— Дарла! — донесся из-за двери голос Макса.

— Убирайся, — ответила она, потом услышала, как кто-то стучит в парадную дверь, как Макс открывает ее, услышала голоса сыновей, один из которых спросил:

— Почему нам нельзя войти?

— О Господи! — пробормотала Дарла и повалилась на спину. После десяти минут самобичевания она надела футболку и джинсы и начала размышлять, на кого сердита больше — на Макса или на Ника. Тот факт, что ни тот ни другой не сделали ничего дурного и именно она выставила себя дурой, ничуть не помогал ей найти для них оправдание.

Час спустя Дарла успокоилась настолько, что спустилась в кухню и сделала хот-доги для четырех мужчин, которые собрались у телевизора и крутили видеозапись последнего футбольного матча, вновь и вновь просматривая моменты, когда Марку удавалось загнать мяч в зачетное поле соперника.

— Эту пленку прислали только сегодня вечером, — объяснил жене Макс, в очередной раз зайдя за едой. — Билл позвонил из школы, и я не успел тебе сообщить…

— Ничего страшного. — Дарла протянула ему миску поп-корна. — Будь добр, отнеси сам. Спасибо.

Макс молча ретировался.

Полчаса спустя Ник пришел на кухню за пивом.

— Извини, — сказала ему Дарла, жалея о том, что кроме Макса в семье есть еще один брат.

— За что? — спросил Ник. — У тебя есть чипсы?

— Конечно. — Дарла забралась в буфет, радуясь возможности повернуться к нему спиной и спрятать пылающее лицо. Протянув Нику миску поверх кухонной стойки, она добавила: — Спасибо.

— За что?

— За то, что притворяешься, будто ничего не случилось, и не хочешь меня смущать. Это тебе не удалось, но все равно спасибо.

— Если тебе интересно, мне даже понравилось, — отозвался Ник. — У тебя славная попка.

— Эй! Эй! — прикрикнула Дарла, пуще прежнего заливаясь румянцем и улыбаясь помимо воли.

— Жаль, что я никогда больше ее не увижу, — добавил Ник и ушел в гостиную.

Ладно, Ник заслужил прощение. Но Макс…

Когда четверо мужчин насытились, Дарла наполнила себе тарелку и вновь заперлась в спальне.

Лишь очень немногие поступки из тех, что она совершала в жизни, приводили к столь плачевным результатам. И Макс ничем ей не помог. При виде обнаженной жены он только перепугался. Мог бы хоть на секунду просиять…

Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что Ник шел следом. И все-таки Дарла решила, что отмочила классную шуточку. Ей бы понравилось также появиться голышом в гостиной. Она с сожалением подумала, как было бы здорово очутиться обнаженной в комнате, залитой дневным светом. Они с Максом могли бы…

И вновь перед ее мысленным взором предстало перепуганное лицо мужа.

Ах вы, крысы! Дарла впилась зубами в хот-дог, мысленно костеря Макса на все лады.


В одиннадцать вечера Макс прокрался в их темную — хоть глаз выколи — спальню, лег на кровать рядом с Дарлой и зашептал:

— Насчет того, как ты стояла голой в дверях…

— Прикоснись ко мне — и ты труп, — отрезала Дарла.

— Спокойной ночи. — Макс откатился подальше от нее.


Субботним утром мать сообщила Куинн, что в тех домах, которые она может себе позволить, жить нельзя.

— Минимум семьдесят пять тысяч, — пояснила она. — Да и в этих пределах выбор невелик. Может, останешься у нас, пока не наладятся ваши отношения с Биллом?

— Дай сюда список, — потребовала Куинн и в полдень заехала за Дарлой, твердо решив обзавестись собственным жильем. Она мечтала об этом всю ночь — маленький уютный домик, где можно принимать гостей, не заботясь о том, что соседи подслушивают за стеной. До сих пор Куинн не делала ничего такого, что стоило бы подслушивать, но теперь, когда у нее появится собственный дом, она обретет и эту возможность. Вот такие соображения и заставили Куинн решиться на покупку.

— Ну как, удалось тебе возбудить Макса прозрачным плащом? — спросила она у Дарлы, выруливая на улицу.

— Нет.

Куинн украдкой взглянула на подругу и сразу заметила в ней напряжение.

— Не хочешь об этом поговорить?

— Я встретила его у двери голышом, но за ним пришел Ник, и это несколько смазало впечатление.

— Ох… — Куинн откинулась на спинку сиденья. — Что ж, ты могла отправить Ника ко мне.

— Он еще ничего тебе не говорил? — Дарла чуть приободрилась оттого, что ее негодование встречено с пониманием. — Какой мерзавец!

— Значит, ты не сердишься на Ника?

— Нет. — Дарла уселась поглубже и сложила руки на коленях. — Но если ты этого хочешь, я готова пойти тебе навстречу.

— Спасибо. — Куинн казалось, что у нее такой тусклый голос, как у Дарлы. Уныние — заразительная штука. — Ты уже что-нибудь придумала?

— Пока нет. Я еще не пришла в себя после вчерашнего. Но сдаваться не собираюсь.

— Вот и молодец, — похвалила ее Куинн. — Давай купим дом и продумаем план номер два для тебя и план номер один для меня.

Однако, осматривая дома всю вторую половину дня, Куинн поняла, что мать не ошиблась.

