— Дашь ему двадцать, — приказал тот Уэнделлу, пока Джерри расстегивал рубашку.

— За что?! — воскликнула Рэй. — Он же ни в чем не виноват!

— Правильно, виноваты вы, мэм, — невозмутимо ответил Джадж. — Вы позволили себе наброситься на одного из моих матросов.

— В порядке самозащиты!

— Уэнделл говорит, что вы сами навязались ему в обмен на прогулку по палубе под покровом ночи, а когда услышали мои шаги, то сделали вид, что защищаетесь.

— Это наглая ложь! Ложь! Я бы никогда не попросила этого человека ни о чем, тем более ценой своего тела! — В надежде вырваться, Рэй пнула одного из тех, кто ее держал. С тем же успехом она могла пнуть мраморную колонну. — Мистер Джадж, я не хотела вас царапать! Я была не в себе! Не трогайте моего мужа, прошу вас, умоляю!

— Двадцать один удар, — бесстрастно произнес Сэм Джадж.

— Что?! Нет, нет! — По щекам Рэй градом покатились слезы. — Не делайте этого!

— Двадцать два удара.

Она умолкла, полная ненависти к себе за мольбы, которые лишь усугубили положение Джерри. Чтобы не разрыдаться, пришлось до крови прикусить губу.

— Ей совсем ни к чему на это смотреть, — заметил Джерри, отбрасывая рубашку. — Вы уже настояли на своем.

— Двадцать три удара. Вашей женушке не помешает побыть среди зрителей.

Джерри услышал свистящий звук. Рэй втянула в себя воздух, стараясь сохранить самообладание. Не оглядываясь, он прошел к мачте, еще мокрой от пота Уэнделла, и позволил себя привязать.

— Хочешь «затычку», Маклеллан? — прошептал Хэнк.

Джерри кивнул. «Затычкой» назывался туго свернутый кусок парусины, который наказуемый стискивал зубами. Это помогало переносить боль от ударов без криков и стонов. Зажав зубами протянутую материю, Джерри повернул лицо в сторону Рэй, надеясь, что она поймет: он достаточно стоек, чтобы все вынести. Глаза ее были тусклыми, несчастными, на припухшей нижней губе виднелось пятнышко крови. Но она больше не плакала.

— Начинай!

В первый удар Уэнделл вложил всю свою неприязнь к Джерри. Он явно намеревался превратить наказание в личную месть, а поскольку человек он был далеко не слабый, это ему вполне удалось. Упорное молчание Джерри лишь подливало масла в яростный огонь, бушевавший в душе Уэнделла.

От боли глаза Джерри наполнились слезами, и лицо Рэй расплылось. От ударов содрогалось все тело, ноги грозили подкоситься. Речь шла уже не о рубцах — по спине ползли теплые струйки смешанной с морской водой крови. Джерри знал это, потому что видел ведро, куда Уэнделл погружал плеть: вода в нем становилась все краснее. Чтобы удержаться на ногах, Джерри тянул за веревки, которыми был привязан к мачте. От напряжения его пальцы стали багровыми. На двадцатом ударе он ощутил кровь и во рту, когда вопреки «затычке» прокусил язык, а на двадцать втором сквозь красную пелену в глазах увидел, как Рэй всем телом подалась вперед и кивок Сэма Джаджа матросам, чтобы отпустили ее. Он был отвязан сразу после двадцать третьего удара и рухнул бы на палубу, если б Рэй не подставила плечо. Вытолкнув изо рта «затычку», Джерри обнял девушку трясущимися от напряжения руками.

— Как трогательно, — хмыкнул Сэм Джадж. — А теперь все за работу! Миллер, отведи миссис Маклеллан обратно в каюту. Там ее развяжешь, но не раньше. Надеюсь, теперь она станет держать когти втянутыми.

С этими словами он отправился на мостик. Миллер приблизился к Рэй и Джерри, но остался в стороне, украдкой давая им возможность перемолвиться парой слов.

— Не тревожься, я это переживу, — сказал Джерри.

— Я буду послушной, клянусь! Что бы ни случилось!

— Не говори так. Ты поступила правильно. Поступай так и впредь. Я человек привычный, я выдержу.

Однако Рэй решила, что больше никому не позволит издеваться над Джерри, даже ценой собственной чести. Но мысли эти она оставила при себе, просто улыбнулась и поспешила прочь, пока слезы еще удавалось сдерживать.


Рэй сидела на краю кровати и подшивала отпоровшийся подол, когда в коридоре послышались шаги. Не успела она подняться, как дверь распахнулась и захлопнулась снова — за Джерри. С другой стороны по ней забарабанили чем-то тяжелым.

— Что происходит?

— Прилаживают еще одну задвижку, побольше, — пояснил Джерри. — Джадж решил держать нас обоих здесь до тех пор, пока герцог Линфилд не заплатит выкуп.

Сердце Рэй защемило и ушло в пятки.

— Значит, мы уже в лондонском порту?

— Нет, но у берегов Англии. Между прочим, прибыли под датским флагом. Оказывается, наш капитан знаком с местными контрабандистами и получил пристанище в одной из бухт, где они держат свои посудины.

Значит, они у цели, подумала Рэй. Со дня расправы над Джерри прошла неделя, но с тем же успехом могло пройти и полгода. Никогда она не ощущала себя настолько отрезанной от жизни, как в эти дни. Поначалу она жила в непрестанном страхе, но постепенно чувства притупились. Вот и теперь она лишь кивнула головой и снова занялась починкой подола.

Некоторое время Джерри молча наблюдал за Рэй. Казалось, она впала в оцепенение. Впервые за все время он увидел ее подавленной. Да Джерри и сам сомневался, что им удастся как-то выбраться из этой переделки, и безразличие Рэй только упрочило эти сомнения.

