Сьюзен Поль - Безмолвная графиня

– Вздор, – отмахнулся его светлость. – Она глухонемая и, вероятно, недоразвита в придачу. Можно нарядить этих людей и научить их приличным манерам, но изменить их природу нельзя. Думаю, что эта барышня мало чем отличается от дрессированной обезьяны.

– О нет, не говори так! – взмолилась леди Бэртон. – Только посмотри на ее лицо. Похоже, что она поняла каждое твое слово. Она охвачена ужасом, бедняжка. Мне жаль ее. Такая хорошенькая!

В дверь тихо постучали.

– Наконец-то! – воскликнул лорд Бэртон. – Может быть, попьем чаю, пока ждем Энтони.

Дверь открылась. Вошел Иона, а следом за ним Крейн. Лили пристально смотрела на Иону.

Окаменев, она не могла ни шевелиться, ни думать. Она не знала, продолжает ли дышать, хотя ее сердце оглушительно стучало в груди. Эрон заставил Энтони жениться на ней. Грейдон женился на ней только для того, чтобы сохранить свои земли. Ему легче умереть, чем лишиться Сан-Кэтирса.

Иона стоял прямо перед ней и что-то говорил. Она слышала тревогу в его голосе, но не могла разобрать слов, заглушаемых биением ее сердца. Его руки пришли в движение, и он спросил знаками:

«Что случилось?»

Она почувствовала слабость и едва держалась на ногах.

– Миледи! – закричал Иона и потянул ее за рукав, но она вырвалась и пошла к двери, не чувствуя ничего, кроме желания узнать правду. Неожиданно она оказалась на холодной улице.

Она знала, где был Уилборн-Плэйс, и пошла в том направлении, смутно сознавая, что за ней неотступно и молча следует Иона. После нескольких минут быстрой ходьбы Лили остановилась. Что она делает? Только тут до нее дошло, что она не совсем подходящим образом одета для улицы. На ней было простое утреннее платье. Ничего больше. И ее голова не была покрыта.

Иона преградил ей путь.

– Куда вы идете? – спросил он.

– В Уилл-лборн-П-плэйс. – От волнения ее голос был грубее, чем обычно.

Он кивнул.

– Тогда я возьму извозчика.

Лежа в широкой кровати графа Кардемора, леди Маргарет с наслаждением потянулась, зевнула и легла поудобней, чтобы еще подремать. Наблюдавший за ней Кардемор почувствовал острое желание снова вернуться к ней. Но была уже почти середина дня. И Изабель, и слуги могли догадаться о том, что происходит. Несмотря на то что они делили эту постель с ужасающей регулярностью, Кардемор считал, что им с Маргарет следовало соблюдать хотя бы внешнюю благопристойность. Он завязал небрежный узел на шейном платке и присел на кровать.

– Всему конец, – пробормотал он, наклонившись к ней и нежно целуя ее теплые губы. – Изабель скоро покончит со всеми своими официальными письмами, и вы потребуетесь ей, чтобы обсуждать свадебные наряды, приданое и прочие утомительные мелочи ее предстоящей свадьбы. Как бы я хотел, чтобы Долтри просто выкрал ее и увез в Гретна-Грин.

Маргарет улыбнулась, не открывая глаз.

– Она страшно счастлива, правда? Я так рада, что они взялись наконец за ум. Надо поблагодарить лорда Грейдона. Но… мы не понадобимся ей еще по крайней мере час, – прошептала она. – Я уверена, что Изабель собирается сообщить о замечательной новости всем своим знакомым.

– Маргарет Уолфорд, – сказал он сиплым голосом, – вы способны совратить и монаха. Ведите себя прилично. Я должен с вами кое о чем поговорить.

Она наконец открыла глаза.

– Мне не нравится, как это звучит.

Он улыбнулся.

– Ничего ужасного, обещаю. Просто вы должны принять одно решение.

– Какое?

– Стать моей женой. Я хочу жениться на вас, Маргарет.

Она широко открыла глаза.

– Мы не можем, – прошептала она. – Вы знаете, что это невозможно.

– В Англии, – согласился он. – Но не на континенте. Мы могли бы жить где-то еще, может быть, в Америке. Или на моих плантациях на Ямайке. Мне совершенно все равно. Лишь бы вы были со мной. Вы и наш ребенок, конечно. – Он откинул одеяло, многозначительным взглядом посмотрел на ее обнаженный живот и легко коснулся его кончиками пальцев. – Разве нам не следует пожениться ради него?

– Эрон, – удивленно произнесла она. – Как вы узнали? Я сама еще не до конца уверена.

Его улыбка была нежной.

– Я знаю каждую частичку вашего тела, дорогая. Вижу даже самое незначительное изменение.

– Я считала, что слишком стара, – прошептала она. – Я так боюсь, что это окажется правдой, – она ласково коснулась его щеки, – и в то же время так надеюсь. Не знаю, что нам с этим делать.

– Мы поженимся, – заявил он. – И у нас будет ребенок. Не думаете ли вы, что я позволю, чтобы мой сын или дочь были незаконнорожденными?

Она покачала головой.

– Вы можете лишиться своего титула. Кардемор-Холла. Всего. И даже если мы поженимся, в Англии наше дитя будет считаться внебрачным.

– Это не имеет значения. Ребенок будет знать, что он – дитя любви. И что мы поженились ради него. Наверное, я буду скучать по Кардемор-Холлу, а вот титул мне меньше всего нужен. Бог с ним, – сказал он и махнул рукой. – Кроме вас, мне ничего не нужно.

