– Об этом не может быть и речи, – возразил Сейбер, прежде чем успел обуздать вспыхнувший гнев.

Элла гладила его руки. Потом осыпала поцелуями шрамы – свидетельство его несостоятельности как солдата, командира и защитника своих людей.

Сейбер схватил ее запястья.

– Элла…

– Тише, успокойся. Для тебя так будет лучше. Матери всегда говорят своим детям, что поцелуи смягчают боль.

Он невесело рассмеялся:

– Уж я-то далеко не ребенок. Да и вы, сударыня, не моя матушка.

– Ну конечно, нет. Почему ты понимаешь все буквально! Я всего лишь хотела сказать, что раз матери говорят это своим детям, значит, так и есть на самом деле. О Сейбер, я бы хотела никогда не покидать эту комнату.

– Наши желания далеко не всегда исполняются, – произнес он.

– Про тебя ходят такие нелепые лживые слухи.

– Правда?

– Я знаю, это клевета.

Слова Эллы медленно доходили до его сознания. Он поглаживал кончиками пальцев ее нежную кожу – чуть выше завязки чулка.

– В твоей жизни не может быть никакой куртизанки – это совершенно ясно. Ты бы никогда не унизился до общения с таким существом.

Сейбер убрал руку.

– Я слышала, эти глупые старикашки в клубе Сибли рассказывали про тебя всякие небылицы. Ты просто не стал говорить им, что все это ложь.

– О чем ты, Элла? – спросил он, прекрасно зная, о ком идет речь.

– Я говорю о графине Перруш. Я спрашивала маму, кто она такая, и мама сказала, что это французская куртизанка, имеющая склонность к… Ну, я не знаю, к чему именно она имеет склонность, но, вероятно, что-то неприличное. Как бы то ни было, в свете только и говорят, что о тебе и Марго.

Значит, о нем сплетничает весь Лондон? Что ж, тем лучше. Они с Марго на это и рассчитывали.

– Мы разом покончим с грязными слухами, – продолжала Элла. – Я помогу тебе.

– Элла, мой милый дружочек, тебе и в самом деле пора вернуться к остальным гостям. – Он решительно отстранил девушку от себя, взял сорочку и натянул ей через голову. Когда она подняла руки, у него захватило дух – так она была соблазнительна. Еще немного – и он не в силах будет сдерживать себя. Необходимо скорее услать источник соблазна.

Как только Элла была одета, Сейбер усадил ее на стул перед трюмо, мысленно возблагодарив Бога за то, что рядом на столике нашлись щетка и гребень. Он сосредоточенно стал приводить в порядок волосы Эллы.

Ее тихий смех заставил его прекратить занятие и заглянуть в лицо девушки.

– Что тебя так развеселило?

– Ты. В роли горничной. Хотя, по правде говоря, ни одна горничная не доставляла мне столько удовольствия, всего лишь расчесывая мои волосы. Теперь посмотрим, сможешь ли ты заплести косу.

Он протянул ей щетку и гребень.

– Нет, мы посмотрим, как у тебя получится, маленькая злючка. Я буду подавать эти устрашающие на вид шпильки.

Пока девушка ловко заплетала и укладывала волосы, Сейбер отыскал на полу свою рубашку и повязал шейный платок.

– Я провожу тебя, – сказал он, надевая жилет.

– Ты будешь со мной, – добавила она сладким голоском. – И тогда все ужасные сплетни про тебя и графиню Перруш потеряют силу.

Он не может сейчас говорить с Эллой о Марго. Он был пока еще не готов объяснить ей, в чем состоят отношения, которые связывают его с француженкой.

– Элла, – терпеливо промолвил он. – Ты и так уже во многом помогла мне.

Она ухмыльнулась.

– Мне кажется, ты помог мне гораздо больше. Но скоро я прочту мамину книгу и узнаю, как мне наилучшим образом выполнить мою часть соглашения.

Сейбер, влезавший в этот момент в рукава черного сюртука, замер от неожиданности.

– Соглашение? Мы не заключали никакого соглашения. Ты понимаешь, почему я не могу так дальше продолжать. И почему мне следует держаться от тебя подальше. Несмотря на все мои опасения, я не могу поручиться, что буду сожалеть о том, что произошло между нами сегодня. Скорее, наоборот, воспоминания об этом будут сладостными.

– А тебе и не надо будет вспоминать. – Она вскочила на ноги и покружилась. – Видишь? Прямо как новенькое. А вот под ним теперь все другое.

– Элла…

– Тебе не надо будет вспоминать, потому что мы будем отныне повторять это каждый день – и по нескольку раз.

Рот у него сам собой раскрылся от изумления. Ее смех прозвенел в тишине комнаты.

– Ах, дурачок. Ты и вправду думал, что я тебя разлюблю из-за каких-то шрамов? Ты ведь так думал, скажи? В Шотландии, когда ты отослал меня из дома Девлина, то постарался, чтобы я не увидела твоего лица. И в Сибли тоже. Ты пытаешься скрывать лицо в тени. Мне бы следовало рассердиться на тебя за это, но я не могу.

– Благодарю, – вымолвил он пересохшими губами.

– Как хорошо, что мои прошлые несчастья придали мне решительности. Надо сказать, милорд, я нахожу ваши шрамы весьма привлекательными. Господи, только подумать, что теперь мне придется соперничать со всеми девицами, которые будут за тобой увиваться. Ты вскружишь головы всем светским дамам.

