— Уехали только леди, лорд Моттон остался дома, — добавила Лили.

Вот тебе и раз!

— Я думаю, он очень устал от наших приключений. Он уже лег спать?

— Ой, нет. После того как он проводил вас сюда, он зашел к себе в спальню и переоделся. Был слишком занят, чтобы отдыхать. Пообедал с подноса у себя в кабинете, бедняжка. Думаю, он еще там.

— Ах вот как?

Джейн старалась, чтобы голос у нее звучал как можно спокойнее, в то время как внутри у нее все отплясывало фанданго. Урра-а! Если она поторопится — только без лишней суеты, которая может быть кем-нибудь случайно замечена, ей, возможно, удастся обыскать его спальню. Вроде бы он сунул недостающий обрывок рисунка в карман пальто. Может, Эдмунд еще не успел его перепрятать. А если и успел, то времени у него на это было немного.

— Надеюсь, он скоро покончит со своими делами, — заговорила она, а в голове между тем пронеслось: «только бы не слишком скоро», — и сможет хоть немного отдохнуть. — «Когда я уже закончу свои поиски».

— Да. — Лили кивнула. — Знаете, а ведь ваша мама считает, что его сиятельство был бы для вас подходящей парой.

О Господи! Ей нет никакой необходимости слушать такое, но как от этого избавиться? На лице у Лили написано неодолимое, почти ослиное упрямство.

И ей никак нельзя посмотреть на дверь спальни Эдмунда. Лили может это заметить. Но не должна же Джейн всю ночь выслушивать чьи-то наставления. Время идет, часы тикают. Виконт может вернуться в свою спальню в любую минуту.

— Если уж говорить об этом, то мама считает, что мне годится в мужья любой, кто носит брюки.

Лили кивнула и сказала:

— И она права.

— Лили! Я не такая безнадежная!

— Да, но и такое может случиться. Вы ведь не становитесь моложе. Каждый сезон вы становитесь все старше, чем любая из дебютанток.

— Эти дебютантки на вид совсем еще дети. Взрослые и разумные мужчины ими особо не интересуются.

Хотя каждый год многие джентльмены вступали в брак именно с такими юными созданиями, пришло Джейн в голову.

Она в свои семнадцать лет отнюдь не выглядела слишком юной. Джейн снова глянула в зеркало. И вроде бы теперь не кажется старой… или как?

— Через два года начнет выезжать Джулиана, — сказала Лили.

— Нет, Джулиане только…

Господи, ведь ее младшая сестра не…

— Да. Ей сейчас пятнадцать. А Люси, самой младшей, тринадцать. К тому времени, когда Люси приедет в город, вы еще собираетесь оставаться старой девой? — Лили фыркнула. — Вы сможете быть дуэньей для Джулианы и для Люси и освободите вашу маму от необходимости таскаться по всем балам и приемам.

Черт побери! Джейн вовсе не хотела сидеть рядом с дуэньями.

— До этого еще четыре года, а за четыре года многое может случиться.

— Не так уж многое случилось за последние восемь лет, верно? Вы все еще девственница, какой были в свои семнадцать лет. И если не позаботитесь о себе как следует, то и умрете в девушках!

С этим заявлением Лили удалилась, громко захлопнув за собой дверь.

Ну что ж, ничего особо страшного нет в том, чтобы остаться в девушках. Джон позволит ей жить в Прайори после того, как уйдут из жизни мама и Па. Хорошо и то, что Джейн не будет стоять поперек дороги Джону и его жене, — если он когда-нибудь женится. Может, все-таки на одном из домашних праздников лорда Тинуэйта произойдет что-то интересное?

Почему бы маме не сосредоточить все свои помыслы на Джоне, по крайней мере до тех пор, пока она не отправит его в ловушку священника? Она могла бы пожелать, чтобы Джейн осталась незамужней и стала ее компаньонкой в старости.

Хотелось бы Джейн навсегда остаться незамужней?

Когда-то она могла бы сказать «да». Процесс лишения девственности, как она слышала, сам по себе болезненный и неопрятный, и ни один джентльмен не побудил ее изменить такого рода оценку — за исключением лорда Моттона. А их встречи в последние несколько дней…

О чем она думает?

Джейн загасила все свечи и со скрипом отворила дверь в спальню виконта. Прислушалась, затаив дыхание. Было бы в высшей степени нелепо, если бы она столкнулась со слугой Моттона.

Джейн ничего не услышала. Либо комната пуста, либо мистер Элдон умеет двигаться беззвучно, словно призрак.

Она-то уж, во всяком случае, постарается производить не больше шума, чем привидение. Джейн приотворила дверь чуть пошире — слава Богу, виконт следил за тем, чтобы дверные петли были хорошо смазаны! — и проскользнула в спальню.

Джейн оказалась в гардеробной. Справа стоял комод для белья, а слева — шкаф для одежды; был здесь и небольшой туалетный столик, а рядом с ним — стул, через спинку которого лорд Моттон небрежно перебросил свое порванное пальто. Что за неаккуратность? Должно быть, мистер Элдон чем-то очень занят или, не дай Бог, заболел, иначе он поспешил бы немедленно заняться сильно пострадавшей вещью хозяина. Джейн не успела сколько-нибудь близко познакомиться с камердинером Моттона, однако не могла себе представить, что виконт стал бы держать у себя на службе человека неумелого или небрежного.

