-И как долго все это может продлиться? – И снова эта колыхающаяся надежда в глазах.

-Я не знаю. Я честно не знаю. Ева, я не Ванга, и мне сложно что-либо предсказать. Но в одном я могу тебя заверить точно: ты лучшее, что было у меня в жизни на данный момент. Будет ли лучше? Я не знаю. Но сейчас, именно ты – всё для меня.

Девушка взяла меня за шею и притянула к себе, утыкаясь своими губами в моё ухо. Я прикрыл глаза, наслаждаясь её тихим дыханием, которым она касалась меня. Которое меня обжигало сильнее, чем адское пламя.

- Plaisir d’amour ne dure qu’un moment, chagrin d’amour dure toute la vie.- Тихо прошептала она.

-Что это значит?- Спросил я, приподнимая голову.

-Радость от любви длится мгновение, боль от утраты любви длится всю жизнь. Флориан.

-Неужели, все в тебе имеет какое-то глубокое значение, Ева Майер? – Усмехнулся я.

-Совсем не понимаю, к чему ты клонишь.- Её брови бы нахмурились, будь у неё вообще брови, а не две сбритые изогнутые дорожки, на которых расположился огромный гноящийся шрам.

-Твоя татуировка. – Напомнил я ей.

-И что с ней не так?

-Если я не ошибаюсь, ты провела десять лет, прячась от людей. Тогда откуда татуировка? Или скромница и послушница Ева Майер решила взбунтоваться в свои юные годы? – Не знаю, получалось ли у меня шутить, но я старался перевести наш разговор во что-то лёгкое и не принуждённое.

И все же лёгкая улыбка проскочила на лице девушки.

-Я сделала татуировку в осознанном возрасте.

-И во сколько же начался твой осознанный возраст?

-Возможно, ты удивишься, но свой двадцатый день рождения я провела вне стен дома.

-Значит, юная Ева Майер всё-таки не домашняя девочка и предпочитает свободу?

Я продолжал аккуратно крутиться с Евой в медленном танце.

-Да, я люблю свободу. Особенно сейчас, когда я, наконец, приобрела лицо. Хоть и не самое лучшее… но отнюдь оно есть. И это ты, Антон, - моё лицо.

-То есть в честь подарка ты решила себе сделать татуировку?

-Не совсем.- Замялась девушка. – Мой подарок состоял в поездке в Берлин к дедушке, где я и сделала уже себе тату.

-Твой дед живет в Берлине?

-Да. Луиза и Степан Сергеевич решили, что неплохо будет проведать дедушку. Да и Луиза страстно желала побывать на родине. Вот мы и захватили тогда Австрию с Берлином, устроив в каждом городе двухнедельные отпуска.

-Тебе там понравилось, за границей?

И снова этот задумчивый взгляд, которым Ева принялась опалять ледяной пол.

-Жизнь в других странах совсем другая. Не похожая на наши. Ну, уж на мою-то тем более. Но кто бы что не говорил, лучше нашей России нет ни одного государства.

-И что же там не так?

-В Берлине на главной площади, где расположен Рейхстаг, пахнет канализацией и алкашей там намного больше, чем у нас. И да, там по вечерам, на каждой улице ходят путаны, предлагающие свои услуги.

-Даже так?- Мои брови мигом взлетели.

-Что не так в Австрии? На самом деле, это отличная страна. И уж Вена, действительно, прекрасный город. Кажется, теперь я понимаю, отчего Луиза такая ранимая и впечатлительная. Вена - это место жительство нежных людей с грубым немецким языком.

-И что же больше всего запомнилось тебе в Австрии?

-Наверное, большое количество садов и аллей. Но не более.

-А с дедушкой что?

-Мама всегда говорила, что он очень жёсткий человек, как вообщем-то и все немцы. Но дедушка Тиль оказался довольно милым и совсем не тираничным, каким его постоянно пыталась выставить мама. Для моей матери любой не улыбающийся человек, уже грозное дерьмо.- Тихо усмехнулась Ева. – И знаешь, дедушка относился ко мне не как к уродливой девушке, что потеряла смысл жизни вместе с лицом, он относился ко мне как любящий дедушка, ставя меня на ровне с собой.

-Ты любишь его?

-Да, люблю… Многие годы я жила с мыслью, что дедушка совсем меня ненавидит, так как желал внука, чтобы передать ему свою империю. Но после нашего знакомства, я поняла, что это вовсе не так. Дед сам мне предлагал взять руководство над компанией, что расположена в Берлине, но я отказалась.

-Почему же?

-Главой компании не может быть безликая двадцатилетняя девушка. Это была огромная для меня ответственность. Поэтому дед Тиль передал все в руки моей троюродной сестре Марте-Ангеле, которая вроде бы неплохо справляется. Но…- Она снова горько усмехнулась. – Дедушка просто терпеть не может её. Как он не раз мне говорил: «В ней нет души, моя птичка». – С немецким акцентом проговорила Ева. Я мигом же засмеялся.

-И в какой же момент ты решила сделать татуировку?

Изуродованное лицо девушки вытянулась, глаза игриво заблестели и губы растянулись в милой улыбке, словно воспоминания нахлынули на неё волной сладостного прошлого.