Джерри присел на кровать. Рэй вздрогнула и уколола палец.

— Тебе неприятно мое присутствие?

Она лишь пожала плечами, по-прежнему избегая его взгляда. Еще несколько стежков, узелок — и она откусила нитку. Рассеянно оглядев результат своих усилий, Рэй одернула юбку и принялась укладывать швейные принадлежности в неряшливую коробку Сэма Джаджа. Потеряв терпение, Джерри выхватил коробку и швырнул об стену. Рэй ахнула и хотела броситься за раскатившимися нитками.

— Оставь это! Поговори со мной! Хотя бы взгляни на меня!

— Поговорить? О чем?

— О том, что изменилось за эти дни! Я стал двуглавым или трехглазым? Что, черт возьми, во мне нового и отвратительного?!

— Ничего.

— Тогда в чем дело? А я, дурак, благодарил судьбу за то, что меня вместо трюма заперли здесь!

— Зря благодарил. Это означает, что спастись отсюда ничуть не легче, чем из трюма.

— Это означает, что совместное проживание с Сэмом Джаджем не пошло тебе на пользу! Где та девушка, что не побоялась выйти против англичанина с одним кинжалом?

— Вот и я себя об этом спрашиваю, — вздохнула Рэй. — Та девушка исчезла из моей памяти. Возможно, к лучшему. Я никогда не считала себя способной на убийство.

— Это было не убийство, а несчастный случай, — возразил Джерри. — Да и не об этом речь. Речь о том, что ты не побоялась выйти против него один на один. Теперь ты не одна, но сдаешься! Это что же, все от страха?

— Страха я больше не чувствую, только усталость. Хочется уснуть и уже никогда не просыпаться. Ты ведь и сам знаешь, чем кончится дело: тебя убьют. Если герцог не заплатит выкупа (а мы знаем, что он этого не сделает), они убьют тебя, а меня пустят по кругу. Сэм Джадж сказал, что лично присмотрит за тем, чтобы меня хватило на каждого, чтобы я жила, пока последний из них не получит свою долю. Я хочу умереть уже сейчас, не дожидаясь этого.

Кровь бросилась Джерри в голову, в глазах потемнело.

— Когда он так сказал?

— Когда? Да в первый же день, а потом повторял каждое утро перед уходом и каждый вечер перед сном.

— Гнусный негодяй!

— Но все это было терпимо до тех пор, пока…

— Пока что?

— Пока он не передал мне твои слова. Он слышал, как в кают-компании ты говорил матросам, что никогда не простишь мне той плетки. Что ты для меня немного значишь, раз уж я показала когти, прекрасно зная, чем это кончится. Что надо было без крика и шума раздвинуть ноги для Уэнделла, раз уж я каждый день делаю это для Сэма. Вот только Сэм и пальцем меня не тронул. Ты сам обещал мне это. Зачем же тогда говорить такое?

— Ничего такого я не говорил! Боже мой, Рэй! Неужели не ясно, что все это чушь, уловка, чтобы привести тебя к полному повиновению? Я же сказал тогда, что не виню тебя за данный Уэнделлу отпор! Это ты сама винишь себя! Сэм умен, он сразу понял, за какую веревочку потянуть. Неделями он тщетно пытался сломить твою волю, неужели на этот раз преуспел? Скажи, преуспел?

— Не знаю…

Это был совсем не тот ответ, на который рассчитывал Джерри.

— Ладно, попробуем по-другому. — Он стащил по очереди оба сапога и сунул руку в один из них, показав на ладони нож с потускневшим лезвием. — Я таскаю эту штуковину на себе вот уже неделю. — Из другого сапога он извлек точно такой же нож, но выточенный из дерева. — Сделал его сам. Не из какой-нибудь сосны, из древесины не в пример крепче. И наточил до остроты бритвы. Никто понятия об этом не имеет.

— Но каким образом?..

— Все очень просто: во-первых, я еще не потерял воровскую сноровку, а во-вторых, могу смастерить из дерева что угодно, от свирели до холодного оружия.

Джерри взял с колен Рэй нож, который она неуверенно трогала пальцем. В следующий миг бог знает каким образом она уже оказалась лежащей на кровати. Движение, опрокинувшее ее, было молниеносным и вполне в духе Джерри. Рэй успела только отвести руки назад в инстинктивной попытке опереться, и неудивительно, что они были теперь придавлены тяжестью ее тела. Колено мужчины пригвоздило ее бедра к койке, острия обоих кинжалов коснулись горла.

Джерри видел, как бешено пульсирует артерия на горле Рэй. Очевидно, ее готовность к смерти была скорее самовнушением, чем истинным состоянием. Но в этом еще нужно было убедиться.

— А теперь слушай меня внимательно, Рыжая. Это не шутка и не игра. Если ты и в самом деле желаешь умереть, то умрешь от моей руки, а не от рук людей Сэма Джаджа. Орудие смерти выбери сама. В левой руке у меня деревянный нож, а в правой стальной. Поскольку ты ничего не помнишь из событий «У Вульфа», я готов повторить, что одинаково ловко владею обеими руками. Я предлагаю тебе самую легкую и быструю смерть, о какой только можно мечтать. Но не мечтай, что после этого я убью и себя — для этого я слишком люблю и ценю жизнь, Рыжая. Удовлетворив твою просьбу, я займусь иллюминатором. Думаю, мне удастся расшатать крепления. Правда, я плохо представляю, что будет, когда я выберусь наружу. Я ведь, знаешь ли, почти не умею плавать. Вообще-то я рассчитывал на твою помощь, но раз тебя уже не будет в живых, придется как-то самому…