В спальне он увидел Дирлава. Камердинер стоял посредине комнаты в окружении несметного количества сундуков и коробок и раздавал распоряжения слугам.

— Черт, что все это значит? — рявкнул Гриффин, входя внутрь.

Впрочем, он уже догадался, в чем тут дело.

Дирлав изобразил на лице почтительную улыбку.

— Милорд, после своего отъезда вы оставили кое-что.

Гриффин усмехнулся про себя, подразумевал ли Дирлав среди этого кое-чего и самого себя. Однако по лицу Дирлава никак нельзя было сказать, что он обижен. Гриффину стало неловко. В самом деле, хорошо ли он поступил, уехав, бросив беднягу одного в Лондоне?

— Большая часть ваших заказов, милорд, выполнена. Понимая, в чем вы можете нуждаться, я взял на себя смелость захватить с собой еще несколько вещей, без которых трудно представить себе жизнь в деревне.

— Неужели ты хочешь сказать, что это еще далеко не все?

Гриффин от удивления вытаращил глаза. Чудовищные размеры его нового гардероба поражали.

— Конечно, не все, милорд. Остальное хранится в ваших комнатах в особняке Монфора.

Гриффин напоминал собой статую, изображавшую удивление. Запинаясь, он спросил:

— К-когда же мне носить все это?

— Пусть милорд простит мне мою дерзость, но это моя забота. — Дирлав виновато развел руки в стороны. — Но, милорд, когда у вас есть камердинер, вам не стоит забивать голову подобными пустяками.

Гриффин задумчиво почесал подбородок. Раньше он почти не думал о том, что надеть, не стоило об этом волноваться и теперь. Отлично! Рядом с ним Дирлав, он обо всем и позаботится.

— Дирлав, сегодня я женюсь, — решительно произнес Гриффин, с удовольствием отмечая, как изменилось обычно невозмутимое лицо его слуги.

— О-о, в таком случае, милорд, следует выбрать соответствующий наряд для столь праздничного события. Но сперва надо побриться, вы не против? Ах да, еще подстричься. Джошуа, принесите горячей воды, и побыстрее.

Все более или менее обдумав этой ночью, Гриффин решил, что надо как следует подготовиться к свадьбе. Розамунда без всякого труда соблазнила его, он был как мягкий воск в ее руках. Пришло время расплачиваться.

Дело зашло слишком далеко. Подсознательно он догадывался, что ей не меньше, чем ему, хотелось завлечь его в любовные сети. Ну а о нем вообще говорить нечего, он давно и страстно мечтал о такой ночи любви.

Наконец Розамунда принадлежит ему. От одной этой мысли ему стало жарко и кровь быстрее побежала по жилам.

Хотя он вел себя как эгоист, она отдалась ему, надеясь обрести всю полноту счастья, он же поступил не совсем честно, пойдя ей навстречу. Розамунде ничего не было известно о тех трудностях, которые поджидали ее как будущую графиню Трегарт.

Если бы только знать, как велика опасность.

Ему ничего не было известно о тех уликах, которые опять всплыли в деле об убийстве Саймона Олбрайта. Если старина Уильям Дрейк, их мировой судья, уверял, что нет никаких оснований для беспокойства, то скорее всего так оно и было. В противном случае он уже сидел бы в заточении в кандалах.

Тем не менее факт оставался фактом. Все местные жители единодушно считали его убийцей. Казалось, что кому-то выгодно распространять и подогревать подобные слухи, благодаря чему изначальные подозрения в умах людей превратились в уверенность.

Розамунда ничего не говорила об этом, хотя это напрямую касалось ее. Она все равно вышла бы за него замуж. Но должен ли он обо всем рассказать ей? Скорее всего это испортит сегодняшний день. Но разве он не должен предоставить ей еще один шанс? Какая из женщин согласится выйти замуж за человека, которого обвиняют в убийстве и который ничего не сделал для того, чтобы доказать собственную невиновность?

От мысли, что она могла забеременеть, его бросило в холодный пот. Гриффину стало страшно. Но если он действительно понимал Розамунду, то она скорее вышла бы замуж за убийцу, предпочтя брак скандалу заиметь внебрачного ребенка.

Возможно, она выбрала бы третий вариант — выскочить замуж не за него, а за кого-нибудь другого. Пожалуй, Лодердейл, не колеблясь, взял бы ее в жены. Гриффин не сомневался в том, что Розамунда спокойно вышла бы замуж, ведь ее окружало столько мужчин.

Будь все проклято! Он хотел жить просто, и вот теперь где очутился. Его мысли бешено кружились в голове, и он никак не мог найти выход из положения.

Он не представлял себе, как будет жить дальше, если Розамунда станет презирать его. Ее мнение слишком много для него значило. Но если она будет жить в Пендон-Плейс, то вскоре правда выплывет наружу и она все узнает.

Нет, он должен сам все рассказать. Ради их общего счастья он все ей откроет прежде, чем они дадут друг другу брачные клятвы.

В мрачном угнетенном настроении он сел, и Дирлав принялся намыливать ему лицо.


Розамунда не могла открыть Жаклин подлинную причину, заставившую ее отказаться от утренней прогулки верхом.

