Миссис Палмер встала. При свете она выглядела старой женщиной, старавшейся всеми силами сохранить молодость, прибегая к помощи макияжа. Теперь она выглядела усталой, переутомленной женщиной, которая слишком долго старалась и потратила на это слишком много сил.

— Я люблю Харта Маккензи, — настойчиво повторила она. — Я всегда любила его. Я докажу, что эта маленькая шлюха, любительница женщин, Салли, не смогла сломать его даже за все эти годы. И я сделала все, чтобы это не удалось и Лили.

— Останься и объясни все им.

Бет было трудно дышать.

В неожиданной вспышке гнева миссис Палмер схватила Бет за волосы. Бет вскрикнула, ее бок словно обожгло огнем.

— Ты не имела никакого права копаться в наших делах и приводить в мой дом инспектора. Ты виновата не меньше меня.

Бет больше не могла бороться. Все ее тело хотело только покоя. Она умрет здесь, в маленькой церквушке Томаса, в нескольких ярдах от церковного дворика, где покоился Томас.

Ей послышалось, как скрипнула дверка кафедры, и она увидела Томаса, стоявшего там в белой сутане, которую она так часто штопала. Его волосы поседели на висках, а глаза оставались такими же голубыми.

«Будь смелее, Бет, — как ей показалось, сказал он. — Все уже почти кончилось».

Миссис Палмер огляделась, не выпуская из рук волосы Бет.

— С кем это ты разговариваешь?

Громкие мужские голоса заглушили ее, один из них принадлежал Йену. Миссис Палмер закричала, как щитом прикрываясь Бет. У Бет началась агония, она застонала.

Йен с побледневшим лицом и безумными глазами набросился на миссис Палмер. Он что-то кричал, но Бет не слышала его. Миссис Палмер споткнулась, вскрикнула, и Йен подхватил падавшую Бет.

Он был рядом с ней, большой, теплый. Бет пыталась дотронуться до него, но руки ее не слушались. Он поднял ее и уложил на скамью. Его золотистые глаза были широко раскрыты, и он смотрел ей прямо в глаза.

— Йен…

Бет улыбнулась и коснулась его лица.

Краем глаза она видела, как вбежал Харт, а следом за ним Кэмерон и инспектор Феллоуз. Миссис Палмер, выпрямившись, стояла у стены.

— Я не умру на виселице из-за этой потаскухи! — крикнула она.

Нож блеснул в ее руках, и она вонзила его себе в грудь.

Бет слышала, как закричал Харт, увидела, как согнулись в коленях ноги миссис Палмер и ее тело, падая, скользнуло по стене. Харт удержал ее в своих объятиях.

Миссис Палмер посмотрела на Харта:

— Я люблю тебя.

— Ничего не говори, — сказал Харт с невероятной нежностью. — Я позову доктора.

Она со слабой улыбкой покачала головой:

— Как здесь темно. Я не вижу твоего лица. — Она, как слепая, потянулась к нему. — Харт, держи меня.

— Я здесь. — Харт прижал ее к себе, целуя ее волосы. — Я здесь, любимая. Я не оставлю тебя.

Йен даже не посмотрел на них. Закрыв глаза, он как бы укачивал Бет. Она пробормотала ему:

— Я знала, что ты найдешь меня…

Потом в глазах у нее потемнело, и губы больше не шевельнулись. Она потеряла сознание.


Йен в роскошной карете Харта отвез Бет в резиденцию герцога на Гросвенор-сквер. В доме Харта всегда находились все слуги, готовые в любую минуту исполнить распоряжения герцога, когда у него были дела в городе.

Йен внес Бет в дом. И хорошо обученные слуги бросились исполнять распоряжения взволнованного Йена.

Пришел доктор, прочистил рану Бет и зашил ее, но Бет так и не проснулась.

Кэмерон оставался с Хартом и инспектором Феллоузом в церкви, пока Феллоуз вызывал тех, кто был ему нужен, и старался разобраться в произошедшем. Йена это не интересовало. Все было кончено. Миссис Палмер мертва, а Бет чуть не умерла, пытаясь все исправить. Пусть Феллоуз делает все, как считает нужным.

Бет лежала без сознания. У нее поднялась температура, ее лихорадило, и она покрывалась потом. Как Йен ни старался промывать рану, шрам краснел и распухал, и лихорадка не проходила.

Йен всю ночь не отходил от Бет. Он слышал, как вернулись остальные. Ворчливый голос Кэмерона и тихие ответы Харта, почтительные голоса слуг. Он положил холодное полотенце на лоб Бет, жалея, что не может силой воли изгнать лихорадку.

Он услышал, как за его спиной открылась дверь, и раздались тяжелые шаги Харта, но Йен не поднял головы.

— Как она? — тихо спросил брат.

— Умирает.

Харт обошел вокруг постели и посмотрел на лежавшую без движения Бет. Он был бледен, лицо осунулось.

У Бет был сильный жар. Она стонала и металась на подушках. Когда ее рана касалась кровати, она как будто мучительно пыталась найти избавление от невыносимой боли.

Йен с гневом посмотрел на Харта.

— Это все ты и твои распутные женщины! Ты сделал из них послушных животных! Это они убили Бет!

Харт вздрогнул.

— Будь я проклят, Йен…

— Ты думал, Бет нужны мои деньги, наше имя. Зачем они ей?