Сейбер не улыбнулся.

– Я прекрасно знаю, какой эффект производит моя внешность. Я видел отвращение на лицах. И ты тоже, хотя и оправилась немного от испуга, сперва чуть не упала в обморок при виде моего обезображенного лица.

– Упала в обморок? – Она перевела взгляд на стул, где познала наслаждение, и вновь повернулась к Сейберу. – Да, я была шокирована. Я полагаю, это естественная реакция, когда видишь любимое лицо изуродованным – и видишь внезапно, без предупреждения, поскольку тебе не доверяют. И я вовсе не упала в обморок, а споткнулась об этот проклятый ковер и чуть не грохнулась на пол. Ты бы должен был меня поддержать, а не бояться за свои ненаглядные шрамы. Вот так!

Ее смелость и горячность лишили его дара речи.

– А теперь, – промолвила она, взяв его под руку, – не пора ли нам спуститься вниз?

– Я… – Образ Помроя Уокингема всплыл в его сознании ясно и четко. Неужели Струан намеревается отдать Эллу этому распутнику? – Хорошо, я спущусь с тобой вниз.

– Ну конечно. И мы сразу же заставим замолчать злые языки и отвадим Помроя. Пускай он поищет в другом месте.

– Я отведу тебя к Струану и Джастине. Я давно их не видел. – Радостное предвкушение встречи несколько озадачило его. Он считал, что научился не думать о родственниках, которые когда-то были так дороги его сердцу.

– Они будут очень рады, – воскликнула Элла, потянув его к двери. – Мама всегда верила, что рано или поздно это случится. Не знаю, как папа, но он, мне кажется, тоже будет счастлив за нас.

Сейбер остановился перед дверью и повернулся к Элле:

– Счастлив за нас?

– Ну да – когда мы объявим о нашей помолвке! Лишь только к нему вернулся дар речи, Сейбер произнес:

– Элла, конечно же, я принудил тебя к… Нет, Элла, нет. Ради тебя я возвращусь с тобой к гостям, дабы оградить тебя от притязаний, которые тебе неприятны. Но, дорогая моя, это все, что я могу для тебя сделать.

Губы ее чуть приоткрылись, она стиснула зубы. Ей необходимо все объяснить.

– Я… Нет, признаюсь, что действительно хочу быть с тобой, как сегодня. Я хочу и гораздо большего. Когда я решил внушить тебе отвращение к себе, я, конечно же, лукавил. Я виноват и каюсь. Ты же не виновата ни в чем. Но поскольку ничего особенного не случилось, надеюсь, ты простишь меня.

– Прощу тебя?

Он набрался решимости и продолжал:

– Ты вернула мне уверенность в себе. Теперь я, пожалуй, снова смогу появляться в обществе. Если ты можешь без отвращения смотреть мне в лицо, то мнение остальных меня не волнует.

– Ты обещал быть мне другом, – прошептала она.

– Да. Я и есть твой друг. И буду им всегда.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, но я думала, что это друг, с которым делишь все. Я думала… я думала, ты любишь меня.

– Я люблю тебя. – Он не должен показывать ей, как он несчастен. Надо тщательнее выбирать слова. – Я люблю тебя, как свою сестру.

Элла выдернула руку из его руки так резко, что даже пошатнулась.

– Вздор!

– Прости, не понял?

– Я сказала, вздор! Чепуха! Ерунда! Я не знаю, что ты затеваешь, но я этого не потерплю! Вот, теперь ты знаешь!

– Уверяю тебя…

– Не надо меня уверять. Знаю только одно: я не позволю тебе вновь запереться в своем мрачном доме на Берлингтон-Гарденз. Я не позволю тебе влачить унылое существование среди твоих двухголовых чудищ и гадких статуй с высунутыми языками. Если тебе вздумается страдать, лорд Эйвеналл, то страдать ты будешь только со мной!

Она ничего не поняла, да и как она могла понять? Надо покончить с этим раз и навсегда и провести четкую границу. Он взял ее за плечи.

– Как я уже сказал тебе, я твой друг и ты можешь всегда на меня рассчитывать. Я не оставлю тебя в беде. Я буду всегда тебя защищать.

– А я тебя, – с горячностью подхватила она. – Муж и жена должны поддерживать друг друга.

Надо порвать все сейчас, пока он не сделал то, о чем впоследствии придется пожалеть.

– То, что входит в обязанности мужа и жены, не имеет никакого отношения к нашему разговору.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты бы никогда не ласкал меня так, как ты это сделал сегодня, если бы не собирался жениться на мне.

– Мое желание не играет здесь никакой роли. В данном случае рассматривается только необходимость.

– Необходимость требует, чтобы я была с тобой, Сейбер, – возразила она с обезоруживающей прямотой. – Я хочу быть с тобой все время. Днем и ночью, всегда.

Сердце его сжалось. Он взял ее руку и так крепко стиснул, что Элла поморщилась от боли.

– Слушай меня внимательно, – хрипло промолвил он. – Твоим фантазиям никогда не суждено сбыться. Прими то, что было между нами, и скажи спасибо, что я умею контролировать свои желания. Если же ты подумаешь обо мне плохо, вспомни, что именно ты сама вынудила меня встретиться с тобой. Ты не хотела меня забыть, хотя я просил тебя об этом.