– А как же Лили, Изабель…

– Будут жить самостоятельно со своими мужьями и детьми, а мы часто будем их навещать, не бойтесь.

Только она открыла рот, чтобы ответить ему, как топот ног вверх по лестнице возвестил о грозящем вторжении.

– Милорд, – послышался голос Уиллиса за дверью спальни. – Простите за беспокойство, но это леди Лилиан.

Его тон был гораздо красноречивее слов. Кардемор и Маргарет обменялись взглядами. Она выскользнула из постели, а Кардемор направился к двери.

– Иду! – сказал он, дожидаясь, пока Маргарет спрячется в соседней комнате, предназначенной для графини Кардемор. Уиллис ждал с тревожным выражением лица.

– Она в холле. В гостиной ждать отказалась.

Еще не спустившись, Кардемор понял, что случилось. С каждым шагом у него падало сердце, а когда он увидел, что сестра стоит внизу и смотрит на него, его душа окончательно ушла в пятки.

– Лили, – сказал он и онемел, увидев, какой жалкой и напуганной она была. Слезы струились по ее щекам. Она вцепилась в перила, словно боялась упасть. Позади нее стоял Иона, неподвижный и молчаливый, как статуя.

– Это п-правда? – всхлипывая спросила она. – Это прав-вда, Энтони?

– Лили, – он подошел на шаг ближе. – Позволь мне проводить тебя в гостиную.

Она решительно покачала головой.

– От-твечай мне! Т-ты ш-шант-тажировал его? Грейд-дона? Чт-тобы он ж-женился н-на мне?

Он судорожно вздохнул.

– Шантажировал. Но не для того, чтобы он женился на тебе.

– Т-тогда д-для ч-чего?

– Чтобы он сопровождал тебя и скрасил твое пребывание в Лондоне.

Она моргала. Слезы слепили ее. Ее тоненькую фигурку сотрясали рыдания.

– Н-не д-для т-того, чт-тобы он женился?

Он с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в тело. Слуги исчезли. Послышались шаги Маргарет, спускающейся по лестнице.

– Я хотел заставить его жениться на тебе. Твое похищение… это моих рук дело. Целиком. Я сделал так, чтобы Грейдона тоже похитили и держали с тобой, чтобы ему пришлось потом спасать твою репутацию. Я не предполагал, что вам удастся бежать.

Качая поникшей головой, Лили твердила сквозь рыдания:

– О н-нет. О н-нет.

Качнувшись, она опустилась на колени и в отчаянии прижалась лбом к столбику перил.

– Лили! – леди Маргарет поспешно сбежала по лестнице, села ни нижнюю ступеньку и обняла плачущую золовку.

– Не плачь, моя дорогая. – Все будет хорошо.

Лили покачала головой и печально сказала:

– Н-ник-когда. Р-разрушено. Все.

Кардемор-Холл выглядел как-то по-другому. Чего именно не хватало, Лили сказать не могла, но так было. То ли оттого, что она неожиданно для себя начала сравнивать свой любимый дом с Сан-Кэтирсом, к которому успела привязаться. А может быть, потому, что впервые была здесь одна, без брата, без тети, без Изабель.

Она каждый день одна обходила этот громадный дом, знакомые с детства комнаты. Вспоминала те времена, когда жила здесь, перебирала события, которые тут происходили. Посетила длинную галерею, в которой Кардемор устраивал в дождливые дни соревнования по бегу и всегда проигрывал их им с Изабель, хотя был больше и бегал быстрее. Вот библиотека, в которой дни и ночи напролет сидел ее отец, тихо разговаривая сам с собой. Она стояла здесь, прижавшись ухом к двери, когда поблизости не было никого из слуг. Странное дело, с самим собой отец умел говорить по-доброму. После его смерти она приходила сюда, усаживалась в его кресло и разглядывала портреты отца и матери, висевшие на стене: рядом с нежным лицом матери лицо отца казалось особенно суровым. Отец не любил Лили. Она никогда бы не поняла этого, если бы не приехал Эрон и не окружил ее заботой и лаской. Что такое отеческая любовь, она осознала благодаря своему брату. Он был для нее всем. Пока она не встретила Грейдона.

Эрон обещал, что навсегда исчезнет из ее жизни. Это было то, чего хотела Лили в тот самый ужасный час ее жизни, когда все вокруг казались предателями. Она ясно помнила, как бросала брату жестокие слова, не потрудившись даже взглянуть на него и выслушать то, что он говорил в ответ тусклым, лишенным эмоций голосом. А ведь она знала, что причиняет ему боль. Он просил ее о прощении, умолял, но тогда это было невозможно. А сейчас?

Когда Лили была в доме, она тосковала по своей семье, а когда бродила по окрестным землям, у озера, в темном тенистом лесу, тосковала по Грейдону. Лежа по ночам в постели, когда темнота скрывала ее слезы, она безутешно плакала о нем. Слезы эти были бесполезными. Он освободился от нее и наверняка рад этому. После развода он женится на Фрэнсис Гамильтон. И будет счастлив.

– Он еще вернется к вам, – постоянно твердил ей Иона. – Помяните мое слово. Появится, когда вы меньше всего будете ждать.

Однако Лили знала, что этому не бывать. Прошла неделя, за ней другая – и ни слова. В конце второй недели, закончив ужинать в компании вечно нетерпеливого Ионы, Лили решила пойти в музыкальный салон, а не в гостиную, где они обычно отдыхали, играя в кости. Этой игре ее научил Иона. Мальчик тихо свистнул, когда она открыла дверь музыкального салона. Лакей уже затопил камин и зажег лампы, и комната была столь же прекрасной, какой ее помнила Лили.