– Это очень много!

– Я заплачу! Называй свою цену! – настаивала Бетти.

– Я не могу позволить, чтобы ты...

– Твое слово! Говори!

– Три тысячи долларов! – слабым голосом произнесла Пейдж.

– Простите? – переспросила аукционистка, приставив ладонь к уху. – Я не расслышала.

Будь у Пейдж возможность раствориться в воздухе, она бы не преминула воспользоваться ею сию же секунду.

– Я сказала – три тысячи долларов! – повторила она.

Росс, с деланным вниманием рассматривавший циферблат часов, поднял взгляд. Прищурившись, он вгляделся в толпу перед подиумом, и лицо его расплылось в счастливой улыбке. Забрав молоточек у распорядительницы аукциона, он во всеуслышание объявил:

– Продано! Продано очаровательной блондинке в переднем ряду!

Удар молотка прозвучал на весь зал громко, как пистолетный выстрел.


– Привет!

– Привет!

– Ты прекрасно выглядишь! – совершенно искренне произнес Росс. Обнаружив в многолюдной толпе Пейдж, он не мог поверить своему счастью. Несмотря на приятное ощущение, вызванное неожиданной наградой, сегодняшний вечер уже начал было казаться ему напрасной тратой времени. Поэтому он был чрезвычайно рад услышать нежный голосок Пейдж. Вернее сказать, его как громом поразило. Награда, аукцион, сбор пожертвований – какое все это имело значение, если Пейдж не могла разделить с ним его радость.

А еще его ужаснула мысль, что его, подобно предмету мебели, могли продать неизвестно кому. Однако подвести устроителей этого благотворительного бала, преследовавших добрые, гуманные цели, Росс тоже не мог, поэтому был вынужден терпеливо стоять на сцене, чувствуя себя при этом полным идиотом.

– Спасибо тебе, – негромко произнесла Пейдж.

– Я так рад, что ты пришла сюда, – сказал Росс и, подхватив с подноса проходившего мимо официанта два бокала с шампанским, протянул один из них Пейдж.

– Я думаю, мне лучше уйти. Я не хотела бы, чтобы ты чувствовал себя неловко.

– Что?

– Я имею в виду это твое свидание.

– Мое свидание?

– Блондинка.

– Какая блондинка?

– Та, которая поцеловала тебя, прежде чем ты поднялся на подиум.

– Ах, вот ты о чем!

– Таких, как она, нелегко забыть.

– Полностью с тобой согласен. Особенно нелегко это сделать моему бывшему однокурснику, поскольку она – его жена.

Росс почувствовал, как от довольной улыбки Пейдж у него сразу потеплело на душе.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Прекрасно!

Облегчение, появившееся на ее лице, растрогало Росса еще больше.

– Ты ведь не ревнуешь, верно?

– Конечно, нет... Впрочем, может быть, самую чуточку.

Это признание стоило немало, и Росс решил, что оно достойно награды.

– Я скучал по тебе, – признался, в свою очередь, он.

– Я тоже, – выдавила из себя Пейдж. Росс взял ее за руку.

– Пойдем куда-нибудь, где не так шумно!

– А тебе не нужно...

– Нет, не нужно.


Росс повел ее за собой в небольшую комнату позади зала, которая, к счастью, оказалась пустой. Они присели на зеленый диванчик, и Росс какое-то время молча смотрел на Пейдж, упиваясь ее присутствием, близостью ее красоты, ароматом духов. И только потом спросил:

– Почему ты пришла, Пейдж?

Она же все это время делала вид, что с интересом наблюдает за игрой пузырьков шампанского в своем бокале.

– Меня уговорила Бетти. В последнее время ей было со мной нелегко, и я испугалась, что если не соглашусь составить ей сегодня компанию, то она просто хлопнет дверью и уйдет. А как мне без нее?

– Моей миссис Уиппл со мной тоже несладко. – Пейдж подняла на него взгляд, сама не зная, что именно хочет увидеть в его глазах.

– Росс!

– Что?

– Мне почему-то кажется, что, если мы прекратим встречаться, это вряд ли пойдет на пользу нам обоим.

– Да я и сам знаю, что это не поможет.

– Так что же нам делать?

– Может, попробуем что-нибудь придумать?

Пейдж рассмеялась, но быстро оборвала смех.

– Я недостойна тебя!

– Что ты сказала?

– Я слушала, стоя в этом зале, все те высокие слова, что здесь говорили о тебе, о том, сколько хорошего ты сделал для людей. Мне стало стыдно, что я была так незаслуженно груба с тобой, что плохо о тебе думала. Как несправедлива я была...

– Перестань. У тебя были на то свои причины.

– Нет, – ответила Пейдж, покачав головой. – Из-за того, что произошло со мной пятнадцать лет назад, я превратилась в зануду, которая только и делает, что выносит всем безапелляционные суждения. Говоря юридическим языком, я вынесла тебе приговор, не имея ни малейших реальных свидетельств твоей вины, на том лишь основании, что мне известно, чем ты зарабатываешь себе на жизнь.

– Знаешь что? Будь я психоаналитиком, я бы сказал, что в тебе включился механизм самозащиты. Ты боялась проявить симпатию к человеку, который символизировал для тебя самые неприятные качества. Так что это все легко объяснимо.

– А тебе нужно быть таким рассудительным?

– Согласен, это один из моих главных недостатков. В детстве меня часто им укоряли. – Росс намотал на палец ее локон. – А тебе хотелось бы, чтобы я был негодяем?

– Вряд ли бы это пошло на пользу моему характеру! – рассмеялась Пейдж. – И все-таки почему ты меня с такой легкостью прощаешь?