— Все они наводят тоску. Даже если их отремонтировать, эти дома останутся мрачными, убогими хибарами. Я хотела бы что-то изящное, уютное, а все эти строения…

— …на редкость мрачные, — поддакнула Дарла. — Именно потому они дешевые. Поблизости осталось еще два…

— Нет, они все одинаковые. Я возненавидела их.

— …и еще один на другом конце города, он стоит восемьдесят девять тысяч, но твоя мать сделала приписку, что этот дом уже давно выставлен на продажу и цена, возможно, понизилась.

— На другом конце города. — Куинн вздохнула и завела мотор. — Двадцать минут от школы и всего прочего, и вдобавок так ли уж он хорош, если его никто не покупает?

Четверть часа спустя Дарла сказала:

— По-моему, незачем даже входить туда.

Дом, высокий и узкий, шириной примерно в одну комнату, был сложен из серых облезлых асбестоцементных плит, обшитых потемневшими гниющими досками. Перила маленького бокового крылечка почти развалились. Несколько окон были разбиты, часть крыши прогнила. В маленьком дворике стояли два кривых деревца, одно из них сухое. По соседству располагался дом, еще более невзрачный, и заросший сорняками пустырь. Впечатление усугубляла отвалившаяся табличка с надписью: «Дом выставлен на продажу».

— У нас есть ключ — так давай войдем, — предложила Куинн. — Подумай сама: если внутри дом в приличном состоянии, это сулит мне недурную сделку.

— Только побыстрее, пока не спустились сумерки, — попросила Дарла, но, стоило им войти в дом, прикусила язык.

Первый этаж занимали три помещения, расположенные в ряд; боковое крыльцо вело в среднюю комнату с дубовым паркетом. Пол блестел в лучах света, проникавшего через два высоких окна с деревянными переплетами, покрытыми белой облупившейся краской. Сводчатый коридор упирался в гостиную, примыкающую к фасаду дома. Здесь женщины увидели кирпичный камин, окруженный книжными полками, два высоких окна, смотрящих на пустынный двор и засохшее деревцо.

— В гостиной много света, — заметила Дарла. — Но эти деревья определенно сведут тебя с ума.

Куинн огляделась, представляя себе удобную мебель, среди которой не будет ни одного предмета из светлой сосны. Большая тахта — непременно.

— Мне нравится.

Вторая дверь средней комнаты вела в кухню — серое тесное помещение с серыми стойками и стенными шкафами. Однако и кухню заливал яркий свет из высокого окна, а в двери оказался собачий лаз, ведущий во двор, который — чудо из чудес — оказался огороженным.

— Возможно, немного краски… — Дарла с сомнением оглядела стенные шкафы. — Похоже, раньше здесь жил человек, страдающий тяжелой депрессией.

Куинн вытянула щеколду собачьей дверцы, и Кэти, обнюхав ее с таким видом, словно это были адские врата, выскочила наружу. Настороженно описав круг по зарослям сорняков с проплешинами голой земли, она пустилась вскачь, исполняя собачью версию «рожденной свободной».

— Да, мне здесь очень, очень нравится, — повторила Куинн.

— Из-за дворика?

— Он вполне приличный. Если второй этаж не хуже первого, я куплю этот дом.

Второй этаж оказался не хуже. Здесь были две маленькие спальни и одна большая, с кирпичным камином, а также ванная комната с некогда белой ванной. Все это заливал восхитительный солнечный свет.

— Кто-то пытался вышибить эту дверь. — Дарла пригляделась к дверному проему.

— Все это можно починить. — Куинн повернулась, осматривая второй этаж с лестничной клетки, и тут в груди у нее потеплело — так же как в тот момент, когда она впервые уселась в машину с Кэти, и в тот, когда Ник почти поцеловал ее. — Я покупаю этот дом. — Она улыбнулась, внезапно охваченная эйфорией. — Знаешь, еще три дня назад жизнь казалась мне серой, как кухня на первом этаже, но сегодня она наполнилась удивительными перспективами. Только подумай, какой замечательный день ждет меня завтра!

— Ага, — отозвалась Дарла, оглядываясь. — Подумать только!


К воскресному вечеру Мегги не только уговорила Баки снизить цену до семидесяти тысяч долларов, но также успела до закрытия конторы отыскать хозяина дома и оформила договор временной аренды.

— Можешь переехать в пятницу, — сообщила она дочери и бросила на Кэти взгляд, говорящий: «Но ни секундой раньше».

— Спасибо. — Куинн обняла мать. — Я очень благодарна тебе. Я знаю, ты считаешь, что я должна вернуться к Биллу…

— Но теперь он может въехать туда вместе с тобой, — заметила мать. — Это хороший дом. Я осмотрела его сегодня утром. Придется немало поработать, но основа качественная. Билл справится.

«Черта с два», — подумала Куинн, но промолчала.

— Первый взнос составляет семь тысяч, — продолжала Мегги.

— Все в порядке, — ответила Куинн. — У меня одиннадцать тысяч сбережений. Останется даже на новую мебель. — «Новую кровать. А Ник поможет мне переехать».

— Новая мебель… — Мегги выглянула из кухни в гостиную, освещенную только экраном телевизора. — Прошло немало лет с тех пор, как я покупала новую мебель. — Ее взгляд упал на тахту, на которой в это мгновение сидел Джо, не замечавший присутствия жены. — Может, я куплю себе новую кровать, а эту отдам тебе.