— Разумеется, — согласилась Розамунда.

Пендон-Плейс был обителью холостяка, поэтому посещение поместья выходило за рамки приличий. Однако она уже решила, что не будет придавать этому особого значения и подобные пустяки ее не остановят, но говорить об этом Монфору она не собиралась.

Судя по выражению лица герцога, он подозревал о ее намерениях, но пока она будет соблюдать хотя бы внешние приличия, он вряд ли станет вмешиваться в ее дела — главное, чтобы ее действия дали желаемый результат. Розамунда, как ей казалось, очень хорошо понимала Монфора и цели, которые он преследовал. Особенно после того, как она наблюдала за тем, как герцог устраивал брак Джейн и Константина.

Более того, она вовсе не собиралась долго жить в гостинице. Она не остановится ни перед чем, даже если потребуется повести Гриффина к алтарю под дулом пистолета.

Для Розамунды ясно было лишь одно: из Корнуолла она должна вернуться только графиней Трегарт.


Гриффин вытер вспотевший лоб рукавом рубашки, затем глотнул воды из фляжки. Копать канавы — это тяжелая, грязная и утомительная работа.

Как только он получил письмо от Джекс, поскакал домой сломя голову. Всю дорогу он то ругался, то обливался потом от страха за судьбу Джекс. Беспечная глупая девчонка! Разве нельзя было написать ему и подождать до тех пор, пока он не приедет и не заберет ее?

Впрочем, стоило ли ожидать чего-нибудь другого от Джекс? С ней всегда надо было держать ухо востро. Немного смущенный, он припомнил, что не соглашался на ее робкие просьбы приехать за ней в такую даль. Но ведь она должна понимать, что на этот раз поступила весьма опрометчиво. Узнай он, что Уоррингтоны строят брачные козни против нее, тотчас помчался бы на выручку.

Джекс поступила так, как ей хотелось, — обычное для нее дело. Совершенно безумная и нелепая выходка!

Примчавшись в Пендон-Плейс и найдя сестру живой и невредимой, он в гневе накричал на нее. Она как ни в чем не бывало выслушала обвинения и ругань, терпеливо ожидая, когда уляжется его гнев.

Он обрисовал перед ней все опасности, которые подстерегают в дороге молодую леди, путешествующую в одиночестве. В ответ Джекс беззаботно возразила, что все это пустяки, поскольку она ехала, переодевшись в мужскую одежду.

Черт! Час от часу не легче!

Страх бегал мурашками по его спине, когда он вспоминал рассказ Джекс о ее поездке домой. Какая беспечность! Какая глупость! Слава Богу, теперь она в безопасности. Хотя безопасность применительно к Джекс была весьма условным понятием.

Первым его побуждением было немедленно отправиться вместе с Джекс в Лондон, но, подумав, он отложил отъезд. Для того чтобы провести вместе с Розамундой и Джекс сезон в Лондоне, надо было как следует подготовить Пендон-Плейс к долгой отлучке хозяина, отдать необходимые распоряжения и указания.

Отбросив пустую фляжку, он с новой силой взялся за лопату. Уставшие мышцы протестующе заныли, но эта канава была необходима для новой, разработанной лично им системы осушения, поэтому Гриффин решил не уходить до тех пор, пока не выроет канаву.

Конечно, рытье канав не самое подходящее занятие для графа Трегарта. Теперь, когда он стал полновластным хозяином поместья и его окрестностей, ему больше не надо было слушаться деспотичного деда, который заставлял его выполнять грязную и тяжелую работу. Старый граф шутил, если очищением конюшен занимался Геркулес, то и Гриффину не стоит чураться столь благородной работы, а если граф злился, то говорил, что на большее Гриффин не способен.

Тем не менее Гриффину была по душе такая работа — простая и грязная, зато полезная. Более того, ее влияние благоприятно сказывалось как на его душевном, так и на физическом состоянии, а также внешнем облике.

К пятнадцати годам Гриффин превратился в мужчину с прекрасно развитой мускулатурой. Он не без явного удовольствия отмечал, какое устрашающее действие оказывают на деда его внушительные мышцы. Старый граф, боясь Гриффина, всегда разговаривал с ним в присутствии двух дюжих слуг.

После кончины деда прошло уже больше года, а Гриффин по-прежнему продолжал рыть канавы.

По правде говоря, он копал, чтобы во время работы все как следует обдумать. Вдали от одурманивающего сознание влияния Розамунды многое виделось более ясно и отчетливо. Ради чего он пытался соблазнить ее в летнем домике той ночью, кого пытался одурачить, уж не самого ли себя?

Она слишком много для него значила. Восхитительно красивая, живая, страстная и добрая. Он не мог так с ней обойтись. Разве можно было просто так взять то, что она ему предлагала, ничего не дав взамен?

Но она ему необходима! Девер поставил его в тяжелое положение. Прежде всего необходимо вызволять Джекс из ужасного положения. Надо было выдать сестру замуж и отправить подальше от Корнуолла ради ее собственного блага. С тех пор мало что изменилось.

Весеннее солнце кидало сквозь горячий воздух жаркие лучи на сухую землю. На дороге послышался приглушенный стук копыт. Он поднял голову, пытаясь разглядеть, кто едет. В его сторону двигались двое всадников.