Росс недоуменно пожал плечами.

– Дорогая, мне кажется, что если кто и должен кого-то простить, то это ты меня. Но если тебе от этого легче, то скажу тебе вот что: если будет нужно простить тебя, я сделаю это с радостью. – Он провел пальцем по нежной коже ее щеки. – Потому что ты – само совершенство!

Пейдж упрямо мотнула головой.

– Это слова выдающегося гуманиста года!

– Пейдж, посмотри на меня! – нежно произнес Росс, приподнимая ее подбородок. – Ты думаешь, это легко – принимать участие в многочасовых заседаниях по нескольку раз в год?

– Но ведь твоя жизнь и работа этим не ограничиваются? – прошептала она.

Росс трагически вздохнул:

– Безусловно. Но, Пейдж, мне до тебя далеко. Это ты, а не я делаешь добро каждый день, помогая другим людям!

– Ты шутишь?

– Я абсолютно серьезен. Не забывай, я видел тебя в деле. Ты прекрасный адвокат. Ты защищаешь своих клиентов с таким рвением, что от этого становится даже немного страшно. Ты заботишься о своей семье, стоишь на страже ее интересов, видишь несправедливость и бросаешься против нее в бой каждый день. Мне даже трудно думать о том, как много ты делаешь для других людей.

Когда Пейдж снова посмотрела на него, Росс испугался, заметив в ее глазах слезы. Ее смех прозвучал как-то неестественно, механически.

– О да, куда уж всем до меня!

– Только не вздумай плакаться мне в жилетку! Поверь, я не кривил душой, я говорил все это совершенно искренне.

Пейдж заморгала, пытаясь прогнать слезы, и натянуто улыбнулась:

– Таешь от женских слез, да? Не выносишь их?

– Нет. Я вдоволь их насмотрелся. Они меня уже давно не трогают.

– Это точно.

– В самом деле! Вообще-то я смеюсь в лицо плачущим женщинам. Так что вытирайся-ка поскорее! Ты же не хочешь, чтобы я растратил остатки того скромного уважения, которое питаю к тебе в эту минуту?

Немного успокоившись, Пейдж наконец ответила:

– Нет. Зачем мне тешить твое чертово самолюбие?

– Молодец. Ты все схватываешь на лету!

– Росс!

– Что?

– Поцелуй меня, или тебе будет хуже!


Пейдж удалось взять себя в руки, и, вырвавшись из сетей плотских желаний, она позволила Россу вернуться на аукцион. Ей пришлось надолго сделать остановку в дамской комнате, чтобы привести себя в порядок – припудрить носик, поправить прическу. Без чего никак было нельзя обойтись, потому что после страстного поцелуя, которым они обменялись с Россом, вид у нее был такой, будто ей довелось побывать в медвежьих объятиях.

– У тебя такой вид, будто ты побывала в объятиях медведя! – сообщила ей Бетти, как только они снова встретились. – Или некоего чересчур любвеобильного гуманиста.

– Помоги мне! – отчаянно взмолилась Пейдж.

– Впрочем, дорогая, ты прекрасно выглядишь! – продолжала комментировать Бетти. – Признайся, тебе удалось восстановить ваши отношения?

– Кажется, да, – ответила Пейдж, отчаянно стараясь привести в порядок прическу. – По крайней мере Росс постарался.

– Так что, Мэри Лу права? Он действительно святой? Может ходить по воде?

– Пока не знаю, – ответила Пейдж, чувствуя, что не в силах сдержать блаженную улыбку. – Но он действительно очень хороший пловец!

– Умение хорошо плавать – вещь важная!

Оставив в покое прическу, Пейдж обернулась и импульсивно обняла Бетти.

– Спасибо тебе огромное!

– Господи Боже, малышка! Да за что?

– За то, что ты прекрасный друг! За то, что привела меня сюда и вовремя подтолкнула к правильным действиям!

– Ты преувеличиваешь, дорогая, но все равно, добрые слова всегда приятно слышать! Может, теперь ты все-таки увеличишь мне жалованье?

Пейдж сделала шаг назад и рассмеялась:

– Не раньше, чем ты начнешь обналичивать мои чеки!


Росс не получил от благотворительного бала того удовольствия, на которое вправе был рассчитывать. Во-первых, его привели в смущение все эти обрушившиеся на него дифирамбы, как если бы это он принес долгожданный мир на Ближний Восток.

Во-вторых, Пейдж настояла на том, что останется в толпе гостей, тогда как ему очень хотелось, чтобы она была все время рядом с ним. Росс упорно старался не упускать ее из виду. А когда ему казалось, что кто-то из мужчин увивается вокруг нее, наливался такой злостью, что в конце концов заподозрил, не оскорбил ли он ненароком кого-нибудь из отцов города.

В своем невесомом полупрозрачном платье, почти не скрывавшем очертаний ее тела, Пейдж выглядела просто сказочно. Росс испытал крайнюю неловкость, когда в состоянии почти полной эрекции был вынужден расхаживать по залу, принимая поздравления и пожимая руки гостям сегодняшнего бала. В конце концов он даже пожалел о том, что Пейдж оказалась сегодня в банкетном зале отеля «Мариотт». Не будь ее здесь, он бы тихо и спокойно обработал почтенную публику, вынудив добрую дюжину гостей раскошелиться на щедрые пожертвования. Но если бы не Пейдж, его наверняка заарканила бы какая-нибудь красотка, выигравшая в аукционе право на романтическое свидание с гуманистом года. Тоже перспектива не из лучших.