Ей уже не было так больно, тем более она знала, что больно бывает только в первый раз. Хотя был один очень тяжелый момент, когда из-за резкой боли ей захотелось оттолкнуть его и закричать, чтобы он больше никогда не смел прикасаться к ней.

Но боль быстро утихла, впрочем, как уверяла Джейн, на смену боли должно было прийти наслаждение, если муж будет вести себя как чуткий и опытный любовник. При одном воспоминании о том, какие ощущения сумел он пробудить в ней своими ласками, приятные мурашки забегали у нее по коже.

Розамунда предложила Жаклин прогуляться по побережью, полюбоваться морем с прибрежных скал. Жаклин охотно согласилась. Когда они поднялись на вершину, под порывами ветра подолы их платьев то вздымались кверху, то обвивали ноги. Замедлив шаг, Розамунда приступила к разговору, ради которого и была затеяна эта прогулка.

— Расскажи, пожалуйста, о гибели мистера Олбрайта.

Жаклин так сильно побледнела, что даже загар не смог скрыть ее бледность.

— Откуда вы узнали об этом?

— Так, краем уха услышала чужой разговор, — серьезно ответила Розамунда. — Во время завтрака я трижды слышала, как люди говорили об убийстве. Похоже, здесь у вас только об этом и разговоров.

Ах вот о чем пытался ей сообщить Гриффин прошлой ночью.

— Он тут ни при чем! — горячо воскликнула Жаклин.

— Разумеется, ни при чем, — согласилась Розамунда. — Но все же расскажи.

Жаклин устремила взгляд в морскую даль. После продолжительного молчания она повернулась к Розамунде. На ее лице была написана решимость: губы крепко сжаты, глаза прищурены и мрачны.

— Давайте спустимся в ложбину. Тут слишком ветрено.

Девушки обогнули вершину и пошли вниз, в долину, по узкому проходу между скалами.

— Мистер Олбрайт учил меня музыке, — начала Жаклин. — Это было явно ни к чему: мне совсем не хотелось учиться играть на пианино, — однако наш дедушка настоял на своем. Ему, наверное, нравилось, смотреть на мои мучения и унижение учителя. Да, Олбрайт приходился кузеном Тони Мэддоксу. Вы скоро познакомитесь с Тони. Он живет по соседству, в Треноуэт-Холле. Вон там.

Жаклин махнула рукой в глубь долины.

— Как бы то ни было, но все знали, что через день после смерти дедушки Гриффин и Олбрайт поссорились и брат уволил его, а потом Олбрайт принялся ходить по округе и всем рассказывать, что Гриффин угрожал убить его, если опять увидит в своем поместье. Мы думали, что на этом все закончится, но тут Олбрайт опять вернулся. — Жаклин запнулась. — И вскоре его нашли у подножия скалы.

— Ужасно. Наверное, для вас это был тяжелый удар, — сочувственно заметила Розамунда.

— Да, ужасно. Но потом стало еще хуже. Брата вызвали к судье и стали расспрашивать. Никто не верил в его невиновность. Никто... кроме меня, Тони и викария. Однако прямых улик не нашли, поэтому брата оставили в покое.

— Однако это не успокоило местных жителей, — заметила Розамунда.

Жаклин кивнула.

— Гриффин отослал меня, чтобы избавить от неприятностей. Он не хотел ничего слышать. А какое мне дело до того, что о нем говорят, я-то хорошо знаю, что он тут ни при чем!

Розамунда ласково обняла ее.

— Ваши чувства мне очень хорошо понятны, но ведь Гриффин хотел защитить вас.

Она по-дружески погладила Жаклин по плечу.

— Не пора ли нам вернуться и выпить по бокалу лимонада или чашке чаю?

А затем пора было начинать приготовления к бракосочетанию.


Глава 16

Гриффин шел по деревне, направляясь к гостинице, где остановилась Розамунда. За его спиной люди перешептывались и косились на него, но он не обращал на них внимания. Рот всем не закроешь, пусть судачат. Главное — поговорить с Розамундой до того, как они поженятся.

Он вбежал в холл гостиницы и бросил взгляд на лестницу, ведущую наверх. Повинуясь внутреннему голосу, он вдруг изменил направление, устремившись в бар.

Ему почему-то очень захотелось выпить.

В пустом баре, кроме жалкого пьянчужки, лежавшего возле негоревшего очага, не было никого. Служанка, вытиравшая столы, обернулась и от страха переменилась в лице.

— Бесси, кружку эля, будьте добры, — бросил Гриффин, но девушка не двигалась с места.

Гриффин замотал головой.

— А лучше плесни мне бренди, которое вы держите под прилавком.

Несмотря на ранний час, ему захотелось выпить что-то более крепкое. Перед свадьбой не было принято напиваться. Но разве не для того существуют обычаи, чтобы их иногда нарушать?

Темные, круглые от удивления глаза Бесси смотрели на наряженного Гриффина, но у него не было ни малейшего желания объяснять, в чем причина столь разительной перемены в его одежде. Скоро все узнают о его свадьбе — разумеется, если Розамунда не передумает.