Сьюзен Поль - Безмолвная графиня

– Любезен! – Изабель топнула ногой. – Сэр Мэргейт вряд ли того же мнения. Этот грубиян вслед за своим другом тоже швырнул его в Темзу. Разве не так?

– Я начинаю думать, что ее не следует выпускать из дома, – продолжала леди Маргарет со своим обычным спокойствием, – иначе она перебьет всех пэров Англии. Она явно не отдает себе отчета в том, какие последствия может иметь ее необдуманное поведение для них обеих, ее и Лили, здесь, в Лондоне.

– Прекрасно понимаю, – горячо возразила Изабель, – но если поведение сэра Мэргейта считается приличным здесь, в Лондоне, тогда я с огромным удовольствием вернусь домой, в Сомерсет, и никогда больше сюда не приеду! Я не собираюсь спокойно смотреть на то, как открыто наносят оскорбление члену моей семьи! Если бы дядя Эрон слышал, что этот отвратительный человек говорил о Лили и лорде Грейдоне, он бы…

– Изабель! – резко сказала леди Маргарет. – Довольно!

В глазах лорда Кардемора появилась настороженность, и он повернулся к лорду Грейдону.

– Понятно, – тихо сказал лорд Кардемор. Помолчав немного, он улыбнулся племяннице. – Впрочем, мы можем все обсудить попозже, моя дорогая. Не тревожься.

Леди Маргарет положила руку на плечо дочери.

– У лорда Кардемора гость, Изабель, если ты еще не заметила. Подойди и поздоровайся с мистером Кассином, а потом ступай к себе наверх и переоденься.

Увидев Чарльза Кассина, леди Изабель взвизгнула от восторга.

– Чарльз! – закричала она, крепко обнимая его. – Как чудесно! Вы приехали на наш бал? Просто замечательно!

Грейдон почувствовал, что ему становится плохо. Находиться в присутствии такого выдающегося человека, как Чарльз Кассин, было для обычного смертного выше всяких сил. Приведя самые вежливые аргументы, он попросил разрешения покинуть компанию и пообещал, что увидится с дамами сегодня в доме у лорда и леди Бьючамп, куда они все были приглашены на музыкальный вечер с ужином. Нельзя сказать, чтобы он горел желанием идти туда после всего, что сегодня с ним произошло. Однако это его вина, что теперь леди Лили и леди Изабель станут предметом обсуждения, и это его обязанность – сделать все, чтобы смягчить последствия. Он склонился над ручками дам, выразил Чарльзу Кассину свое удовольствие от их знакомства, а своему дорогому другу Кардемору сказал, что надеется увидеться с ним в ближайшем будущем в «Уайт-клубе». Грейдон начал говорить что-то и лорду Долтри, но тот промямлил, что ему тоже пора, и двинулся вслед за Грейдоном.

Добравшись до дома и оставшись один в своей спальне, Грейдон ослабил узел шейного платка, налил себе большой бокал бренди, сел перед отполированной до блеска итальянской конторкой и приступил к ставшему привычным за последние несколько недель ритуалу.

Он отпер верхний ящик конторки и выдвинул его. Внутри были сотни листочков бумаги. На каждом из них рукой Лили были написаны несколько слов. Грейдон помнил все моменты, связанные с каждым из них. Он взял наугад один из листочков.

«По-моему, это прекрасно, что они так беспокоятся о других. Как вы можете подсмеиваться над этим? Я уверена, что они очень приятные люди».

Это о его матери и сестрах, подумал он с улыбкой. Они с Лили катались верхом по парку и говорили о его семье. И о Сан-Кэтирсе.

Разговор о замке незаметно перешел в рассказ о матери и сестрах. Она смеялась, когда он рассказывал ей истории о том, как ему удавалось спасаться от их неусыпных попечений. Закрыв глаза и откинувшись на спинку стула, он словно снова слышал все это. Никто не смеялся так, как Лили. Это был скорее не открытый смех, а сдавленный, хрипловатый, будоражащий. Чувственный.

Грейдон со вздохом положил листочек обратно. Порывшись в карманах, он извлек записки, написанные в этот день. Раскрыв и перечитав некоторые из них, он высыпал их все в ящик, затем, откинувшись на стуле, взял бокал с бренди и еще долго молча созерцал открытый ящик и крошечные листочки в нем.

Не может быть, думал Грейдон, что он полюбил леди Лилиан Уолфорд. Однако то, что он почувствовал сегодня утром, когда она поцеловала руку Чарльзу Кассину, очень отчетливо напоминало ревность… и не какую-то легкую, а бешеную, испепеляющую, убийственную. Грейдон никогда раньше не испытывал столь мучительного чувства.

Нет, это невозможно. Помимо всего прочего, он был почти официально помолвлен с Фрэнсис Гамильтон. Он не мог достойно выйти из этой ситуации, как бы ему этого ни хотелось. Грейдон решительно задвинул ящик конторки и, наклонившись вперед, прикрыл ладонью усталые глаза. Совершенно невозможно.

Лорд Кардемор стоял в самом темном углу своей библиотеки и наблюдал за тем, как его племянница и сестренка желали спокойной ночи его невестке. Они рано вернулись сегодня с музыкального вечера, но, несмотря на это, не застали его врасплох. Он никогда не допускал случайностей в своей жизни, особенно когда дело касалось леди Маргарет Уолфорд.

