама не понимала, что с ней творится.

В конце концов, тяжело вздохнув, Глория принялась за завязки на платье. Если нет покоя голове, надо по крайней мере остудить тело. Через несколько мгновений она уже стояла на берегу в одной легкой рубашке красного цвета с вышитыми на ней ягодами и цветами. Подняв подол рубашки, чтобы он не мешал ей плавать, она зацепила его за пояс и улыбнулась.

Она хотела показать рубашку Саре и, может быть, уговорить ее вышить себе такую же, чтобы им было о чем пошептаться в кругу женщин, порицавших любую вольность в одежде. Однако Сара, когда Глория приходила в город, как правило, была постоянно занята, и им ни разу не удавалось поговорить.

Глория попробовала ножкой воду, но не поняла, теплая она или прохладная. С Пэдди не поговоришь, как с Сарой. Не меньше, чем по задушевным разговорам с Сарой, она скучала по тому времени, когда самой большой бедой был дождь, мешавший ей наслаждаться жизнью. Если все новые переживания связаны с тем, что она становится женщиной, зачем ей это надо? Мало ей своих огорчений, так еще дурак Френсис Стивене делает вид, будто хочет поухаживать за ней. Глория стукнула ножкой по воде. Неужели он думает, что она может ему улыбаться после того, как он обошелся с Уильямом? Тем не менее на последнем собрании он, словно привязанный к ее юбке, все время оказывался рядом, стоило ей оглянуться.

Устав от своих размышлений, Глория недовольно всплеснула руками и бросилась в воду. Набрав побольше воздуха в легкие, она, не обращая внимания на крики Пэдди, нырнула и поплыла под водой.


А на скале в это время соскочил с коня одинокий всадник. Уведя коня в тень, он бесшумно спустился пониже и притаился между камней. Как завороженный следил он за черноволосой поселенкой, которая сняла скромное платье и высоко подняла подол рубашки. Ее бедра сверкали на солнце, словно окрашенные золотой краской. Ноги за несколько лет как будто вытянулись и постройнели, если его не обманывала память. Груди тоже стали круглее и аппетитно натягивали тонкую рубашку. А от покачивающихся бедер, когда она шла к воде, и вовсе нельзя было оторвать взгляд.

Как будто бы выточенное из камня лицо смягчилось. Глория Уоррен стала женщиной, и ее красота достигла совершенства. Теперь уже ни один мужчина не увидел бы в ней ребенка.

Подобно охотившемуся за добычей зверю, незнакомец следил за каждым ее движением. Как же хорошо он все их помнил, хотя теперь они были более женственными и грациозными, чем раньше. Он улыбнулся, словно радуясь удачной охоте. Своевольная девица. Лесной светлячок, да и только. Опять пришла одна. Ему даже в голову не пришло, что ее мать могла бы дать разрешение на подобную прогулку. Неожиданно он подумал, что она могла договориться о встрече здесь с парнем. Почему бы кому-нибудь не следить за ней? Его острый взгляд обшарил тропинку, камни, берег и никого не нашел. Глория была одна.

Куэйд Уилд прислушался к биению своего сердца. Два года он старался забыть о ней. Два года он не выходил из леса. Забирался в такие места, где еще не ступала нога человека. Прибегал к помощи виски и женщин. И что же? Все прошедшие месяцы он, оказывается, кружил вокруг того места, где впервые встретился с ней, чтобы все начать сначала.


Глория плавала и плескалась, пока не выбилась из сил и тогда вылезла на большой, прогретый солнцем камень. Вытянув ноги, она принялась выжимать волосы. Потом откинулась на локтях и стала смотреть на облака, проплывающие над головой. Вскоре она почувствовала, что засыпает, и закрыла глаза.

— Придется тебя проучить, Глория Уоррен.

Вскрикнув, Глория вскочила на ноги и бросилась бы в реку, не удержи ее сильные руки. Она увидела голую грудь и черные волосы и решила, что все повторяется сначала.