Одним из них была Джекс.

Выругавшись, он бросил лопату и быстрым шагом пошел к незваным гостям.

— Джекс! — закричал Гриффин. — Какого черта ты приехала сюда?

— Не кричи на меня. Не забывай: ты разговариваешь с леди.

Леди Жаклин Девер спрыгнула с лошади уверенно и легко, но без женской грации. На ней были поношенные брюки, выцветшая блуза — наряд более соответствующий молодому наезднику, чем юной леди.

Непоседливая, непослушная Джекс была сущим наказанием для Гриффина.

Взглянув на ее спутника, он без особой радости воскликнул:

— Ба, кого я вижу. Мэддокс! Хотя мне следовало догадаться об этом раньше.

Мэддокс, их сосед по поместью, выглядел так, как будто сошел с картинки модного спортивного журнала: брюки галифе из буйволовой кожи, синяя куртка, начищенные до блеска сапоги; рубашка могла соперничать белизной с улыбкой самого наездника.

— Я не меньше вашего рад нашей встрече, Гриффин. Но вы правы: у вашей сестры весьма узкий круг знакомств в наших краях, поэтому угадать, кто ее спутник, довольно легко.

В его словах слышался то ли укор, то ли насмешка. Но в том, что многие их соседи избегали посещать Пендон-Плейс, нельзя было винить Гриффина.

— Мэддокс, зачем вы поощряете мою сестру совершать такие безрассудные поездки верхом?

— Судя по вашим словам, у вас сложилось странное представление обо мне.

В черных глазах Мэддокса блеснула молния.

— Вам следовало бы направить ее домой, чтобы она переоделась, — уточнил Гриффин.

— Еще лучше. Это говорило бы о том, что между мной и вашей сестрой существуют более близкие отношения, чем вы допускаете.

— Не стоит говорить обо мне, делая вид, будто меня нет рядом, — вмешалась в разговор Джекс. — Тони не обращает внимания на то, во что я одета, правда, Тони? Он совершенно прав. Он для меня не авторитет. С чего ты взял, что я буду его слушаться? Ты напрасно обвиняешь его в легкомыслии.

После возвращения Джекс из Бата Мэддокс проявлял необыкновенный интерес к ней. Хотя его сестра по наивности полагала, что ее и Мэддокса по-прежнему связывают давние дружеские отношения, осторожный Гриффин думал иначе.

Хотя Мэддокс был его приятелем, Гриффин меньше всего на свете хотел, чтобы он женился на Джекс.

Кроме того, Мэддокс попустительствовал многим странностям в поведении Джекс, включая необъяснимую страсть к переодеванию в мужскую одежду. Такое поведение шокировало, более того, оно могло вызвать скандал. Если бы слухи о столь эксцентричном поведении юной леди долетели до Лондона, выдать Джекс замуж было бы весьма затруднительно.

Нет, Мэддоксу нельзя было позволить ухаживать за Джекс. Кроме того, для всех Деверов брак никогда не был вопросом личного выбора или любовного увлечения. Гриффин знал это лучше, чем кто бы то ни было.

— Ступай домой и переоденься, — велел он сестре. — И скажи Пегги, чтобы она как следует причесала тебя.

— Ладно, — процедила сквозь зубы Джекс, прыгнув в седло и погнав лошадь вперед.

— Она совсем не салонная девушка, — улыбнулся Мэддокс.

— Вас это не касается, — рассердился Гриффин. — Моя сестра вам не пара, Мэддокс. Если у вас есть какие-то планы на этот счет, то лучше выбросьте их из головы.

— Однако девушка не устает мне напоминать, что до дня, когда ей исполнится двадцать один год, осталось всего девятьсот сорок девять дней, — пробормотал Мэддокс. — А я человек терпеливый.

От столь явного намека кровь бросилась в лицо Гриффину.

— Если она выйдет за вас замуж, то не получит от меня ни гроша.

Выражение лица Мэддокса оставалось невозмутимым.

— Вы очень грубы, Девер, но я не думал, что вы можете опуститься до банальной пошлости. Да будет вам известно, мне наплевать на ваши или ее деньги.

Однако Гриффин не очень-то поверил в его искренность. Он процедил сквозь зубы:

— Вы ее все равно не получите.

Да он лучше выдаст Джекс за древнюю развалину Мэлби.

— Вы всегда отличались несдержанностью характера, — заметил Мэддокс, покачиваясь в седле. — Меня нисколько не удивляет то, что о вас говорят. Быть может, все это правда?

Их взгляды встретились.

Нет-нет, неужели и Мэддокс тоже? Конечно, он верил в невиновность Гриффина, даже если больше никто в графстве в это не верил. Боже, ведь они вместе росли.

— Коронер вынес вердикт — случайная смерть, — пробормотал Гриффин. — Дело закрыто.

— Ну и что? Его можно снова открыть, если правосудию станут известны какие-то дополнительные факты, — невозмутимо возразил Мэддокс. Он помолчал, а затем как ни в чем не бывало продолжил: — Ходят слухи о некоем свидетеле.

Холодный пот выступил у Гриффина на спине. Прошла минута, если не больше, прежде чем страх уступил место хладнокровию.