— Сначала. Теперь я так не думаю.

— Слишком поздно, черт тебя подери! Она никогда ничего не хотела для себя, никогда ничего не требовала у нас. Ты не знаешь, что делать с подобными людьми.

— Я тоже не хочу видеть, что она умирает.

Харт положил руку на плечо Йена, но Йен стряхнул ее.

— Ты привез меня в этот дом, чтобы я стад твоим проклятым шпионом. Ты всю жизнь использовал меня во всех твоих махинациях. Ты забрал меня из сумасшедшего дома, чтобы я мог помогать тебе, но ты никогда не верил, что я не сумасшедший. Тебе просто надо было, чтобы я помогал.

— Это не совсем так, — сказал Харт, поджав губы.

— Но достаточно близко к истине. Ты думал, что я так безумен, что убил Салли. Я делал то, о чем ты меня просил, потому что был благодарен тебе. И я хотел защитить тебя. Я восхищался тобой, боготворил тебя, совсем как твои прирученные потаскушки.

Йен тяжело дышал, но его рука с нежностью касалась волос Бет.

— Ради Бога, Йен!..

— Я больше не буду выполнять твои приказания! Твоя проклятая властность убила мою Бет!

Харт застыл на месте, глядя на Йена.

— Знаю. Позволь мне помочь ей.

— Ты ей не поможешь. Ей уже ничто не поможет…

На мгновение их взгляды встретились, и впервые за всю жизнь Йена Харт не выдержал его взгляда. Харт не мог посмотреть ему в глаза.

— Уходи, — сказал Йен. — Я не хочу, чтобы ты находился здесь, если мне придется попрощаться с ней.

Харт постоял несколько минут, затем повернулся и вышел из комнаты.

Всю следующую неделю Йен выходил из комнаты, лишь когда надо было позвать Керри, а тот недостаточно быстро отвечал на его звонок. Бет в жару металась по постели с раскрасневшимся лицом, залитым потом, и стонала, когда что-нибудь касалось ее раны. Йен спал на постели, стоявшей рядом с ее кроватью, или в кресле возле кровати, когда Бет становилась слишком беспокойной. Керри пытался уложить Йена в соседней комнате, чтобы позволить горничной или Кейт обслужить Бет и привести ее в порядок, пока он спит, но Йен отказался.

Йен прочитал все книги в огромной библиотеке Харта и множество томов в том закрытом сумасшедшем доме, запоминая каждый современный метод медицины. Он на практике освоил метод лечения загноившихся ран, метод снижения жара, методы ухода за пациентом, чтобы он был спокоен и накормлен.

Доктор принес пиявок, которые помогли немного уменьшить опухоль, но Йену не понравились его мази и масла и шприцы с подозрительно выглядящими жидкостями. Он не позволял доктору с ними даже приближаться к Бет, чем вызывал громкие жалобы доктора, с которыми тот обращался к Харту, который ему нисколько не сочувствовал.

Йен каждый день промывал рану, удаляя сочившийся из нее гной. Он умывал Бет прохладной водой, с ложечки насильно кормил ее бульоном, когда она старалась отвернуться. Он велел Керри принести лед, который прикладывал к ране, чтобы спадала опухоль, и остужал льдом воду, которой мыл ее.

Йен жалел, что не может увезти Бет из Лондона, где угольный дым и сажа проникали во все окна, но он боялся потревожить рану. Он заплел в косы ее волосы, падавшие ей на шею, опасаясь, что будет вынужден остричь эти прелестные локоны, если жар не спадет.

Доктор пощелкал языком и предложил экспериментальное лечение, основанное на сере, добытой из обезьяньих гланд, и прочих чудесах. Он работал над ними совместно со специалистами из Швейцарии и, если бы спас невестку герцога Килморгана, наверняка прославился бы.

Йен выгнал его, угрожая применить силу.

Шел шестой день, жар не спадал. Йен сидел у постели, положив ладонь на ее руку, его мучил страх. Он потеряет жену.

— Так вот что такое любовь? — прошептал он. — Мне она не нравится, моя Бет. Это слишком больно.

Бет не отвечала. Ее распухшие веки приоткрылись, но голубые глаза ничего не видели. В этот день он не сумел накормить ее.

Йена тошнило, желудок у него бунтовал. Он вышел из комнаты, и его вырвало желчью. Когда он вернулся, то увидел, что ничего не изменилось. Она с трудом и хрипом дышала, а кожа была обжигающе горяча.

Она неожиданно вошла в его жизнь, прошло всего лишь несколько коротких недель, — и она так же неожиданно покидала ее. Чувство потери приводило его в ужас. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного. Даже в одиночестве и страхе, которые он пережил в сумасшедшем доме. Тогда это было самосохранение, а теперь это была пустота, разъедавшая его изнутри.

Он сидел в этой темной комнате в ожидании самого худшего, и воспоминания нахлынули на него. Его превосходная память сохранила их такими ясными, лишь чуть-чуть прикрытыми дымкой лет, прошедших между настоящим и семью годами, проведенными в сумасшедшем доме. Он помнил ванны по утрам, наполненные холодной водой, прогулки по саду под присмотром человека с длинной тростью, неотступно ходившего за ним. Пастух, как называл его Йен, всегда готовый при необходимости загнать пациентов в дом.