Сьюзен Поль - Безмолвная графиня

– О Эрон, – прошептала Маргарет, когда он закончил. – Я сожалею.

– Я виню только самого себя, – сказал он. – Грейдон был прав, говоря, что Лили не принадлежит к моему миру. Так же как и вы, как Изабель.

– Но мы здесь, – сказала она, крепко обняв его. – И не собираемся бежать из вашего мира. Лили в том числе. Грейдон позлится какое-то время, но потом остынет. Ведь Лили вас просто обожает. А когда вы ей понадобитесь, вы должны быть рядом с ней, Эрон.

– О ней позаботится Грейдон. Он будет ей хорошим мужем и без моих стараний. Я почти уверен, что он любит ее.

– Надеюсь, вы правы, потому что девочка влюбилась.

– Он будет ей хорошим мужем, – повторил Кардемор. – А Долтри хорошо бы женить на Изабель, два сапога пара. А вам, Маргарет, вам подошел бы кто-то вроде лорда Кимболла.

Она медленно села и склонилась над ним. Ее длинные распущенные волосы упали ему на грудь.

– Лорд Кимболл никогда не получит такой возможности.

– Маргарет…

– Я понимаю, что наша женитьба невозможна. Но меня вполне устраивают менее официальные отношения. Вы не забыли, что я прогнала вашу любовницу?

Он теребил ее рыжие пряди.

– Не забыл. Бедная Джорджина! Как она, должно быть, испугалась, увидев вас в своей скромной гостиной. Или где там вы ее атаковали.

– Я вела себя довольно прилично, уверяю вас. Я отправилась к ней в тот небольшой домик, в котором вы ее поселили, и сообщила, что вы больше не нуждаетесь в ее услугах. Она сперва боялась уезжать из города, не сказав об этом вам…

– Бедная Джорджина, – пробормотал он снова.

– …но я успокоила ее страхи путем внушительного денежного вливания. Несчастная Джорджина безбедно доживет до конца своих дней, можете быть уверены. Я даже не прошу вас о возмещении расходов.

Он хмыкнул.

– Вы очень добры, миледи.

– Да уж, конечно, не скажешь, что я была недобра к вашей возлюбленной. И больше никаких женщин, Эрон, – строго сказала она. – Только я. Можете не смотреть на меня так высокомерно. Вам не избавиться от меня, милорд.

Не сводя с нее взгляда, он накрутил пряди ее волос на пальцы и поднес их к губам, чтобы поцеловать.

– Я не хочу причинять вам боль, – сказал он.

– Вот и не причиняйте. Если вы дорожите мной, то постарайтесь. Я не потерплю, чтобы меня держали на почтительном расстоянии.

– Упрямица, – сказал он, притягивая ее к себе. – Вы – единственная причина, из-за которой я стремился покинуть свой дом. Если бы я увидел невесту, предназначенную моему брату, я бы наверняка украл вас перед вашей брачной ночью.

– И я бы охотно убежала, – сказала она, обвивая его шею руками, когда он навис над ней, опрокидывая ее на постель. – Без всяких сожалений.

– Правда, Маргарет? – Он пристально вглядывался в ее лицо.

Она улыбнулась.

– Сожалений не будет, Эрон. Никогда.

– Я люблю вас, – сказал он и нежно ее поцеловал.

– Докажите это, – прошептала она. – Докажите мне.

Он превосходно понял ее.

– Ну, как тут сегодня наша пациентка? – весело прощебетала графиня Грейдон, летая по комнате на своих крошечных ножках, которые, кажется, не касались пола. В следующую секунду она уже взбивала подушки Лили. – О, да вы выпили весь чай. Какая умница! – Она чмокнула Лили в щеку и забрала пустую чашку. Ее дочь, леди Дженнет, заняла ее место.

– У нее значительно улучшился цвет лица! Посмотри, Мел. Разве нет?

Леди Мелисса подошла с другой стороны кровати.

– О да. Точно! Значительно лучше! Не приоткрыть ли нам окно сегодня? Как ты думаешь, можно?

– Отличная идея, Мел, – согласилась леди Дженнет, – а я принесу свое рукоделие и побуду с леди Лилиан на случай, если погода переменится.

Лили давно уже даже не пыталась добиться от них понимания того, чего она хочет. Они отказывались дать ей карандаш или бумагу, боясь, что она причинит себе вред, пытаясь писать, и понимали, кажется, только простейшие из ее жестов. Она снова стала невидимкой. Как всегда.

Однако сердиться на этих милых женщин она не могла. Во время ее болезни они так самоотверженно ухаживали за ней. В самую тяжелую для нее ночь по очереди дежурили возле ее постели, в течение долгих изнурительных часов поддерживая ее в сидячем положении, чтобы она могла дышать. Мыли и согревали ее, вливая в нее без конца свой целебный чай. Они без устали хлопотали, явно получая громадное удовлетворение от своего труда.

– Извините, я не помешал?

Грейдон! Лили оживилась. Он стоял в дверях такой красивый, элегантный. Такой желанный.

– Леди Лилиан собиралась немного подышать свежим воздухом, Грейдон, – сказала графиня сыну, когда он направился к постели, вглядываясь в лицо Лили. – Можешь побыть пять минут, но постарайся не утомлять ее. Как ты, мой дорогой? – она подставила ему щеку для приветственного поцелуя.

– Свежим воздухом? – Грейдон поцеловал обеих сестер, которые запорхали вокруг него.