Джейн встряхнула пальто. Тяжелое, оно оттянуло ей руки. М-м-м, пальто еще сохраняло запах хозяина — его одеколона, его белья и… запах мужчины. Эдмунда. Джейн закрыла глаза и погрузила лицо в измятую материю. Она прижималась к этому предмету верхней одежды все те долгие минуты, пока они вдвоем прятались от мамы и мистера Боллингбрука в клозете галереи. Джейн чувствовала себя тогда такой оберегаемой, такой защищенной. То было более чем чисто физическое ощущение, хотя оно и физически было весьма ощутимым. Эдмунд, такой сильный, такой большой. При этом воспоминании щеки у Джейн вспыхнули жаром. Его тело — все его тело было намного больше и крепче, нежели ее.

На взгляд, Эдмунд не был заметно крупнее и сильнее Джона, Стивена или Николаса, однако чувство защищенности, которое она испытывала в его присутствии, казалось неповторимо особенным. Ее братья защитили бы сестру в случае опасности — по крайней мере она думала, что так и было бы, — но… Ладно, от Эдмунда исходило особое возбуждение. Сидеть в том самом клозете, прижавшись к одному из братьев… это было бы унизительно. Она постаралась бы держаться как можно дальше от любого из них и, уж конечно, не стала бы принюхиваться потом к запаху их заношенных курток.

А вот сейчас ей не стоит вдыхать запах пальто лорда Моттона. Быть может, он уже поднимается по лестнице к себе в спальню. У нее в распоряжении нет неограниченного времени, чтобы отыскать недостающую часть рисунка Кларенса.

Джейн поспешно обшарила все карманы, потом проделала это еще раз, тщательнее. Ничего. Карманы пальто Эдмунда были совершенно пустыми. Черт побери, виконт, должно быть, вынул бумажку из кармана и перепрятал ее… Куда? Например, туда, где лежат его носки.

Рыться в одежде, по сути, постороннего мужчины… в этом есть нечто чересчур интимное.

Джейн поискала в гардеробе и комоде, проверяя брюки и пиджаки, перебрала и носки, пару за парой, а также сорочки, галстуки и жилеты, после чего, покраснев от смущения, просто отодвинула в сторону стопку наиболее интимных предметов нижней мужской одежды. Ничего. Где еще он мог бы второпях спрятать клочок бумаги? Ему не хватало времени: Лили ведь сказала, что едва он сбросил с себя злополучное пальто, как ему пришлось спуститься вниз, в гостиную.

Джейн прошла из гардеробной в саму спальню. Хм-м, начинать поиски надо, разумеется, с письменного стола. Однако Джейн первым долгом обшарила выдвижные ящики шкафов и прикроватного столика. Ей нужна особая удача. В конце концов Моттон у себя дома. У него есть наемные слуги, которые охраняют и хозяина, и его жилище. Он должен чувствовать себя в безопасности, вероятно, достаточной для того, чтобы не тратить слишком много времени на раздумья о том, куда лучше спрятать любой предмет. Бумажка может попросту лежать на письменном столе.

Ничего подобного. Джейн опустилась в кресло возле письменного стола. Ее охватила нервная дрожь. Именно в это кресло усаживался Эдмунд, когда что-то писал, например, личные письма. Кому он мог их писать? У него нет ни родителей, ни братьев, ни сестер. Обзавелся ли он друзьями, с которыми мог делиться пережитыми событиями или своими мыслями? Может, он вел дневник?

Как бы там ни было, его письменный стол не отличался особой опрятностью. Крышка стола в царапинах — видимо, посыпав, как водится, очередное письмо песком, чтобы просушить чернила, Моттон не трудился смахнуть его в корзинку для бумажного и прочего мусора. Джейн проделала эту процедуру, потом открыла выдвижной ящик стола. Бумага. Мог ли Эдмунд оставить рисунок здесь? Она перебрала листки — ничего. Выдвинула еще один ящик — нож для обрезания гусиных перьев, сами перья, песок, промокательная бумага, воск для печатей, увеличительное стекло. Здесь тоже ничего интересного.

Джейн заглянула во все ящики, даже самые маленькие, проверила все уголки и щелочки. Обнаружила несколько листков, свернутых в трубочку, еще несколько шариков воска для печатей, обломок карандаша — и очень много пыли.

Ничего похожего на дневник, никаких писем, никаких официальных уведомлений. Письменный стол был совершенно безличным. Зачем он нужен в вашей комнате, если вы его подобным образом игнорируете? Человек у себя в кабинете должен заниматься всей своей корреспонденцией.

Джейн вздохнула и встала. А что, если Моттон спрятал листок в шкафчике с выдвижными ящичками, который приютился в углу? Она поискала там, полистала книги на полке… Никаких следов искомого. Где же в самом деле Моттон спрятал бумажку? Мог ли он просто сунуть ее в карман своего нового пальто? Джейн открыла выдвижной ящик прикроватной тумбочки, но и на этот раз ее постигло разочарование. Ведь лорд Моттон был твердо намерен заниматься поисками вместе с ней. Не мог же он ни с того ни с сего отказаться от нее как от участницы охоты…