Потом девушки подошли поцеловать его. И он встретил их по очереди в своем темном углу. Они казались усталыми и не очень счастливыми. Обнимая каждую из них и возвращая ей прощальный поцелуй, он дал себе зарок, что скоро положит конец тому, что их так печалило.

Когда они вышли, Маргарет, стягивая перчатки, сказала:

– Пожалуй, я тоже откланяюсь. Не стану отвлекать вас от дел.

Она старалась не поднимать на него глаз и не задерживаться в его обществе, если это было возможно. С того самого дня, когда она, к несчастью, увидела его вместе с его любовницей. Он не понимал, что ее больше расстроило: то, что у него была любовница, или то, что эта женщина была поразительно похожа на нее. Кардемору оставалось лишь мечтать, чтобы их отношения стали хотя бы такими, какими были раньше. Чтобы они могли хорошо чувствовать себя в обществе друг друга, сидеть по вечерам вместе, как бывало до той злополучной встречи.

– Останьтесь, – тихо сказал он, медленно выходя из своего угла. – Вы говорили, что хотите как-нибудь сыграть партию в шахматы. Как видите, я попросил Уиллиса поставить шахматный столик у камина. Если вы не слишком устали, разумеется.

Все еще не смотря в его сторону, она взглянула на столик.

– Я подумала, что вы решили сыграть с кем-то из ваших деловых партнеров. Вы имеете обыкновение заниматься важными делами по вечерам. – Она аккуратно повесила свою шелковую шаль на спинку ближайшего стула и положила перчатки. – Я не слишком устала.

Он поставил для нее стул и, провожая ее к столику, спросил:

– Принести вам вина? У меня есть ваш любимый испанский херес. – Открыв стеклянный шкафчик, он достал хрустальный графин и маленькую рюмку. – А еще есть французское шампанское, которое, насколько я помню, вы с удовольствием пили.

Она с удивлением взглянула на него и слегка кивнула.

– Хереса будет достаточно, спасибо, Эрон.

Она назвала его по имени впервые с того злополучного дня на Бонд-стрит. Он затаил дыхание. Его рука, когда он наливал ей херес, слегка дрожала.

– Посмотрим, что вы скажете, когда я нанесу вам сокрушительное поражение в шахматы, мадам. – Он протянул ей рюмку и занял свое место напротив. – Будем заключать пари?

Она хмыкнула, откинулась на спинку стула и подняла на него взгляд.

– Мне следовало догадаться, что вы что-то замышляете. Негодник. Неужели вы потребуете от меня быть полюбезнее с вашими деловыми партнерами?

Граф чуть не расхохотался. Раза два она встречалась мимоходом с его сомнительного вида помощниками и открыто выразила свое неприятие.

– Ничего такого ужасного. Я обещаю, – успокоил он ее. – Победитель сможет выбрать себе приз в конце игры.

– Эрон, – начала она, с подозрением глядя на него. – Чего вы хотите?

Каждый вечер проводить с вами по часу здесь, пока вы не уедете. Ничего больше. Неужели вам это так ненавистно? Но эти слова прозвучали бы так сентиментально и глупо, что он не решился произнести их вслух.

– Пусть это будет сюрпризом, – ответил он. – Вот выиграю, тогда узнаете. Я даже не буду спрашивать, чего захотите вы, если выиграете. Видите, я вам полностью доверяю.

– Прекрасно. – Она отставила рюмку. – Тогда начнем.

Первые минуты, пока они делали начальные ходы, прошли в молчании. Потом Кардемор спросил:

– Как я понимаю, ваш вечер у Бьючампов прошел удачно?

– Вы совсем так не думаете, Эрон. Пожалуйста, не издевайтесь. Это было совершенно ужасно. Все глазели на нас и перешептывались.

– Чепуха, – сказал он, не отрывая взгляда от доски. – Ваш отец, герцог, хоть и не очень часто наезжал в Лондон, но он слишком почитаем в этой стране, чтобы его дочь подвергали за что-то осуждению. А лорд Грейдон присутствовал при этом провале?

– Да. Он приходил с мисс Гамильтон. Я симпатизирую этому молодому человеку, но в тот момент готова была отодрать его за уши.

– Что вы говорите! Что же лорд Грейдон сделал такого, чтобы вызвать столь буйные чувства?

Леди Маргарет подняла на него глаза.

– Он держался строго и вел себя с Лили с холодной учтивостью. И это после того, как она в него влюбилась! Не смотрите на меня так, Эрон. Вы прекрасно знаете, что она испытывает к нему нежные чувства. Во всяком случае Лили привыкла думать о нем как о близком друге, а он вел себя с ней так, словно она была совершенно чужой, и вы сами видели, как это повлияло на нее.

– Действительно, она приехала в довольно подавленном настроении, – согласился Кардемор. – И она, и Изабель. Не говорите мне только, что лорд Долтри вел себя так же ужасно.

– Хуже, – сказала она. – Он вообще не появился.

– О Господи!

– Да. Изабель была удручена. Это был первый вечер со времени приема в зале у Олмэка, когда он не ходил за ней по пятам. Она разрывалась между беспокойством о его здоровье и желанием его убить.

– Бедная Изабель, – сказал Кардемор и добавил: – И бедный Долтри. Какая пара! Вам нравится, Маргарет?