– Да, – сказала леди Мелисса, идя к тому окну, которое они решили открыть. – Ты же знаешь, это очень важно для легких.

Грейдон с минуту наблюдал за процедурой открывания окна, а потом, смеясь, снова повернулся к Лили.

– На улице прекрасная погода. Не хотите ли посидеть часок в саду, Лили?

– Да! – произнесла она и энергично закивала головой.

– О нет! – воскликнула его мать, а сестры в ужасе поддержали ее. – Грейдон, об этом и речи быть не может. Это исключено.

Лили соединила ладони и умоляюще взглянула на него. Он улыбнулся.

– Тогда полчаса, раз ты так беспокоишься, мама. Я вынесу ее и буду держать на солнце. Обещаю. – Он наклонился, чтобы откинуть в сторону одеяло и взять Лили на руки. Ликующая Лили обвила его шею руками.

– Но ее надо закутать одеялом, – настаивала графиня.

– И шалью! – подхватила леди Мелисса.

– Двумя шалями, – сказала леди Дженнет.

– По меньшей мере, – заключила графиня.

Грейдон взглянул на Лили, укрытую с головы до пят толстой ночной рубашкой и халатом. Потом на ее ноги. Она пошевелила ими, показывая, что была в комнатных туфлях.

– Кажется, леди Лилиан достаточно утеплена для короткого выхода, – сказал он и направился к двери. – Но вы можете принести все, что считаете нужным, в сад.

Грейдон быстро понес ее вниз, не обращая внимания на их возмущение. Он заговорщически подмигнул Лили, радуясь тому, как они удрали, и она засмеялась. Слуги бросились открывать двери на его пути, и не успела она опомниться, как они оказались в его чудесном саду. Солнце золотило его волосы. Лили прищурилась от яркого света.

– Я найду такое местечко, где есть немного тени, – сказал он. – И вы сможете отдохнуть там, пока глаза не привыкнут к свету.

Он посадил ее на скамейку под красивым дубом и сел рядом.

– Вам нравится мой сад? – спросил он. Он взял ее руку, поцеловал и уже не отпускал.

Лили глубоко вздохнула и огляделась вокруг. День и впрямь выдался теплым и чудесным.

– Он оч-чень к-красив-вый, м-милорд.

Сад действительно был красив со своими огромными деревьями и фонтаном в центре. С того места, где она сидела, было видно несколько дорожек. Вдоль одних росли аккуратно подстриженные низкие кусты, вдоль других – буйный кустарник с увядающими летними цветами. Теплый ветерок разносил вокруг чудесный запах трав и сладкий аромат цветов. Жужжали пчелы. Птицы щебетали в ветвях деревьев и возле фонтана.

Он легко коснулся кончиками пальцев ее виска, и она повернулась к нему.

– Как приятно слышать вас снова, Лили.

Она скорчила гримасу. Приятно слышать!

Кваканье лягушек куда приятнее.

– Приятно, – настойчиво повторил он. – Вы сами не можете этого знать. – Внезапно улыбнувшись, он махнул рукой в сторону. – Вы не должны стесняться разговаривать с моей матерью и сестрами.

Лили слегка содрогнулась и покачала головой. Она не могла заставить себя разговаривать с его близкими своим безобразным скрипучим голосом. Она могла позволить себе это только с ним. С другими ей легче было притворяться немой. Это доставляло боль, но гораздо меньшую, чем отвращение, которое вызывал у собеседников ее голос.

– Ну, раз вы не хотите разговаривать, я принес вам это. – Он достал из кармана один из ее маленьких золотых футляров для бумаги.

– О! – воскликнула она и нетерпеливо схватила футляр. Она страдала оттого, что не могла писать. Это был ее единственный способ общения со многими людьми и во многих обстоятельствах.

– Мне передала это леди Маргарет, когда приходила сегодня утром. Она не была уверена, что футляр разрешат оставить, если она отдаст его прямо вам. Боюсь, что все равно его придется прятать.

– С-спасиб-бо, – сказала она, привычно, без труда открывая изящный золотой футлярчик. – Я т-так ему рад-да.

– Вы лучше спрячьте его, пока к нам не нагрянули сиделки. Мне кажется, я слышу их шаги. Интересно, чем они закутают вас, моя бедняжка.

Уж действительно закутали так закутали, подумал Грейдон спустя несколько минут, наблюдая, как мать и сестры хлопочут вокруг девушки. Сколько одеял и подушек! Лили стала похожа на красивую пушистую мумию. Он сомневался в том, что она была в состоянии пошевелить рукой или ногой.

Мать и сестры расположились рядом со скамейкой на удобных стульях и защебетали все трое на свою излюбленную тему о прошлых и настоящих пациентах. Грейдон слушал, как всегда, с вежливым, но притворным интересом. Он попытался вовлечь в этот разговор Лили, но она, весело улыбнувшись ему из-под своих оберток, не произнесла ни слова. Мать и сестры, к его раздражению, относились к Лили как к красивой кукле, забывая, что она по-своему умеет общаться с окружающими.

Итак, он и Лили сидели рядышком на скамейке, молча улыбались и кивали, слушая болтовню дам. Это было приятно, хотя он надеялся остаться с Лили наедине. Ему требовалось всего несколько минут, но непременно сегодня. Две недели не такой большой срок, чтобы подготовить все к свадьбе. Лондон и так полон слухов и сплетен. В его собственном «Уайт-клубе» уже заключали пари – насчет Лили, его самого и, к большому сожалению, мисс Гамильтон.