— Пусти! — крикнула она и забарабанила по крепкой груди. К счастью, ее удары не достигали цели, а через несколько мгновений она уже не могла пошевелить руками. Потом она оказалась в воде по пояс и лицом к лицу со своим похитителем.

— Потише, девочка! — рассмеялся Куэйд и прижал ее к себе покрепче, отчего рубашка на ней съехала на бок, открыв упругие груди. Куэйд застонал, жалея, что не может выпустить ее, однако это был единственный способ защитить себя от ударов, которые вполне могли бы стать опасными, если их направить куда надо. — Зачем тебе увечить друга? — воскликнул он, заводя ей руки за спину.

Глория изворачивалась как пойманный угорь и не оставляла борьбы, пока сквозь пелену страха до нее не пробились звуки знакомого голоса.

— Куэйд! — завопила она. — Куэйд Уилд! Это ты?

— Да, — сказал он, отпуская ее, — то, что от меня осталось, после того как твои кулачки прошлись по мне от головы до пяток.

— Куэйд! — Глория обхватила руками его шею, мучая его своим неожиданным объятием не меньше, чем чуть раньше яростными ударами. — Так же умереть можно! — она заплакала и прижалась к нему так, что он ощутил все ее тело. — Я думала, это дикарь, — прошептала она ему на ухо, — как тогда. Ты выпрыгнул из воды как наррагансет.

Куэйд тяжело вздохнул, чувствуя, как его охватывает желание.

— Глупо вышло, — сказал он. Она мучила его, прижимаясь к нему все теснее, и он уже « не в силах был сдержать дрожь желания. — Надо было мне окликнуть тебя с берега.

— Да, — ответила она, елозя голыми ногами по его стопам, стараясь встать поустойчивее на песчаном дне реки, — мы бы не промокли.

Все время, пока она прижималась к нему, он держал руки по бокам. Конечно, ему надо было бы оттолкнуть ее, но он не мог положить конец сладкой муке. Искушение было велико, и Куэйд боялся, что стоит ему обнять ее, и он уже не остановится на братском поцелуе.

Если бы только руки на шее, он бы еще мог сдерживать себя, но ведь были еще и почти голые груди, и теплое дыхание возле самого его уха, и шелковистая щечка у него на голом плече. Прежде чем он сам понял, что делает, его руки обхватили ее и ладони легли на округлые бедра, привлекая ее еще ближе.

Страх прошел, и Глория с ужасом осознала, что прижимается к почти голому мужчине, да и на ней самой одна мокрая рубашка. Ей надо было бы убежать, а она почему-то не убежала и даже, наоборот, покорившись его силе, промедлила дольше, чем следовало. Она еще никогда не ощущала ничего подобного. Внутри нее словно разгорелся огонь и искры от него разлетались по всему телу.

— Я думал о тебе, — тихо сказал он. Куэйд вдруг охрип, а его руки побежали вверх по ее телу, пока он не погрузил пальцы в черный шелк ее волос. Отодвинув от себя ее лицо, он посмотрел прямо ей в глаза, которые каждую ночь видел во сне. Его тянуло к ним, как ребенка тянет к светлячкам.

— И я о тебе, — подхватила она, послушно откидывая голову и заглядывая в черные с янтарными искрами глаза. Она вся затрепетала, но не из-за холодной воды. — Я… мы ждали тебя.

У нее дрогнули и раскрылись губы. Она увидела уже знакомый взгляд. На нее смотрел мужчина, который хотел, жаждал обладать ею. Глория подумала, что, верно, он заметил, как зажглись ее глаза ответным огнем. Ей было тепло в его объятиях. Он прошептал:

«Светлячок», — потом повторил то же самое на напевном языке индейцев, наклонился к ней, и их губы встретились.

Глория тихо вскрикнула, отдавшись во власть его желания. Ее руки только крепче обвили его шею, пока он в сладкой муке терзал ее губы, решив до конца насладиться их нежной покорностью» и первозданной сладостью.