-Это было 1 сентября, в мой двадцатый день рождения. Дедушка в честь подарка вызвал на дом мастера, который выполнил работу буквально в течение тридцати минут.

Я видел, как благоговение разлилось по довольной мине Евы. Я видел как все, что с ней происходило в тот день, делало девушку счастливей. Я видел в ней всю радость, что вообще можно было увидеть в человеке.

В ледовом дворце мелодично заиграла песня Des`ree – «Kissing you», под которую мы с девушкой медленно задвигались на коньках. Чтобы как-то разорвать молчание, повисшее между нами, но непохожее на неловкость, я заговорил почтенным тоном:

-Ева Майер, могу ли я вас пригласить на танец?

-Вы сделали бы меня самой счастливой женщиной, потанцевав со мной. –Засмеялась она в ответ.

-Вы странная, мадам Майер. Многие женщины становятся счастливей, получая деньги, обретая семью, славу… А вы от какого-то глупого танца на коньках. Это очень глупо. – Я прижал её хрупкое тело к себе еще ближе, почти носом касаясь её носа и не сводя глаз от друг друга.

-Ох, уж примите мою странность не за глупость, а за безрассудство.

-А вы отнюдь безрассудная мадама, мадмуазель Ева Майер.

-Вам это не нравится, господин Антон Ермаков?

-Я в вас это обожаю, Ева Майер.- И я впился в её губы страстным поцелуем, вкладывая все свои эмоции в него. Все свои чувства.

Я знал, что влюблялся в Еву с каждым днём все сильнее и сильнее, но мне не хотелось останавливать этот процесс. Мне хотелось окунуться с головой в эту любовь, которую она не только дарила, но и брала от меня в ответ. Слишком часто стало звучать слово «счастье» в моей жизни. Наверное, от того, что я становлюсь счастливее с каждым прожитым мгновением. Мгновением рядом с Евой.

***

-Луиза, где Ева? – Заталкивая бутерброд с колбасой, проговорил я.

-Она уехала со Степаном Сергеевичем в больницу на обследование.

-Обследование? Что-то с ней не так? – Уже обеспокоенно спросил я.

-Нет-нет, все в порядке. Обследование по поводу лица. Врач говорит, что невероятным образом Ева идёт на поправку. Десять лет все возможные препараты ей не помогали, и тут случилось чудо, Антон, у неё есть шанс снова стать красавицей. – Женщина излучала такую радость, говоря все это, что невольно я и сам улыбнулся.

-Надеюсь, у неё все получится.

-Конечно же, и все благодаря тебе.

-Мне?- Удивился я. – Разве я врач, назначавший препараты Еве? Это вовсе не моя заслуга.

-Ты - тот, кто помог ей поверить в свои силы. Ты её ангел-хранитель, Антон.

-Луиза, я всего лишь принял её такой, какая она есть. И мне вовсе без разницы какое лицо у неё будет. Главное, чтобы она была счастлива.

-Сейчас, Антон, она счастлива и со своим уродливым лицом. Мы в неоплачиваемом долгу перед тобой.- Женщина подошла к паре небольших коробок, что стояли на полу и взяла одну из них. –Помоги, пожалуйста.- Она кивнула головой на оставшуюся коробку.

-Вот он – неоплачиваемый долг.- Недовольно ухмыльнувшись, пробурчал я себе под нос, беря коробку в руки.

-Что?- Луиза повернулась ко мне лицом, хитро улыбаясь.

-Я спрашиваю, куда нести?- Изменил свой недовольный тон на безумно радостный.

-На чердак. Следуй за мной.

И я последовал за ней, продолжая наш бессмысленный разговор, посвящённой девушке. Мы не обсуждали что-то значительное и важное. Мы лишь говорили, что было бы неплохо сделать для Евы пару приятных мелочей, которые непременно делали бы её жизнь более счастливой. Которые бы потихоньку заменяли бы неопрятные воспоминания недалекого прошлого, приятными отблесками и подарками настоящего.

И вот мы с Луизой стояли на чердаке. Солнечный свет сочился сквозь небольшое окно, которое в сегодняшний летний и жаркий день было открыто. Я огляделся по сторонам. После приезда Анатолия и Саши здесь стало теснее, а точнее захламлено. Вроде бы все те же стеллажи с книгами, что были тут прежде, небольшое кресло, торшер с тусклым светом и несколько коробок с какими-то вещами, но что-то тут изменилось. Наверное, большие полотна с картинами Александры, каждая из которых была прикрыта белой простыней от пыли, создавали такой эффект.

-И давно Александра рисует?- Спросил я Луизу, кидая легкий кивок на одну из картин.

-На собственном теле она начала рисовать намного раньше. – Недовольно проговорила женщина, ставя руки по бокам.

Я посмотрел себе под ноги и увидел небольшую деревянную коробочку, что была вся в пыли. Наверное, пролежала уже здесь не один год. Опустившись на колени, я взял её в руки, и немного покрутив перед глазами, приоткрыл.

-А это что?- Спросил я, видя небольшую трубку в этой коробке.